Не то чтобы у доктора Метаксас было полно пациентов сегодня, но их хватало. Они приходили, по записи, как положено, сидели на диванчике, фырчали, ворчали, капризничали, рассказывали все, начиная от личной жизни, заканчивая рабочими дрязгами. Такое ощущение, что Тамара нанялась не психологом в организацию взрослых людей, а в детский сад. Воспитательницей. И на полставки нянечкой.
Кажется, некоторые не стеснялись признаваться в любимых позах в сексе. Тамара знала о некоторых больше, чем ей бы хотелось. Поэтому время без посетителей она ценила и берегла для себя, и стук в дверь вызвал взгляд, в котором было написано столько всего. Жаль, по ту сторону его не видели, но с другой стороны, и Тамара не была Горгоной, взглядом не убивала.
А жаль.

- Ну войдите, - приглашает Тамара, ожидая появления.
Мужчина был интересным. Мужчина был привлекательным. Мужчина был Люцифером.
Перерыв перестает быть томным.
Тамара ставит чашку на блюдце, но на лице ни тени любопытства, хотя тут уж вопрос, зачем к ней Князь Тьмы пожаловал. Что, тоже проблемы личного характера, конфликты с реальностью, жизнью, архангелами – вот на них почему-то жалобы к Тамаре стопкой поступали, будто бы это имело какой-то смысл. Записки можно было коллекционировать, описание того, что думают аборигены о пернатых товарищах, было таким ярким, что продавать на аукционе как очень дорогое нечто, зато за парочку таковых записочек можно оплатить оборудование для детского отделения городской больницы.
А некоторые Тамара бы в рамку на стенку повесила.
Она поднимается на встречу, выходит из-за стола, и первое любопытство, которое появляется на ее лице, адресовано подарку, но ровно до той минуты, как гость сообщает, что же там такое. Справится с лентой удается быстро, упаковочная бумага шуршит под пальцами. Амфора и правда была той самой, прекрасной, настоящей, истинной эллинской амфорой, пропитанной солнцем и морем давно позабытой страны. Но это не остановило Тамару от того, чтобы метнуть подарок метко в стенку.
Хотя не так уж метко. Вообще-то Тамара целилась в голову Люциферу, но не вышло. Ладно. Сойдет и так.

- Ой, простите, сорвалась с рук, представляете.
Смех Люцифера был таким настоящим, что уголки губ Тамары дрогнули в ответной улыбке, она качает головой, присаживаясь на край стола, вытягивая длинные ноги, обтянутые узкой юбкой. Забавный Князь Тьмы попался, хорошее чувство юмора, как залог будущих отношений.
- Я знаю, кто вы, я изучила возможный контингент своих пациентов, но что забавно, вас не ждала. Пока. А вы решили удивить. Кстати, на будущее, если захотите сделать очередной подарок, обойдитесь розами, я их люблю. И драгоценностями, их я тоже люблю. – В голосе скользит мягкое и ненавязчивое ехидство, при том, что лицо словно из белого мрамора высечено. Самый дорогой и самый белоснежный мрамор, который обожали античные скульпторы да любители облицовывать дома, добывался на остров Тассос. Вот такой же белокожей скульптурой и Тамара выглядит, краску же добавляют рыжие волосы и аккуратный неброский макияж.

- А амфора и правда настоящая, продавец не соврал, так что деньги потратили не зря.
Жаль только, что на стенках был выбит рисунок собственного заточения Ехидны под Этной, приятного мало, как ни крути. Вот если бы Люцифер преподнес ей картинку, как Громовержец в задницу Тифону стреляет молнией, она бы, наверное, даже оценила и сохранила это радующее ее взор зрелище, а вот это вот пусть лежит осколками на полу, пока Ехидна не остынет от желания бить не только амфоры, но и вот ту напольную вазу какой-то там китайской династии. Почему никто не оригинален в подарках.
- Почему все предпочитают дарить вазы? Или это мода такая? Кстати, как поживаете? Как спите? О чем говорить будем? Что беспокоит? Или на меня посмотреть пришли? – Сверкает зеленью глаз Ехидна, продолжая своеобразный поединок с Хэмилотоном, проникаясь любопытным ощущением интереса к падшему сыну Божьему. Интересно, его батенька такой же мудак, как и боги Эллады, которым так все смертные молились, ничего не получая взамен.

