Эту встречу едва ли можно назвать будничной. Мисс Дэлэйни, в её туфельках за семнадцать тысяч долларов, и платьях от ведущих дизайнеров, никогда не назначает встречи на улице. Ресторан в центре города? Конференц-зал? Званый вечер? Пожалуйста... Но на улице - никогда. Уже догадываясь, что сегодня их встреча очень далека от посиделок закадычных подружек, Лилит одевается по случаю. Тёмные брюки, берцы на шнурках почти до колен, кожанная куртка-пиджак, и бессменный кнут на поясе, он даже не удивляет никого из прохожих: среди современной молодёжи так много косплееров, актёров, и просто ценителей чужого внимания, что никому нет дела до кнута, свитого из демонической кожи несколько тысяч лет назад.

Её спутница сегодня выглядит так, словно собралась на званый вечер, хотя скорее на пирушку где-нибудь в гостях к Сатаны. У Медузы особая привлекательность, хищная, почти вампирическая, и отблески красных камней в темноте навевают ассоциации со свежей кровью. Всполохи света играют в камнях, отчего те кажутся живыми... Лилит не может определиться, что привлекает больше внимания в облике спутницы - росчерк полных алых губ над волевым подбородком, или же широкий ошейник вокруг белой тонкой шеи ниже. Демонесса не отказывает себе в удовольствии и чуть тянет за кольцо на ошейнике, тянет Морин на себя, не отрывая взгляда от её губ.

- Свидание? Ну что же, вдруг, в этот раз оно действительно удастся, - усмехается Лилит.

Во всяком случае, с того самого момента, с встречи в "Загробной жизни" у них было много попыток в свидания. Лилит помнила, как в самую первую из них, она, обнаженная, и кутающаяся в шелковые простыни, чтобы выйти на балкон покурить, хохотала - "нет, это вовсе не свидание, моя дорогая, я не видела цветов. Ни одной лилии!"
И после, всякий раз она находила причину, по которой не засчитывался старый долг, причину смешную и нелепую, всё - лишь бы продолжить редкие, но такие яркие встречи.
Этого было достаточно им обеим: они обе были слишком опытны, чтобы вешать ярлыки и ограничения. Таким и должен быть настоящий праздник - без долгов и обязательств.

- Не знаю, что мне нравится больше, загадки или охота. Наверное, всё же второе. Порадуй меня, дорогая: неужто сегодня Наамах доведётся отведать крови? Эта старая сука живёт впроголодь уже пару лет.

Взгляд демонессы тоже привлекает одинокий тренирующийся. Вот, значит, их объект охоты. В иные времена за таким доводилось бы устраивать облаву, но у Лилит есть кое-что, что облегчит весь процесс. Им нужно лишь одно - оказаться в месте, где им не будут способны помешать.

Лилит приближается к змею, словно зачарованная плавностью его движений, гибкостью тела. Они не знакомы; тем лучше, протянув руку, демонесса безмолвно зовёт его за собой, применяя все свои таланты... Она часто задаётся вопросом, какой из поводков сильнее - сотканный из страха, или желания? И сейчас сплетает обе эмоции тугой петлёй вокруг чужой шеи.

- Пойдём со мной.

Наг послушно приближаетя к ней. Словно ягнёнок. Его зрачки расширены настолько, что глаза смотрятся совершенно чёрными. Сейчас его состояние можно лучше всего описать, как оцепенение, правда, он не утратил способности передвигать ноги. Лилит никогда не нравилось возиться с телами, для этого всегда можно попросить слуг. Берёт её за руку, и Лилит вздрагивает, отдёргиваясь от этого жеста - его кожа покрыта липким влажным потом. Сняв с пояса кнут, Лилит взмахивает им. Наамах удавкой - пока несильной - обвивается вокруг крепкой шеи жертвы. Так уводить его будет гораздо удобней.

Сама же Лилит, снабжая нага горючей смесью из паники и вожделения, выглядит немногим лучше, разве что, свои эмоции ей  с легкостью удаётся взять под контроль. И всё же она бледнеет; глаза тоже выглядят чёрными и в темноте переулка виден их влажный блеск.

