Заклинание поиска всегда было самым простым, сколько помнила себя Моргауза, оно давалось без лишних проблем. Не особо радостно, конечно, осознавать, что подаренных тебе природой сил хватает на то, чтобы отыскать пропащую душу, но в конечном счете, пора было перестать жаловаться. Иным способом ничего не добиться, только продолжать отрабатывать заклинания до автоматизма, либо выискивая другие возможности использовать магию.
Карта Дублина была разложена на столе скорее в качестве развлечения. Кристалл маятником качается в руке Мойры, отмеченный капелькой ее собственной крови. Она думает, думает о прошлом, о том, сколько времени прошло с того момента, как ее собственный мир перевернулся в первый раз, когда христианство пришло на эти земли со своим требованием подчиниться. Королева Камелота была истовой христианкой, в этом они сошлись с Игрейной, мать молилась за дочерей, избравших совсем иные пути, о которых боялась говорить вслух. Моргауза видела во снах, как мир покидает язычество, но не была готова отпускать, вот и решила переступить дозволенную черту.
Жалела? Никогда.
Оплакивала? Всегда.
Это была ее боль, это было ее право оплакивать потерянного брата, который когда-то, не счесть века, вызывал чувство щемящей любви, пусть и был братом лишь по матери. Ему суждено было стать великим правителем, а ее собственные сыновья шли с ним рядом, будучи его рыцарями, хотя амбициям Моргаузы этого было мало. Тогда. Сейчас? А сейчас об этом речь не шла.

Кристалл неожиданно дергается в пальцах, Мойра разжимает их, и кончик камня упирается в точку на карте, заставляя удивленно склониться над нею. Дублин она не знала так хорошо, чтобы сразу понять, пришлось вопрошать телефон. Проблемы ведьмы и техники всегда стояли остро, хотя за годы пребывания в прогрессивном обществе и Мойра научилась не ссориться с капризными устройствами. А те почти не барахлили, если та не злилась.
Точкой на карте оказалась пожарная часть. Что на самом деле было немного странно и очень непонятно. Благо, в век доступности информации о городских службах, перечень сотрудников был найден на сайте, все сплошь и рядом герои, выносящие бабушек из пожаров, дедушек из обвалов, девушки на руках, парней на плечах, в общем, рыцари, ни дать, ни взять. Мойра скептически усмехнулась, но на деле она скучала по тем временам, когда рыцарство было не пустым звуком, и почти прониклась уважением к пожарникам, но затем опешила – капитаном этой самой части был Артур Пендрагон.
Чтобы не промахнуться мимо стула, приходится нащупать его рукой.
Чтобы понять всю шутку мироздания – подышать несколько раз очень глубоко.

Правда или ложь? Если верить кристаллу и заговору на родную кровь, то истинная правда, но что, если просто ложь? Прошло столько времени после ее последней встречи с Артуром, и чародейка не искала новых, уверенная, что брат ее не простит, а она не намерена была просить отпущения грехов, направленных против него. И все же, выяснить теперь это было делом важным, иначе спать не сможет, не захочет, и не успокоится. Мойра знала себя, это будет подтачивать ее силы, знание, что в этом мире есть ее Артур, а она не скажет ему ни слова, ни полслова.

План в общем-то был примитивен, как и все в этом мире. Самым сложным в нем было уговорить толстого и ленивого белого кота залезть на дерево. Кот взирал на хозяйку фиалковыми глазами, в которых читалось очень неприличное высказывание на тему того, что Мойра охренела. Мойра же смотрела на ленивую скотину и думала о том, что пора перестать кормить эту тварь, может, совесть очнется.
Хотя нет. Не очнется.
- Я тебя просто туда заброшу, а ты просто сиди и истошно ори.
Конечно, вопли кота с ветки привлекли лишнее внимание соседей, те никак не догоняли, что случилось в их милом спальном районе, откуда такой шум и дурдом. А Мойра с обеспокоенным видом и зажатым в руке телефоном бегала вокруг дерева, на которое и сама могла бы залезть, в ожидании пожарников. Когда те появились, она едва в обморок не падала, готовая умолять бравых спасителей несчастных котиков, спасти еще и этого. Этот в то время созерцал мир вокруг взглядом, мог бы, показал палец, средний, но не мог, а еще начинал понимать, что его придушат к чертям, попробуй только сам свалить с ветки.
Мойра же, обернувшись, смотрит растерянным взглядом на мужчин, смущенно улыбается:
- Его напугала собака, промчалась тут какая-то, дикая. И вот уже несколько часов, а снять никак не могу.
А затем она встречается глазами с тем, ради кого все шоу и затевалось и задается лишь одним вопросом – ты меня узнал, мой родной?