-  Ну почему. В какой-то степени битье посуды благотворно влияет на душу. Запомните это, и когда вам будет хотеться куда-то выплеснуть эмоции, а кого-то рядом будет жалко, побейте парочку-десяток тарелок, помогает. Звон осколков имеет, определенно, самый успокаивающий эффект в мире. Я для этого дела специально держу дома дешевые сервизы, которые не жалко, как раз, чтобы бить о пол. Хотя иногда можно и о головы, конечно, но осторожно.
Любовь Тамары к посуде была поразительна для нее самой. Она обожала английский фарфор, необычные чашки, яркие тарелки, удивительные стаканы, все шкафы дома были забиты посудой, хотя она жила одна, что могла бы пользоваться одной чашкой-тарелкой-ложкой, но нет, стоило открыть посудный шкаф, и оттуда на нее лицезрело богатство выбора. Что ж, коллекционировать посуду ничем не хуже, чем головы врагов, тем более, что для этого дела Тамара всегда была брезглива, кровь, даже при современных порошках, очень неохотно отстирывалась от одежды, а в химчистке вызывала лишние вопросы. К тому же, потом убирать, не осколки убирать, а трупы прятать, хватит, уже недавно прятала, мысль о покупке бензопилы Дружба все еще не идет из головы.

- О чем задумались, Льюис? – Она ловит взгляд Люцифера, но не может его прочитать, что даже не обидно. Если бы она могла читать мысли Князя Тьмы, с этим что-то бы пришлось делать самому Князю. – Или вы предпочитаете настоящее имя? Как вам удобнее?
От упоминания Гавриила сводит зубы, почему-то начинает чесаться левая пятка, возникает желание вонзить каблук поглубже, общение было… было. Тамара усмехается, но молчит, нет, вряд ли архангел притащит ей цветы, он вообще обнаружил ее внезапно и был несказанно удивлен, что, оказывается, кому-то выпала честь выполнять обязанности специалиста по связям с общественностью. Последнее свое альтруистическое побуждение Тамара все еще списывала на перебор с вином, оно было сладким, приятным, и било в голову очень незаметно, совсем не как бутылкой по затылку, зато урон наносило более очевидный. Придется с этим как-то жить, тренировать фантазию, все лучше, у пернатой братии очень плохо с этим делом, а смотреть на это сил уже просто не доставало.
- Клыки? Есть. И когти. И даже хвост.

Люцифер совершенно не стесняется, внезапно это оказывается забавным, кто-то, кто не прячется за маской фальшивой любезности, кто-то, кто свой интерес выказывает, задает вопросы, а Ехидне и скрывать-то нечего, откроешь любой миф, там разве что анатомический анализ не сделан, но это сложно, тогда было сложно, сейчас просто невозможно, свой хвост показывать всем любителям животной биологии нет никакого желания, пусть себе мимо идут.
Разговор о Гаврииле как-то ходит кругами, в голосе Люцифера кроется нечто за ехидством, схожее на беспокойство, что вызывает интерес уже у самой Тамары.
- А в каких отношениях вы с братом? И давно ли у него такой вот период мрачности, несвойственный посланника божиим?
Вдруг это лечится? Ну или хотя бы как-то устраняется на время? Зачем оно ей надо, Тамара и не скажет… а нет, скажет, смотреть на унылое выражение лица при необходимости сотрудничать радость очень сомнительное, хотя если бы Гавриил внезапно начал улыбаться направо и налево, Тамара бы прописала таблеточки ко всему прочему.

- Ноготочки не ядовитые, зубки только, в зависимости от того, как крепко и насколько сожму зубки, может быть паралич, а может быть полноценное отравление. В свое время очень хорошо работало, когда любовниц мужа пришлось травить, он, скотина такая, при живой мне рискнул здоровьем завести с десяток, все как одна, похожи друг на друга, я в их именах запуталась.
Жаль только и сама прокололась, Тифон, сволочь, сложил элементы мозаики и понял, что жена-то начала себя осознавать, а потому быстренько овдовел, чтобы отношений выяснять. Впрочем, она бы так же поступила на его месте, но в то время был риск, что тогдашний папенька без зазрения совести продаст дочурку следующему супругу, и все пойдет по кругу.

- Я наслышана об этом, многие говорят об этом, кого-то пугает, кого-то, наоборот, радует. Единого мнения нет, все разделились, но рано или поздно это все равно случится, не так ли? Неизбежное действие, открытие себя миру, - и сама Тамара много думала об этом, вот недавно говорила с Морин, свои опасения высказывала. – Люди боятся, а страх становится толчком к новым охотам на ведьм, вместо которых будем мы. Или не будем. Все зависит от нашей готовности. На что мы готовы ради мирного сосуществования с людьми, вы задавались этим вопросом? Или мы придем как завоеватели, будем диктовать свои условия? Или предлагать компромиссы?

