Яга не вздыхала у окна в ожидании, Яга была готова к приходу гостей. Чистая, светлая комната полнилась ароматами свежей выпечки, прохладный бодрящий сквозняк по полу не гонял засохшие травяные листочки и лепестки; где-то в углу старательно шуршала заговорённая метла, наводя последний лоск и выгоняя пыль прочь. Ведьма постучала пальцами по столешнице, упираясь ладонями в гладкое, но неровное дерево, отметила последние секунды, не глядя достала с крючка прихватки и шагнула к плите. Не печь из добротных кирпичей и не современная модель; Яга отличалась консерватизмом в вопросах готовки и открыла с кошмарным скрежетом престарелую, как и она сама, духовку.

Звякнул колокольчик входной двери, раздался уверенный стук шагов, периодически затухающий на коврах; Яга ставила чайник. На сей раз — обыкновенный электрический, соседствующий с очередным древним заварочным монстром. Повернулась навстречу гостю, с широкой улыбкой приняла веник и сунула его вверх листвой в наполненное водой ведро.

— Располагайся, свет души моей, — промурлыкала довольная ведьма, кивая на стул. Ножки тихо скрипнули по полу, отъезжая от стола ровно настолько, чтобы спокойно можно было сесть.

Люцифер не тратил время попусту. Яга слушала его рассказ, тихо стукнув крышечкой заварочного чайника; вздыхала и качала головой, трогая кончиками пальцев уставший от посмертия веник. Повядшие ветки некоторое время уныло обрамляли жестяной обод, но спустя считанные минуты ожили, приподнялись и тихонько зашумели, расправляя листочки. Яга провела пальцами по холодной зелени, наполнившей комнату отчётливым духом берёзовой рощи; задумчиво глянула вдаль, как если бы за окном она и разрослась.

Ах, эти мужчины. Яга наконец удостоила Люца взглядом, почти нежно улыбнувшись. Упёрлась поясницей в кухонную стойку, сложила руки на груди. Светоносный вещал о расчлёненке, бумажной работе; нет сомнений, Яга поможет, Яга за всю свою жизнь привыкла к различным собеседникам. Было в этом деловом стиле что-то притягательное, а уж за душевность отвечать ей.

— Глаза василиска — нелёгкий след, как думали найти? Не станет же неведомый нести их на продажу, покуда тёплые ещё, — ведьма сморщила нос.

Ценная штука, о которой она не мечтала. Сейчас Яга действовала иначе — зачем отбирать, когда можно попросить? Она не была сторонницей грубых силовых методов, предпочитая полюбовно говорить; но попади глаза к ней, об этом и мышь не узнала бы. Заменимый ингредиент в большинстве случаев, однако меньшинство всегда было интереснее.

Она послушно наклонилась над фото. Замерла, медленными движениями разложила веером, медленным взглядом двигалась от одной к другой. Улыбка стёрлась с губ, сменившись горькими складками на лице; Яга долго молчала. Она подняла ближе к глазам одну из фотографий, где хладнокровно был запечатлён истерзанный василисков бок, а бессильно откинутая голова на гибкой шее терялась за кадром. Блики на мелких чешуйках позволяли угадать резкий источник света, какие бывают в лабораториях. Чудовище было обнажённым перед зрителем, без малейшего стеснения выпотрошенным; Яга сдержала крепкое словцо, но губы её дрогнули, а глаза сощурились. Будучи язычницей, она не чуралась инсталляций из человеческих останков, особенно в те периоды, когда источники рук-ног надоедали своими посещениями; её не трогали зрелища войн и трагедий лишь до тех пор, пока она не видела в таком состоянии своих. Что там люди — тьма тьмущая да народят ещё тьму, а подобных созданий всегда хотелось защитить и приютить.

— Бедное дитя, — проронила ведьма после долгой паузы, не отрывая полного жалости взгляда от покрытой отметинами шкуры. Одно пересекало другое, мешая сконцентрироваться; общие черты смешанных меж собой печатей и знаков Яга узнавала, но толку было мало. Яга подняла лицо от фото, оставив его покоиться поверх остальных, затем выпрямилась, искоса глядя на ожидающего Люцифера. Поставила подбородок на плечо и задумчиво поигрывала тяжёлым каменным кулоном, спускающимся на грубой нити почти до талии.