- Я готова услышать сказку, ma petite, и впечатлиться. Мы готовы. Веди же.

Загадка?..
Лилит, с какой-то стороны - холодная, рассудительная, позволяет себе порой поразительно импульсивные решения. Идёт на поводу собственной, всё ещё не утолённой, за тысячи лет, сущности... И сегодня - она ощущает это поверхностью кожи - подвергает себя опасности. Дело не в наге, который плетётся за ней, хромая от судороги где-то впаху, плетётся послушно и даже не думая о том, что можно отказаться. Дело в Морин. Которая точно так же ведёт за собой Лилит.
На коротком поводке влечения и любопытства.
Демонесса не отказывает себе в удовольствии доверять ей.
Доверять сегодня, так же, как в те ночи, когда вокруг её запястий смыкались металлические наручники... Когда её любовница предпочитала видеть её распятой, и обручи были не только на руках, но и на тонких щиколотках... Тогда тоже было немножко страшно. Беспомощность всегда щекочет нервы, и порою очень приятно.

Сегодня - именно тот случай. Лилит завлекает чужака в пряничный, сказочный домик, тёплый, пропитанный запахом благовоний и афродизий, от которых демонессу ведёт ещё больше. Глаза её черны, как колодцы ночью. Она с трудом удерживает собственный интерес, собственное желание в узде... То самое, которое их жертва удержать не в силах.

  - Реликвии кельтов, - вторит тихому голосу Морин, склонившись над её ухом, Лилит. Едва слышный шепот. - Сокровища Туата, потерянные полторы тысячи лет назад? Неужто тебе они так нужны?.. Моя славная, хорошая моя, - демонесса сжимает пальцы на чужом запястье, оглаживает кисть, переплетает со своими тёплые пальцы. Ей так нужна сейчас кроха того, что они ставили в отношениях друг с другом неприкосновенным табу, кроха честности, кроха... Откровенности. - Их искатели давно сгинули в веках. Но неужели тот самый, тот, о ком ты говорила десять минут назад, нашел путь? Но всё же, зачем, моя дорогая? Для чего? Чего ты так хочешь достичь?..

Лилит буквально выкручивает изнутри любопытством и ноющей, тянущей болью где-то вдоль позвоночника. Доверяет ли ей Морин, доверяет ли достаточно, чтобы рассказать?.. Доверяет ли Люци достаточно, чтобы поделиться?.. Доверяет ли сын?.. Расскажет хоть кто-то из тех, с кеми она готова поделиться всем, чем же они дышат?.. Лилит гадает. Гадает и намеренно делает нагу больно, всё ещё держа его парализованным, почти недвижимым.

Гладкая розоватая человеческая кожа покрывается чешуей.
Защитная реакция, которой не избежать.
Наг испытывает сейчас ощущение сродни проходящим под кожей разрядам тока...
Лилит, как спонсор этих ощущений - тоже. Глаза её чернеют пуще прежнего. Но она по-прежнему контролирует себя. До последнего вздоха...
Наг обнажается, извиваясь, играя мускулатурой, словно в танце, в привлекательной, как никогда, агонии... Медленно оседает на место казни, на белый ковёр, чью-то шкуру, существо тоже было живым, и вот наг живой пока что. Лилит любуется его чешуйками, перламутровыми, их прочность наверняка превышает прочность крокодильей кожи.

Лилит заранее хочет оставить себе сувенир. Полоски чужой кожи, которые после покроют рукоятку ещё одного её кнута... И пополнят коллекцию. Быть может, она даже подарит этот сувенир Морин.

- Веди же меня, - шепчет Лилит. - Веди нас, и мы последуем за тобой.

Она обращается к Горгоне. И только к ней. Знала бы Морин, как редко из уст Лилит можно услышать подобное - не приказ, нет. Ласковую просьбу.
Почти мольбу.
Демонесса крепче сжимает чужое запястье, чуть надавливая коротко остриженными ногтями.
Она изнывает от нетерпения.
И наг - тоже.