Она все чаще думает об этом, все чаще смотрит на людей задаваясь вопросом, смогут ли они пойти на компромиссы или все снова превратится в хаос, в войну. Людей все еще больше, чем существ, но существа все больше плодятся. Кто-то просыпается от спячки, кто-то рождается.
- Кажется, это впервые за все времена, когда столько существо находятся в мире одновременно. Переродившиеся и осознавшие себя.
Это что-то да значит. Возможно, их сама матушка-природа подталкивает к определенными действиям, а тут еще и ситуация прямо специально складывается.
- Но им вам, похоже, отведена роль лидера.

А это интересно. Падший ангел на коне, во главе существ, тот, кто должен будет внушить людям, что существа не желают им зла. Справится? Хватит ли ему моральных сил? Хватит ли ему мощи для этого? И без поддержки даже ему не смочь сыграть так, чтобы выиграть, в этом Тамара уверена.
- А вы готовы к этому? Быть тем, на кого все, и люди, и существа будут смотреть?
Стать богом в какой-то степени. Занять место отца.
Вот как иногда история поворачивает свои шестеренки, кто бы могу подумать.
- Никто не любит тех, кто зрит в корень и несет истину, когда к этому не готовы. Как странно… или нет, ведь люди сотворены вашим отцом по образу и подобию, значит, похожи. В любом случае, реакции оказались вполне себе человеческими даже у ангелов. А что, сказа про всепрощение не работает? Или оно ограничено в рамках одной семьи?
Всепрощение – качество, которое вызывает зависть у Тамары. Такую искреннюю, ничем не замутненную зависть. Потому, что она бы хотела так уметь, но не умеет, хранит обиду, хранит боль. Те, кто убивал ее детей, те, кто проклинал ее саму, достойны мести. И смерти. Попадутся однажды, и она их сожрет без тени сомнений потому, что она смогла простить людей абстрактно, но не смогла простить конкретных людей, богов, полубогов.
И собственного мужа, хотя тут все сложно, о нем вообще лучше не говорить, а то как черт из табакерки, появится на горизонте, когда его совсем не ждешь и не нужен.
- А что с вашим собственным всепрощением?

Поразительно. Такое расхожее представление о Дьяволе, а тут вот прямо… Тамара лишь усмехается. Люди склонны превращать монстров в еще больших монстров, приписывая им то, что есть, но в гораздо больших размерах. У Люцифера приятная светлая улыбка, да и сам он не создает никакого впечатления падшего сына Бога. Совсем не создает, хотя Тамара никогда не задумывалась, каким он должен быть. Ей не было до того дела раньше, а сейчас она думает лишь о досужих впечатления людей, склонных преувеличивать, не ведая истины.
Да, определенно, Люцифер мог бы повести за собой людей, вопрос в том, хочет ли он возлагать такое на свои плечи. За что его там батенька выгнал? За гордыню? Заааа… непокорность? За то, что встал на одну ступень с отцом?

Тамара качает головой.
Никто не хочет войны. Это уже было. Было в глобальном смысле. Было в личном.
Война несете слишком много грязи.
- Охота на ведьм, истребление демонов, потрошение существ, да, все это не выглядит привлекательным. Но рано или поздно тайное станет явным, частично потому, что люди наделены безграничным любопытством и лезут туда, куда их не просят.
Есть у нее один такой знакомый, то ли придушить во сне хвостом, то ли отравить на завтрак ядом, лишь бы не лез никуда, а то паранойя заставляет проверять, не разбросала ли свою чешую в линьку. Каким бы мифическим существом Тамара не была, но змея она везде змея, и на солнышке погреться, и шелуху сбросить, и яд сцедить.
- А сектанты это отдельная песня. Все вызывают и вызывают вас. Я бы на вашем месте хотя бы раз, да сходила на их шабаш, вдруг что интересное? Ну или психические травмы нанести, заполнить пару палат местной больницы, у них там и правда последнее время какой-то странный аншлаг, приглашают подработать на полставки.