— Это бесполезно. Устрашающе, но... — Яга поморщилась, дёрнула подбородком, неопределённо махнула в воздухе кистью. А затем вышла из комнаты, чтобы вернуться с тремя томами различной истрёпанности, которые несла без видимого напряжения. Книги брякнулись на стол по порядку, а некоторые фото, наиболее чёткие и обширные, ведьма разместила параллельным рядом неподалёку. Ногтём с темно-зеленым лаком Яга с расстановкой и чёткостью постучала по плотной обложке. Она была более яркой, чем остальные, а на нижней части виднелась дата. 2008, и наглые буквы кириллицей.

ЭСКМО.

— Месопотамия. Майя. И... художественная литература, — Яга подняла брови, а затем кивнула своим мыслям и подняла вверх ладонь. — Или отвлекающий манёвр, или автор этой бредятины — непризнанный гений, или это теракт необычной направленности. Или сотворивший это — безумец. Или мститель, нацелившийся на василиска... Или на СБС.

С каждым "или" Яга загибала палец. На СБС пальцы кончились, целиком сжатые в кулак, как если бы ведунья хотела этому СБС настучать. Яга не стала продолжать, продолжая пялиться на Люцифера с мрачной серьёзностью. Почуяв загадку, её рассудок срывался с цепей, и сейчас женщина непрерывно обдумывала сотни мелочей. С кем Васенька дружил, с кем враждовал, с кем был? Нарочно это стало известным или же случайно? Организованная группа, один из членов которой решил подставить своих? Ради глаз? Яга хищно втянула воздух, как в старые добрые времена, когда вынюхивала русские души поблизости от своей избушки. Она перечислила не все источники, не все фото соотнесла с рухлядью из библиотеки. Неизвестно ещё, сколько ритуалов было позднее, вне доступа к телу; из бедного змея слишком много достали.

И были ли они?

— Больше... никаких зацепок? — с нескрываемой жадностью произнесла Яга, наконец отвернувшись к чайнику. Лёгкий перестук посуды, тихий шелест ароматной струи, проверка накрытых чистым полотенцем пирожков — не заветрились ли. Вот только горечь осадком от фото обжигала душу сильнее, чем горячая кружка — пальцы.

Отредактировано Yaga (2018-06-17 10:56:10)

Ведьма разливала чай, не напевая себе под нос привычных мелодий. В кружках из толстого прозрачного стекла сначала взметнулись крохотные чаинки, пропущенные старинной сеточкой, опали на дно. Яга нарочно отвлеклась от липких и холодных мыслей, что вызвал в её разуме визит Люцифера. Она всегда уважала личности с Целью, видимой или скрытой; всегда чувствовалась в человеке, демоне, ангеле, в ком угодно. Цель, имеющая значение более других, могла быть дробной или единой, явной или же подсознательной; желание следовать ей пронизало гибкой струной жизненный путь богов, связанных с ними и приближенных к ним, а также абсолютно посторонних.

У Люцифера Цель была, у Яги — нет. Возможно, поэтому она ещё не умирала.

Ведьма пожала плечами в ответ своим мыслям и словам гостя; она слышала те попытки заткнуть пасть многоглавому чудовищу под названием "общественность".

— Собака, — тонкие губы женщины растянулись в невесёлой улыбке. — Отчаянно. Неловко. Следовало взять дело в менее лживые руки; съемки фильма, пранк, социальный эксперимент? — ведьма в очередной раз покачала головой, поставила подбородок на ладонь, уперев локоть в стол. Подвинула одну из кружек ближе к Люциферу. Конечно, задним умом все крепки, но Яга не осуждала неловкую попытку ангелов вывернуться из ситуации. Наверняка им тоже потом приходили в головы более светлые и удачные идеи, но собака есть собака. И она уже никуда не побежит.

— Большее, — коротко подтвердила Яга и умолкла, глотнув обжигающий напиток. Кипяток её уже не беспокоил в силу давней привычки, лишь бодрящей волной скатывался по телу вниз. — Для отвода глаз? Скажем, — женщина откинулась на спинку стула, устремив взгляд в потолок и снова окунаясь в море предположений. — Всё красиво, но работал лишь один; достаточно ведь ошибиться в малой детали, чтобы превратить ритуал в иллюстрацию. И имеем разброс, головоломку, разобраться в которой сможет только эксперт, — Яга осеклась на середине фразы, припомнив кое-что.

— Кощей, — с удовольствием произнесла ведьма наконец, скосив взгляд на Люцифера, но не опуская лица. — Известный любитель подобного искусства. К нему не ходил?

А Кот — гиблое дело. Уж Яга-то знала, в каком смятении хвостатый находился после новостей, а уж если и снил какую-то истину, то придержал у себя. Не мог он не поделиться с ней, и никто прежде Яги не узнает важного; как в старые добрые времена.

