В больницу собирается, как только узнаёт о случившемся. Конечно же, слишком поздно - спустя больше, чем сутки. В процессе Лилит сообщают, что попытка суицида произошла без малого пару суток назад, ситуация, в общем-то, стабильна. А, значит, спешить некуда. С присущей ей неспешностью она проводит добрых полчаса у зеркала, выбирая одежду. У неё было много времени навести справки о мистере Мэдигане, и она почти уверена, он - тот самый, кого она искала так давно. Туз в рукаве. Оживший ящик Пандоры, который нужно вскрыть в правильный момент, в правильном месте... Это как воспользоваться разбушевавшейся стихией. Есть немалый шанс самому попасть в воздушный смерч, но демонесса всегда была азартной.

- Наоми, сегодня ты остаёшься дома. Вызови Бьёрна.

У дверей поликлиники Лилит встречает её медведь. Спасибо, что в человеческом облике, остальное, как обычно, так себе. Она морщится: Бьёрн словно назло опять выглядит не лучше бездомного, бородатый, лохматый, в старой мятой одежде, пахнет машинным маслом, и только впечатляющая мускулатура выдаёт в нем человека, как минимум способного себя прокормить. Она купила ему несколько костюмов, да только те так и висят в шкафу. Рядом с ним Лилит смотрится особенно контрастно: сегодня она выглядит максимально невинно, светлые волосы аккуратно зачесаны назад, белое платье на бретелях, туфли на низком ходу цвета топлёного молока. Она находила особую иронию в том, чтобы выглядеть подобно ангелу, какими их рисуют люди. В руках у Лилит - бумажный пакет, из которого вкусно пахнет выпечкой, ведь без сомнений, в больнице Люци людей наверняка кормят премерзко.

По дороге она успевает позвонить Льису и сообщить о том, что им срочно необходимо встретиться, да, прямо сейчас, минут через двадцать, в его больнице, в его кабинете.. И она будет не одна. Никаких подробностей о том, кого именно она собирается привести, Лилит лишь интригует, на прощание спрашивая: "Давно ли за игральным столом тебе попадался джокер, брат?"

Добраться до нужной палаты и зайти внутрь снова не составляет труда. Мэдигана они находят на больничной койке. Он бледен и выглядит крайне паскудно, Лилит делает ставки: сколько он не спал до того, как попытаться покончить с собой, день, два, пять?.. Она не представляет, как бы ей жилось, пытайся она сопротивляться своему естеству. А, главное, зачем? Лицо Лилит скрашивает мягкая, почти по-матерински ласковая улыбка: Марвину необходимо помочь! Пусть он не хочет сам. Пусть это больно... И похоже на снятие кожи живьём... Кожи, в которой он отчаянно задыхается, как выброшенная на берег рыба.

- Мистер Мэдиган! Как ваше самочувствие? Я примчалась, как только смогла, как только узнала, - воркует Лилит, зависает над бледным телом, скользя взглядом по нему уже вблизи - катетер, воткнутый в вену, кислородная маска, растерянный взгляд... Суицидников часто держат под препаратами, чтобы избежать повторения попыток. По крайней мере в больнице.

Перехватив взгляд своего спутника, демонесса кивает: можно приступать. И Бьёрн становится с другой стороны больничной койки, укладывая большую ладонь на плечо больного. Он исцеляет его, чтобы Марвин мог беспрепятственно ходить прямо сегодня, прямо сейчас, и пришел в норму. Лилит доводилось ощущать такое же лечение на собственной шкуре, и помнит, что процесс не из самых приятных, напоминает покалывание иголками по всему тела, лёгкие удары током... Потому с другой стороны она тоже берёт Марвина за руку. Едва заметно касаясь запястья пальцами, растворяет всю его тревогу, осторожно глуша все болевые ощущения, действуя аккуратно, почти ювелирно, Лилит помнит: он не любит, когда ему лезут в голову.