Идея скрытничества совсем не радует, не хочется закапываться еще глубже. Да, было время, когда Ехидна обитала в пещере, в которую постоянно наведывались гости, а потом не возвращались к своим женам и детям, и те винили во всех своих бедах ее, ее мужа, ее детей. Такая жизнь самой Тамаре больше не по нраву, комфорт и успех развращают, совершенно не хочется возвращаться в то прошлое, вспоминать те времена, они почти что темны от заката, от обагряющей их крови.
Картина, нарисованная Люцифером, безрадостна. И правдива. Но от того не становится ясным будущее тех, кого оно касается.
И убийства. Они привносят особый привкус в будущее, грядет нечто, что неведомо. Ничего не бывает просто так. Существа редко склонны к маниакальности, пустая трата времени и ресурса. Поединок, месть, обида, но не серия убийств.
- А по ним  все так же беспросветно, - бормочет Тамара. Никаких подвижек, либо все хранится в тайне, за всеми замками.

Тамара смеется в ответ, разводит руками:
- Я и не пыталась угадать. Скорее пыталась понять, почему ваш отец так строг, что им движет. Или двигало. Кажется, стадо лишилось своего пастыря, и вот это настораживает. Впрочем, кто знает, может, он еще вернется, может, это просто новое испытание.
Кофе, она забыла о кофе. И о новой кофе-машине, с которой отношения все еще были натянуты, но вполне терпимы. Хороший момент для паузы, хороший момент для перерыва, для смены темы, если она нужна. Тамара оставляет Люциферу пространство для маневра, пока делает кофе, пока ставит перед ним чашку на блюдце.
- Надеюсь, кофе-машина меня не подвела. Она что-то капризна.

- Худшую сторону на самом деле они давно придумали, так что нам надо сделать так, чтобы они перестали о ней думать под влиянием наших новых положительных и прекрасных образов, - Тамара смеется. Задача не из легких, но если постараться, направив на это все ресурсы, то выполнимая. Тамара уверена, что у Люцифера уже все схвачено, у него есть план, есть варианты, только нет подходящего времени: - Время. Для этого нужно именно то время, которое идеально оттенит наш приход, сделает его… более примечательным в положительном смысле.
Но убийства, о которых упоминает Люцифер, не добавляют настроение дублинцам, и тут, как ни крути, приходится признать, время совсем не то, время очень не подходящее.
Придется запастись терпением и ждать.

- Обо мне? – Тамара пожимает плечами. – А есть что-то, что вы не успели узнать? – Почему-то казалось, что самое интересное о ней уже знают, но для Люцифера она могла и ответить на вопросы. Ей, конечно, было, что скрывать, но не настолько это были опасные скелеты, чтобы запирать их в шкафах. Тем более, что скелеты хронически норовили оттуда выбраться все равно. – Дублин интересен на самом деле, хотя какое-то время пришлось потратить на привыкание к ирландцам и гэльскому, боюсь, что не взирая на мои языковые таланты, он не поддается мне, как ни старайся. Но в целом, это приятное разнообразие, этот город, этот страна. У меня чудесный дом с видом на Дублинский замок, люблю, знаете ли, рухлядь, которое напоминает мне о том, что никакая власть не вечна. А о платьях и мужчинах мы тоже говорим, куда мы без этого, дайте лишь подовов для платьев и разговорах о мужчинах. Машину дарите, кофе – тоже, все должно быть идеально, но немного не дотягивать, совершенство бывает скучноватым, всем нужен изъян.

Люди – дети божьи. В любой религии они дети своих богов, но кто такие Ехидна и ей подобные? Ее никто не признавал своим ребенком, да от нее даже родители в общем-то отказались, им с Тифоном приходилось довольствоваться друг другом, что попервам было очень неплохо, но потом стало больше похоже на тяжесть, впрочем, их совместная жизнь никогда не была простой, благо, давно не виделись, может, больше и не будет.
Никто из существ не убийцы в общепринятом смысле этого слова. Ну ладно, почти никто, есть, конечно, и такие, но в основном все направлено на выживание. И только эти самые дети божьи убивали ради веселья, ради наживы, потому, что им кто-то чем-то не нравится. В этом они были все. Поразительно. Тамара видит в Люцифере отголоски той любви, что когда-то в нем была к этим смертным. Это завораживает на краткий миг, заставляет растеряться на считанные секунды, но потом отпустить – все имеют право что-то помнить из прошлого. Хотя Тамара не уверена, что настолько хорошо искушена историей Князя Тьмы, слишком далека она была долгое время от этой последней религии, лишь сейчас начиная вникать.
- Они не будут за это благодарны, но тут я согласна, смерть не панацея.