Отредактировано Lilian Voss (2018-06-25 23:45:21)

Лилит только и оставалось, что наблюдать.

Широко раскрыв глаза, улавливая жалкие остатки света от дрожащих свечей, вздрагивая вместе с нагом, распластанным на полу, распятым, дрожащим от удовольствия, не чувствующим боли. Пока что.

Это был особенный ритуал, особенный вечер, особенное время.
Она никогда не видела Морин такой. Настолько собранной. Настолько растерянной. Настолько... мечтательной? Чуть подрагивающий от возбуждения наг тяжело дышал, когда Морин легко касалась его лезвием ножа... Словно рисовала лёгким росчерком кисти... Это был удивительный ритуал, Лилит видела такое впервые, и, полностью поддавшись не только мощи транслируемых ею парализующих эмоций, но и ароматам свечей, расслабляющим, раскрепощающим, в какой-то момент связь с жертвой стала настолько тесной, что демонесса чувствовала каждое её движение, каждый порез, каждый перерезанный сосуд, вену, надрезанную аккуратным, ювелирным движением, артерию...

У Лилит не текла кровь. Но она полностью пропускала через себя весь букет ощущений, сильный настолько, что это было похоже на откровение. Она медленно осела на дощатый пол у камина, зябко обхватив себя замёрзшими руками, ощущая, как ноют  несуществующие порезы, как стекает по бледной коже тёплая кровь.

Она поняла, что мысль о том, чтобы закрыться, защититься от чужих ощущений, вызывает у неё почти панику.
И полновесно поддалась слабости, наблюдая за чарующей фигурой Морин, её точными, выверенными движениями из-под полуопущенных ресниц.
Она никогда ещё не умирала не по-настоящему, и сегодняшнее явление стало для неё настоящим чудом.
Лилит почти застонала, очень коротко, тихо, когда холодное лезвие коснулось шеи, не надрезая кожу, скорее лаская её в гладком, невесомом жесте... Это была лучшая из их игр. Лучшая из иллюзий контроля, которой демонесса почти верила.
Почти.

- Твоё искупление - ценой его жизни, - хрипло шепчет Лилит, тянется рукой, лишь рукой, запястьем, к Горгоне, ведёт пальцами, напряженными, почти в судороге, передавая и ей квинтэссенцию ощущений, боль, удовольствие, страх, адская смесь, перед которой не устоит никто, самая лучшая, самая горячая, тянущая судорогой куда-то вниз живота, где горячо, невозможно горячо...

Нагу действительно было хорошо.
Лилит, словно уменьшившаяся в размерах, сидящая на полу в своих берцовках и кожанной куртке, крепко обхватившая одной рукой худые колени, смотрела на него почерневшими от возбуждения глазами.
Его смерть будет приятной.
Самой приятной из смертей.
Лилит очень постаралась, возможно, он даже кончит, только момент кульминации обязательно должен совпасть...
Странный ритуал на троих.
Откровение.

- От чего же ты хочешь искупиться? - не голос - тихий шелест. Лилит переводит затуманенный взгляд на женщину, склонившуюся над телом. Тёмное платье, тонкая талия, уверенные движения изящных рук.. Она была достойна большего, чем жажда искупления. Прощения. Лилит так хотела освободить ей это всей этой шелухи. - Мне можно доверять. Расскажи мне. Верь мне, - она понижает голос, склонив голову набок, шепча одними губами, до боли пересохшими от жажды. - Я не предам. Веришь?..

Отредактировано Lilian Voss (2018-07-05 22:22:53)

Кровь на собственном лице кажется раскалённой лавой.
Морин не просто прикасается к ней пальцами, а клеймит этим простым, полным звериной ласки жесте. Лилит принимает поцелуй, мягко, осторожно, на большее пока что нет сил, она слишком не в себе, слишком занята контролем истекающего кровью нага.
Они ведь обещали ему: это будет приятно.