— А если глаза и язык пошли на что-то... главное, а все ритуалы — всего лишь неверный нарочный ход в никуда? — не удержалась Яга, вновь подавшись вперёд. — Должны же были остаться хоть какие-то следы!

Должны, да не обязаны. Возможно, всё грязное действо свершилось далеко отсюда, а в Дублин притащили уже остывший труп. Тогда логично, что вся весёлая компания не находит улик; логично, но печально. Если Люцифер и ко решили попытать удачу у Яги и уж тем более ищут Баюна, то они не просто в тупике, а в беспросветной заднице.

— Кстати, светик мой, — более живым тоном поинтересовалась ведьма. — Позволь спросить... Тебя братья любимые уже хватали за воротник с громогласным "признайся, негодник"?

Яга озорно улыбнулась, вновь объяв тонкими пальцами начавшую остывать кружку. Ей действительно было интересно; всегда падкая до сплетен, она чуяла занятные истории за милю. Таких историй вокруг в последнее время было поразительно много.

Отредактировано Yaga (2018-06-21 20:25:08)

Вздохнула ведьма, чуть сморщив нос. Смастерили собаку — и ладно, но вирусом разлетелись первые, ещё смазанные фото, а где одна — там тысячи копий. Даже самый суровый скептик, отмахнувшись поначалу, заподозрит неладное, если начать прятать; но показательная казнь ударила не только по мнительному людскому населению.

Волна беспокойств ударила по Иной стороне. Яга тонко чувствовала настроение тех, кто к ней приходил и кто в последнее время позабыл о визитах. Одним хватало одного уверенного взгляда для обретения спокойствия, других приходилось сутками вытаскивать из непроглядной бездны; вспомнить хоть Баюна. Знал бы Люцифер, чем им троим грозила бы попытка заставить кота "работать" на благо общества — не заикнулся бы даже о нём. Скорее всего, догадывался нынешний гость, но не спросить не мог.

Смех Люцифера несколько развеял повисшую даже на уютной кухне тревогу. Яга слабо улыбнулась, ничего не ответив на рассказ о родственных ангельских передрягах; ей знакомо было всеобвинение, но не настолько. Иное строение взаимоотношений между крылатыми когда-то интересовало её; тогда ведьма изучала Библию, откровенно расспрашивала самых общительных, но так и не постигла в полной мере замысел их творца. Впрочем, у самих ангелов наблюдались те же трудности.

И он просил о помощи. Прошло более двух недель после трагедии, двух недель поисков и бессонной работы множества рук и голов, и Люцифер на кухне под чай с пирожками хочет слушать мурчание кота и смотреть на запретную магию. Яга не скрывала своих чувств; её тяжелый взгляд прямо отражал, что таилось на душе. Когда в ход идут все средства, значит, дело действительно плохо. И то было не эхо всё тех же слов, тревог и слухов — верно ли казалось Яге, что случай повторится?

Если уже не повторился. Сейчас же она чувствовала, что лезвие, прервавшее жизнь отвратительным способом, вновь нависает над Дублином, словно молния, против которой громоотвод бессилен. Она не могла не думать, не тонуть в потоке мыслей и догадок; чай давно остыл, а она всё сжимала узорчатую стеклянную поверхность в сухих ладонях. Яга плохо знала василиска, не более, чем основную массу тех, с кем имела дело, и всё же не могла не сопереживать тем, кому он был дорог. Перед мысленным взором всплывали лица, истинные лица (у некоторых и морды) тех, кого Яга не отпустила бы даже в недолгое посмертие.

— Люц, а если... его навсегда?

Умершие воскресают. Яга заворожена этим таинством, но лично постигнуть подобное боялась; знала о многих жизнях и многих смертях одних и тех же сущностей, слышала истории из первых уст, равно кровавые и жестокие. Слушала их от родных и близких, чья жизнь пунктиром-строкой появлялась на полотне времени. Каково это — проснуться в случайном месте и случайном окружении? Остаёшься ли после этого полностью собой?

Её не нужно было долго просить о помощи — Яга и сама с первых дней следила за ситуацией, готовая чуть что явиться. Однако ведьма медлила с проявлением энтузиазма, скромно позволяя более подкованным в выслеживании идти вперёд. Не жаловали её методов — ну что сделает древняя бабка, чей образ на утренниках в детских садах эксплуатируют нещадно до сих пор? Что подскажет, кроме мази от ревматизма? Да, не все любили Ягу, и не всех любила она, пусть некоторым и казалось это странным. Секрет был прост; не любила — но и не держала зла, предпочитая его выпускать.

— Попробуем позвать, свет мой.