Секты, да. Секты сатанистов, растут как грибы. Смертные все время находят, чему поклоняться. Люциферу, богу, макаронному монстру.
- Удовлетворите мое любопытством, - Тамара подается чуть вперед, - никогда не была объектом поклонения. Как это? Какие чувства вызывает? А то я недостойна их внимания, я всего лишь ужасающий их воображение монстр, поедающий их детей. Кстати, ложь, детьми я никогда не питалась, их там и есть нечего. Да и вообще, людьми не питалась, зачем, когда есть гораздо более вкусные продукты.

Не предстать чудовищами, будучи таковыми. Сложно, конечно, но в целом, думать об этом рано. Тамара качает головой, решает отложить эту тему для другого разговора, когда все будет гораздо ближе к делу. А пока лишь перспектива, лишь разговоры, не более.
- Замечательно, - Тамара снова смеется. - Порой хочешь спрятаться и не выходит, но бывает и так, что не прячешься, а тебя не находят. - Пожимает плечами. - Жила как все, наслаждалась простыми и элементарными радостями жизни. Никого не искала, ничью сторону не принимала, всегда было удобно держаться нейтралитета, примыкая к победителям. Спокойнее так точно. А так больше и сказать нечего, все скучно, все банально, у вас явно жизнь бьет ключом. Надеюсь, что не монтировочным. Но из меня плохой рассказчик. Если вас что-то конкретное интересует, задавайте вопросы, Льюис, я отвечу. Возможно.

Это все так любопытно, так интересно. Мир ведь состоит из поклонений, люди постоянно находят себе объекты, которые придумывают, рисуют, делают их совершенными или порочными, делают такими, как их удобно, но и только.
- Идолы зачастую совершенно не похожи на оригиналы. Поклонникам удобно. Спокойно. Они делают свои объекты совершенными, невзирая на то, что совершенства не существует. Они помнят то, что им удобно помнить, а вашу историю помнит неудобно. Она ведь заставляет задуматься. А думать - не то, чем хотят заниматься идолокоплонники. Сатанисты, викканы, кто там еще - сколько религий, сколько объектов, которые следует вознести на пъедестал для своего собственного удобства. Это можно использовать, это нужно использовать, когда придет время. Выбрать того, кто фотогеничен, кто хорошо собой, кто идеален, и начуить людей любить качества, которых в нем и не существует. Так начинаются пути власть предержащих.
Так многие становились у руля тех или иных стран, вели их либо к краху, либо к победе. Тамара многое видела, многое наблюдала, ей многое было интересно, но чем старше становилась, тем приятнее было наблюдать за всем со стороны, не вмешиваясь в ход событий. Своя шкура дорога в отличие от сказок и историй, в которых можно было бы участвовать. Да и Тамара на пятой сотне лет предпочитала собственное спокойствие.

- Но чем напоминать им начало, лучше создать новую. Они охотно ее примут в отличие от воззвания возвращения к истокам. Так что готовьтесь к новой истории. Либо вы создадите ее сами, либо она создаст вас. Мне кажется, второе лучше.
Незапланированная встреча выходит такой интересной, тихий разговор без срывов на страстные высказывания не портит даже амфора вначале, с этим Тамара может смириться, даже если Люцифер притащит еще десяток амфор, которые она с радостью разобьет о стенку, что-то сохранит на будущее. Битье посуды все еще благотворно влияет на настроение, так что набор запасных амфор Тамаре совсем не помешает.

- Азарт - возможно, безысходность - совсем нет.
Тамара всматривается в Люцифера, интересно, она рассылашал правильный подтекст в его вопросе, или же ей просто кажется? С Люцифером никогда не знаешь, где все действительно так, как есть, а где все так - как ему хочется. Проще спросить.
- Мне показалось или в ваших словах звучит какое-то предложение?
Ох уж эти проклятущие видения, которые никогда не приходят, как надо, лишь набегают и обычно предсказывают какое-то дерьмо. Вот бы хоть раз открыли нечто такое, чтобы и правда было приятным? Например, предсказать, кто победит в финале очередного чемпионата мира, который в разгаре, чтобы удачно сделать ставки.
Но как же, это жульничество, а мироздание предпочитает, чтобы жулик был только один - оно само.

Ах да, вот оно что. Ехидна улыбается еще шире. Это забавно. Это любопытно. Любопытно не только Люциферу.
Женщина изучает его ответным взглядом, взвешивая сказанное.
- Сделка с дьяволом? Как прозаично. - Она смеется, чашка уже опустела, но вторую чашку пить еще рано. Тамара переплетает пальцы, как же соблазнительно нырнуть в мир интриг, как же манит вот это вот все, но это почти гарантирует отказ от спокойной жизни. Впрочем, у нее эта спокойная жизнь была последние пару сотен лет, поэтому стоит слегка разбавить ее. - Если я соглашусь, то, действительно, лишь на обсуждение и выводы, но не разглашение врачебных тайн. Все же, стоит оставить им чувство безопасности, чувство тыла, иначе не смогут нормально работать. Но вы ведь и правда знаете о каждом гораздо больше, чем, пока по крайней мере.