До самого конца.
Лилит не соврала, но отстранилась от кульминации его агонии по максимуму, одно дело - смесь боли и возбуждения, горячий букет ощущений, который ей по нраву, совершенно другое - угасание... Сам процесс умерщвления не пугал Лилит, она не боялась его и это было почти буднично, но эмпат, который не отключается от своей "жертвы", рискует уйти на тот свет вместе с ним, или как минимум впасть в депрессию.

Всё закончилось. Демонесса поднялась на ноги, скинув с себя бремя чужих эмоций, снова лёгкая, азартная, лишь немного уставшая, как после напряженной партии в покер. В которой ей удалось выиграть. Потому что Морин, похоже, наконец-то отступила. Приоткрыла дверцу в свой уютный внутренний мирок, за которым раньше можно было наблюдать через щель или замочную скважину.. Лилит сама не была особо разговорчивой, но и скрытной её нельзя было назвать. Роли серого кардинала она всегда предпочитала эпатаж и никогда не стыдилась ни своих увлечений, ни ошибок... А вот мисс Дэлейни совсем не такова. Её прямо таки окружала завеса тайны, какой-то мрачной тайны из прошлого, о которой Лилит не рассказали за несколько десятков лет. Отношения без обязательств, редкие встречи - совсем не то, что может вызвать нужное доверие, но Лилит нескромно считала себя особенной. Горгону для себя - тоже.
Она не поняла, когда именно знать, чем дышит Морин, стало так нужно. Или так подействовали ароматизированные свечи и эмпатический дурман?... Лилит не знала. Но шаг назад делать не собиралась.

- Ну что же, замужество - это не так плохо, - Лилит усмехается, берёт Морин за руку. Перемазанные в крови, они выходят из хижины, а неподалеку их уже ждёт машина, за рулём которой - вечно хмурая Наоми. Она чувствует запах крови и от него её, кажется, тоже немного ведёт. - К Морин, - командует она уже внутри салона, и авто трогается с места.

На дорогу уходит двадцать минут молчания. В этих гостях Лилит ведёт себя, практически как дома, хотя и знает, что Морин замужем, но, насколько ей было известно, отношения у них были больше деловые, дом разделен на две части, и здесь без риска скандала можно расхаживать в неглиже.

Скинув в гостиной куртку, Лилит сразу же направилась в ванную, хорошенько умылась, подставив голову под струю холодной воды, это отрезвляло, наконец-то. Нагрянувшую в тёплом авто сонливость как рукой сняло.

Снова встретились они в полумраке кухни. Лилит, в безразмерной майке с кричащим принтом и всё тех же кожаных брюках, босоногая и с кое-как отжатыми полотенцем волосами, курила у окна, сидя на подоконнике. Ночной город был таким тихим и спокойным, это умиротворяло, настраивало на нужный лад.

- Я жду твою историю, дорогая, так давно жду, - губы Лилит изгибаются в усмешке. - И, кстати, - она чуть наклоняется вперёд, понижая голос, - ты свободна, моя яркая райская пташка - это свидание я тебе наконец засчитываю.

Будут ли следующие?.. Лилит сперва очень интересно услышать историю. Она скользит взглядом по лицу Морин, по острым скулам, очертаниям полного, чувственного рта; тонкая шея, горделивый разворот плеч... Восхитительное создание из Греции, легенду знали даже дети, а Лилит очень жаль, что она в те времена так мало путешествовала, жаль, что не удалось встретить Морин до того, как люди заклеймили её чудовищем, живым воплощением проклятия.

- Полвека - это быстро? - Лилит хрипло смеётся.