Она поднялась, по пути захватив обе чашки; смогла утащить и чайник, немного неловко подхватив его за ручку. С лёгким грохотом избавившись от посуды, открыла кухонный на вид шкафчик, прежде пробормотав скороговоркой краткий приказ. Распахнула дверцу, дотянулась до шкатулки; выбирала наугад, без ориентировки по пошлым и, как Баюн бы выразился, читерским этикеткам. Старый шкафчик скрипнул; дотягиваться пришлось на пару этажей выше, но отказать хозяйке дом не мог. Хоть и не было отзывчиво её логово так же, как избушка, определённых успехов в дрессировке добиться удалось.

Легла на скатерть карта города, обычная, бумажная, из необходимых туристических запасов. Протёртая местами на сгибах бумага была покрыта мелкими пятнами то бурого, то болотно-зелёного оттенка; куда-то на пригород поставив шкатулку, Яга приоткрыла крышку ровно настолько, чтобы вытащить пробирку. Не из тех модных и тонких, что ей порой дарят, а надёжнее, из плотного и малопрозрачного стекла; впрочем, и этого было достаточно, чтобы содержимое определить. Яга, вынув пробку, сжала в её ладони, раскатила по коже. Вдохнула впитанный пористой древесиной запах жадно, хищно, чуть приоткрыв губы и закрыв глаза, и расслабила нахмуренные брови. Не ошиблась.

— Последняя, — с сожалением прокомментировала свои действия Яга, достала из кармана старый, еще из России привезённый наперсток. Жужжали на языке объяснения происходящего, как привыкла ведьма учить своих подопечных; но Люциферу это было ни к селу, ни к городу. Неминуемо ждало бы их превращение в ученика и строгую учительницу, а светоносный сюда не за ролевыми играми явился.

Яга срезала прядь волос, скрутила их кончиками пальцев в тугую нить, продевая в отверстие на дне напёрстка и завязывая узелок на обратной стороне; до половины наполнила василисковой кровью и нависла над картой коршуном. Тихий напев колыбельной незаметно срывался с недвижимых губ, повиснув комариной песней на грани слышимости; она искала по крови след. Маятник от точки-дома расходился неохотно, чуя остатки в пробирке, неудержимо тянулся по последнему пути, к лабораториям СБС, упрямо и тягуче тянулся, изредка оставляя алый росчерк. Яга не надеялась на многое — зов рассчитан был на целое, не на раздробленное, и, более того, на живое; но, тонко уговаривая, она смогла отвести напёрсток от очевидного. Тон голоса стал ниже. Ей приходилось отрешиться от всего отвлекающего; подняв глаза вверх и наполовину прикрыв веки, Яга заставляла маятник плясать вокруг места преступления. Плясать без толку — и чем дальше она звала, тем выше по рыжей нити волос к пальцам поднималась чернота.

Источник иссякал, а маятник упрямо вертелся по разные стороны карты, не останавливаясь ни на одной улице. Он честно искал, натягивал повод и проходил дрожью желания по кисти, вынуждая кожу легонько истлевать и сохнуть. Она позволила ему лететь ниже, почти касаясь бумаги и легко касаясь её там, где карта немного помялась; шорохи звучали остро и жадно.

Закрутившись вокруг своей оси, неожиданно ударил кровавой каплей в один из домов, затем сбился с полёта и жалобно звякнул, натолкнувшись на бок шкатулки. Нить скользнула с пальцев, свиваясь в кольцо; Яга медленно открыла глаза, словно очнувшись от долгого сна. На этот раз карта определённо требовала замены — клякса расползлась быстро, впитываясь в поверхность и частично её разъедая. Ведьма глянула на Люцифера, как если бы могла одним взглядом всё объяснить; не могла, и от того устало вздохнула.

— Он отдавал добровольно, на знакомство, — сиплым от зова голосом проговорила Яга, с трудом слагая слова воедино из звуков.

Это значило — кончился спектакль, и даже выкачав остатки протухающей крови из изувеченного тела, не добиться большего никому. Ведьма знала, что не будет магии из комиксов и сказок, не укатится клубочек волшебный прямо под ножки злодею. Это была грязная, бытовая, обыкновенная и старая, обрядом на памяти в костях, не на страницах толстых книг. И указала она в неизвестность, по крайней мере, для Яги; ничем не примечательная точка. Там может находиться его дитя, его новое спящее воплощение, его двоюродная тётка... Кусок ногтя, последняя любовница или всё-таки глаз. Ведьма разогнула сведённые судорогой пальцы, растирала кисть и смотрела на Люцифера.

— Знаешь, что за место?