Ей нравятся мысли и идеи Люцифера, наверное, в этот момент она понимает, почему за ними пошли ангелы, восстали против своего Создателя, почему небеса раскололись. Тамара подается, подпитывается любопытством.
- Праздник, говорите? Не изобретайте велосипед, Льюис, поднимите старые знания, поднимите старые праздники, реанимируйте. О, в языческих свитках есть столько всего прекрасного, а сколько всего есть из того, что поглотила единая вера. Можно совместить приятное с полезным, можно использовать праздники в обе стороны. Пусть они заочно научатся нас любить, перестав бояться, и тогда, - Тамара разводит руками, - что-то может быть. А бюрократия - от нее никуда не деться, после этого вы всегда можете придти на диванчик, у меня даже лекарство от головной боли есть.

О, опять эти амфоры. Дались они гостю.
Тамара смеется, звонко, совсем не по-взрослому. Качает головой.
- Я не поднимаю их в повседневной жизни, но мне интересно, что думают окружающие. К тому же, это все не я, а вы сами. Я лишь даю вам толчок, а говорите вы. Это так работает на самом деле. Вы говорите о том, что вас беспокоит, даже если это не осознаете.

Тамара качает головой:
- Не верю, но люблю собирать такие басни. На самом деле, это весьма увлекательно, слушать то, чтоп ридумывают люди. Иногда доходит до такого асбурда, что диву даешься, откуда что берется. Но они весьма изобретательны, согласитесь.
Ей откровенно любопытно, к чему приведет их договоренность с Люцифером. Вроде и без того хватало дел, но прожив пять сотен лет, Тамара прекрасно знала, что однажды придется принимать чью-то сторону. Нейтралитет - это вымысел, никто не бывает нейтрален абсолютно, поэтому в один прекрасный момент, и Ехидне придется выбирать, к кому примкнуть. И выбор пока очевиден настолько, что сейчас Тамара склоняется к тому, чтобы согласиться.
- Мне кажется, мы сможем извлечь много интересного из нашего сотрудничества. Конечно же, соблюдая определенные условия. А что касается синдрома брошенного ребенка, боюсь, среди существ очень многие могут им похвастаться, недолюбленные, иногда ненавидимые теми, кто когда-то клялся любить их, заботиться о них.

На самом деле поразительно, ведь существа обладали большими возможностями, большими силами, чем люди, но в то же время, были в некоторых случаев гораздо более беспомощны, а еще одиноки и измучены этим. Для Тамары это стало когда-то открытием, наверное, поэтому она все еще здесь, все еще пытается помочь, пусть иногда у нее на лице написано "ну что за идиоты, боги". Одновременно с тем она и себя излечивает от прошлого, ведь она ничем не лучше каждого из тех, кто приходит в стены этого кабинета, садится на этот диван.
- И ангелы не исключение, как ни странно.
Только они слишком гордые, чтобы это признать, чтобы придти за помощью, предпочитая выживать как умеют или умирать внутри, как могут.

Ехидне интересно наблюдать за Люцифером. Вот он задумывается, вот он уже что-то придумывает, вот уже шарики и ролики начали вертеться в нужном направлении, и он забывает, где находится. Тамара не торопит, она ждет, пока он дозреет до чего-то, пока он что-то придумает, ну или хотя бы найдет отправную точку. Наверняка это только начало, сейчас он уйдет думать, планировать, прикидывать варианты. Забавно, как разговор, который должен был стать всего лишь знакомством, вдруг превращается в нечто такое, что приводит главного мунипулятора сверхъестественного мира к какому-то решению.
- Вы уже что-то придумали? Или нашли точку, от которой следует двигаться? Если так, то это лучшая похвала моему профессионализму. Двери этого кабинета для вас открыты в любое время, но ночью лучше все же сначала позвонить, по крайней мере, я успею добраться сюда не в пижаме. - Она растягивает губы в улыбке, в глазах опять читается умеренное любопытством, но расспрашивать Тамара не начинает, оставляя все так, как есть. Всему свое время. - Надеюсь, я получу приглашение на праздник?