- Я, - Моргауза улыбается, глядя на брата.
Это так интересно, наблюдать, как в его глазах проступает узнавание. Как он глядит на нее, а в сознании вспыхивают давние картины, такие далеки, что кажутся ненастоящими. Но они настоящие, им ли не знать, пусть на них легла пыль полторы тысячи лет.
- Но ведь узнал. Кровь не водица, сколько бы жизней ни было прожито, не так ли?

Артур все еще держит кота в руках, а тот, предатель чертов, даже не сопротивляется. Тот самый кот, терпеть не могущий, когда его хватают, тискают, и вообще. Уличная животина, приблудившаяся к Моргаузе пару лет назад маленьким котенком, сидел и орал под дверью, пока не впустили, будто подтверждая, что ведьма без кошки не ведьма.
- Его зовут Мерлин, - женщина смеется шутке, понятной им с Артуром, хотя не уверенная, что Артур оценит. Что ж, Мерлин для них всех сыграл свою роль, так она уважила старого друга или недруга, сохранив о нем память. – Вот было бы забавно, окажись они со стариком в одной комнате.

Команда пожарников уходит, неохотно, оглядывается на своего командира, ни дать-ни взять, рыцари смотрят на своего короля. Моргауза едва удерживается от желания закатить глаза, но промолчать выше ее сил.
- Поразительно, ты даже тут, в этом мире, в этом времени, собрал вокруг себя свой круглый стол.
Впрочем, харизма брата никогда не подлегало сомнению. И хотя Артур был лишен любых магических сил, в нем была сила иного рода, сила, способная поднять за собой народ, вести армии в бой, приводить их к победе, овевая себя и своих соратников славой. И не было лучше полководца, чем Артур Пендрагон. И короля лучше не было.
Пока не пришло то время, когда все переменилось.
Забавно. Правление для Моргаузы всегда было политикой, состояло из умения интриговать и хитрить, и впоследствии она имела возможность убеждаться в том не раз, оказываясь рядом с теми, в чьих руках была власть. Тайной оставалось то, как Артур, ее честный и благородный Артур, который по ее мнению был далеко от любых интриг и неправедных сделок, смог править столько лет. Это и правда было достижением, невзирая на финал. Никто так не сумел после него управлять Британией. А он сумел.

Слова брата навевают грусть, Артур прямолинеен, не мог ведь подождать, пока не схлынет радость встречи или эту радость ощущает только одна Моргауза? Нет, сразу к делу, сразу к разговору о конце, подай ему теперь признание в том, что случилось. А ей об этом совсем говорить не хочется. Моргауза стоит напротив брата, любуется им, ветерок колышет пряди ее волос, соседи уже наверняка решили, что новенькая обитательница квартала захомутала пожарника, а сами пожарники, наверное, ставки делают, ехали бы они прочь уже.
- Все мы, рано или поздно, что-то да проигрываем, жаль, что тогда так вышло, - она не опускает глаз, и раньше не опускала, принимая все слова и обвинения, неся гордо тяжесть своих решений. – Это решение далось мне с трудом, Артур. Ни до, ни после мне не приходилось принимать подобных решений, и поверь, я оплакивала тебя так горько, как никого другого, - Моргауза делает шаг к брату, касается его щеки пальцами, оглаживает его. – Но ты тут. И разве полторы тысячи лет не повод простить, пусть даже не понять? Пойдем в дом. А то тут много любопытных глаз, а твои ребята уже готовят список пошлых шуточек о том, как ты домохозяйку захомутал.
Мужчины остаются мужчинами, пусть тогда рыцари звенели латами и завались благородными, из шуточки по тем меркам тоже были вульгарны, не для ушей прекрасных дам, хотя дамы знали многое, положено было так.
- Пойдем, - Моргауза настойчива, но дает Артуру право решить, хочет ли он говорить с ней дальше. – Чаем напою. Вкусным. Поговорим.