- Мне так неловко перед вами, так неловко! Ведь именно после нашей встречи в больнице с вами всё пошло наперекосяк. Я так чувствую свою вину! А всё из-за моего дурацкого племянника, который уже укатил на Таити! Я не прошу у вас прощения, нет, не подумайте, я знаю, такое не прощают, такое нельзя забывать, - она улыбается шире и протягивает ему взятку - пакет чуррос. Процесс исцеления, тем временем, закончен, Бьёрн отходит на полшага назад, и, поймав ещё один кивок Лилит, покидает палату, сегодня он ей больше не нужен. А демонесса тянется рукой к кислородной маске Мэдигана и снимает её. Теперь он может дышать, ходить, даже вприпрыжку, разве что ещё не понял этого. - Ну как? Чувствуете себя лучше? Я так винила себя за то, что с вами случилось, проблемы с работой всякого могут довести до предела. Но что, если я скажу вам, что пришла помочь? Я знаю хорошее место, где нужен такой человек, как вы. Квалифицированный, ответственный медбрат, вас оценят по достоинству. Что скажете, дадите мне шанс загладить вину?

Отредактировано Lilian Voss (2018-06-14 18:18:34)

Они оба странные и играют в какую-то свою игру. Льюис сидит в кресле, наблюдая за Лилит, дьяволица прекрасна, совершенна и безумна. Как тот их давний спор, про коня и голышом по Дублину. Кажется, он проиграл ей, или она выиграла у него, кто знает. Но он хорошо помнит вечерние тихие улочки, взвизги запоздалых прохожих, себя, бредущего босиком, в чем мать родила и ведущего в поводу коня, потому что никто и ничто в жизни не заставит сего сесть на это животное.
Кажется, тогда было холодно, у него мерзли руки, но он смеялся, потому что была луна, потому что тело пело и было полно сил, потому что он был прекрасен, юн, божественен, как ангел, потому что, если бы он захотел, эта ночь превратилась бы в вакханалию. А так, простая пешая прогулка с конем в поводу, медленным, выверенным шагом, до самого края моста, где он должен был замереть во всей своей красе.

Жаль, тогда нельзя было распустить крылья, и показать все, чем он владел.

Так вот, воспоминания таяли вместе с уходом Лилит. Может быть они как-нибудь повторят этот спор, может быть они смогут сделать невозможное возможным? Люцифер замер напротив паренька, который давно уже должен был принадлежать ему, он даже вперед подался.

- Вы не волнуйтесь, мистер Мэдиган, все в порядке, все в полном порядке. – Люцифер и сам не замечает, как включается его обаяние, как включается его вторая натура, как он подталкивает парня жить, как он взывает его к жизни.

Какие яркие краски вокруг, какие восхитительные вкусы, какое яростное солнце сегодня светит в окно, какие безумные идеи можно еще воплотить. Ох, вся эта радость, все это желание, все это стремление, все скручивается внутри него, сворачивается и потихоньку перетекает к парню, напротив.

Ему даже не нужно касаться, только улыбаться, чуть ласково, чуть небрежно.

- Меня зовут Льюис Хэмилтон, о, вы, наверное, обо мне слышали. Так вот, ерунда все это, не в деньгах счастье и не в деньгах самые главные из проблем. – Он не протягивает руку для знакомства, он только улыбается чуть шире.

- Расскажите о себе, что вы умеете? Чего вы хотите? Чего бы вам больше всего хотелось? Не факт, что исполню ваше желание. Ох не факт, но пожалуйста, будьте благоразумны, доешьте еще и йогурт, он невероятно вкусный, я сам бы съел, но увы, фигура и беспощадные диетологи. Вы знали, что калории убивают, я тоже не знал, но они беспощадны в своем стремлении.

Люц не знает кому говорить спасибо, Охота это праздник, это такая удача, это такой клад. Боже, он так великолепен, его хочется обнять и кружить, и кружить в танце. Его хочется держать в руках и не выпускать. Такая удача, такая хрупкая и великолепная удача.

Он вышлет Лилит ее любимые розы и что-то еще в подарок, когда вспомнит, что еще она любит. Потому что она сделала невозможное, она сделала его самым счастливым на этой планете.

- Если вам требуется работа, а я вижу вам она требуется, я могу вам ее предоставить. Нет-нет, просто так, по документам, с зарплатой и без излишеств. Я могу даже организовать вам комнату, в которой вы сможете жить, когда работы будет слишком много, боюсь, что в хосписах ее никогда не бывает мало. Вы слышали о хосписах не так ли? – Люцифер улыбается, он слишком доволен, слишком счастлив и еле сдерживается, чтобы не вскочить и не начать носится по комнате.