Их игра и правда затянулась. С Морин было невероятно просто. Эта женщина, казалось, понимала её с полуслова, хотя нет, может, и не понимала. Она просто чувствовала её, и не задавала лишних вопросов. Никогда. И от её близости по-прежнему по коже словно пробегали лёгкие электрические разряды. Возбуждение, удовольствие... Горгона обладала некой привлекательностью, которая воздействовала на Лилит безотказно. Что-то на уровне жестикуляции, запахов.
Наверное, она её просто хотела.
И никак не могла насытиться.
Этого момента демонесса даже боялась. Что когда-то приятно низкий звук голоса, чуть прохладное прикосновение не будет означать для неё ничего. Станет будничным. Окрасится в серые цвета, как и всё вокруг... Когда живёшь так долго, всеми усилиями поддерживаешь в себе искры. И раздуваешь новые, если они способны разгореться.
Рядом с Морин она чувствовала, что искорка горит. Даже не то что горит, вспыхивает ярким пламенем, поглощая кислород. И становится нечем дышать.
Болезненно-приятное ощущение.
Лилит делает затяжку. Такую глубокую, что впору задохнуться. И задерживает воздух.
По мере рассказа она прокручивает всё в голове. Так предсказуемо, так логично. Они почти сёстры. Обманутые, оскорблённые мужчинами. В итоге научившиеся просто использовать их. Лилит невольно вспоминает своего супруга. Ему девяносто три, и при встрече с ней он всё порывается выпить "виагру", хотя врач настрого запретил. Это бы означало кончину, но у Лилит и так есть деньги, и ей почему-то жалко этого наивного, похотливого и мерзкого старикашку. Она касается кончиками пальцев его лба и отправляет спать. Крепко спать на всю ночь, с мыслью, что он был хорош. Что он был на высоте...
В какой-то мере она даже милосердна.

- У меня тоже есть ребенок, mein hertz, - усмехается Лилит. - И в нашем случае бросить его на воспитание людям, или тем, кто сможет оказать нужный уход - вовсе не неправильный поступок. Наверное, милосердием это было бы назвать неправильно. Но дети заслуживают на детство. А я бы не смогла дать никому ничего подобного. Потому никогда не корила себя и не корю. Зато мой сын вырос самодостаточным и знает наверняка, что доверять нельзя никому. Я почти горжусь им - именно по этой причине. Пожалуй, ради этого и стоило предать его с самого начала. Нет, я не оправдываюсь, сладкая, чувство вины мне не свойственно в принципе. Но каждый раз во время встречи с ним я вижу, как он взвешивает мои слова. Умница. Достойный сын, ничуть не жалею.

А история со статуей её занимает чуть больше. Такие продолжительные фиксации - это практически травма, это якорь, от которого стоит избавлятсья.. наверное. Она бы избавилась. Лилит терпеть не могла собственные привязанности, те, что хоть как-то лишают её свободы, и безжалостно выдёргивала эти крючки из-под кожи с кровью. И в случае окаменения, ей вдруг показалось, она может помочь.

И вновь, как в самый первый вечер, первую ночь, кожу прострелило током. Куда-то вверх по руке, потом вниз, по животу... Приятное напряжение. Бедро к бедру. Кожа к коже. Лилит тушит сигарету о находящуюся рядом мойку, бросает её куда-то туда же. И притягивает к себе Морин за талию, обнимая её длинными пальцами. Обхватывая почти полностью.
Стопы смыкаются на её ногах, где-то в районе сгиба коленок.
Чуть поглаживают нежную кожу сквозь тонкую ткань халата пальцами ног.
Лилит раскрывает крылья - ювелирное движение, отточенное, чтобы не повредить ничего, не уронить, не нарушить хрупкую, предельно интимную тишину.
И обнимает их обеих невесомым алым куполом из тончайших перьев.

- Ты такая же тварь, как и я. И я это ценю в тебе больше всего, - Лилит притягивает Морин к себе за талию, утыкаясь носом в щеку. Касаясь губами уха. - Знаешь ли ты, что я могу помочь? Мои слёзы способны исцелить любую хворь или проклятие. Но из не так-то просто вызвать. Я могу... Я почти согласна попробовать.

Лилит подаётся плечами вперёд. Едва касаясь плеч Морин. Мягко скользит губами по её щеке, упираясь лбом в её лбом.
Смотрит в ярко-голубые глаза - то ли с вопросом, то ли с предложением...
Ладони на талии Морин чуть сжимаются - она легко, почти невесомо ведёт по её пояснице ногтями.

- Ты умеешь делать больно? Не так, чтобы насмерть, моя сладкая. А так, чтобы до слёз.