Мерлин точно бы шипел. И кот бы ему не понравился. И он коту, скорее всего, тоже. Но при этом они бы друг друга ценили как достойного представителя каждый своего рода. Моргауза смеется, думая об этом. Ей почти жаль, что Мерлина с ними нет. Ей почти жаль, что он не может тут пошипеть. Почти. Потому, что с Мерлином всегда было непросто, он слишком прозорливым был для Моргаузы, а она терпеть не могла, когда ее читали, как открытую книгу. А запираться на все замки от умудренного опытом мага так и не научилась. Тогда. Сейчас – возможно уже могла.

Объятий Моргауза не ждет. По крайней мере, не сейчас. Но попадает в кольцо крепких рук, от удивления задерживая дыхание, и едва в состоянии справиться с нахлынувшими эмоциями. Кот вопит, и в его вопле вся вселенская обида на эту тискательную несправедливость, за что он еще отомстит, обязательно отомстит, но Моргаузе нет до этого дела. Она вдруг вспоминает все, совсем все, что было, чего не случилось, вкус любви, вкус предательства. Артур был ее сокровищем, ее маленьким сокровищем, большем похожим на нее, чем родная по всем параметрам сестра. Она любила его – и любит – как можно любить того, кого тебе внезапно доверили судьбой, жаль лишь, что их самих жизнь развела, ей замуж было положено, а ему – надеть корону Камелота.
Моргауза отпускает кота, тот гордой походкой уходит от них зализывать душевные раны. Минута объятий закончилась, между ними снова становится необходимость говорить, говорит о том, о чем совсем не хочется. Но от правды не уйти, а навешивать иллюзорные надежды на то, что все само собой пройдет, глупо и безответственно, не ей ли об этом знать. Она ведет Артура в свой дом, милый, маленький и уютный, большего ей и не было нужно. В нем пахнет травами, пахнет магией, едва уловимый аромат, который тянется шлейфом, не раздражает, но намекает. Зелья, книги, редкие сборы ароматных трав.

- Не забыла, - качает Моргауза головой, проводя Артура на кухню. Щелкает чайником, достает разные баночки, выбирает, что бросить в заварочный чайник. – Это много раз спасало меня от голодной смерти, впрочем, так же много раз могло привести меня на костер. Пару раз даже довело почти что до финальной стадии, в огне я не горела, а вот утопить да закидать камнями пытались. Люди… они не изменились. Как боялись того, чего не понимают, так и продолжают бояться. А я как была чародейкой, так и осталась.
Она, наконец, замирает, пока вода медленно закипает в чайнике. Смотрит на Артура, изучая его, пытаясь понять, сколько же ему довелось пройти.
- Как так вышло? Перерождение. И не одно, не так ли?
Люди… люди не владеют возможностью перерождаться, так всегда считала Моргауза. Но она видит перед собой брата, и почему-то уверена, что не он один встретится ей в этом мире. Кажется, это будет как эффект снежного кома, чем дальше, тем больше людей и событий из прошлого начнет вторгаться в ее маленький мирок, стоит только одному проявиться.

- Я все гадала, что я забыла в Дублине, чего меня сюда тянет. А вот оно что. Кто бы могу подумать, ведь никаких намеков, но в конечном счете долгожданная встреча. Ты сестру встречал?
Они с Морганой расстались около века назад, может, немногим больше, может, немногим меньше. Время тянется иначе для тех, кто живет так долго. Расстались с Морганой, спасая свои жизни, не виделись до сих пор, стараясь уберечь друг друга. Кажется, это самая долгая разлука за всю их жизнь. Скоро придет пора для новой встречи, так надеялась Моргауза, но пока не искала сестру.
Брата она тоже не искала, но, видимо, у судьбы другие планы на этот счет.
Чайник клацает, отключаясь, затихает. Моргауза аккуратно заливает содержимое заварочного чайника, и аромат, разбуженный кипятком, расползается по кухне, щекочет нос, пока на стол перед Артуром выставляют яблочный пирог и чашки.

Посуда в ее доме истинно английская - тонкий светлый фарфор, нарисованный от руки цветы, золоты элементы украшения. Их обвивает аромат чая, подправленный травами, когда Моргауза ставит чайник на стол, наполняет чашки, разрезает пирог и усаживается за стол напротив Артура.
Его слова отзываются тоской внутри, глухой и безнадежной. Где-то там вспыхивает злость, озадаченность, непонимание. Ей почти кажется, что Мерлин проклял своего любимого воспитанника, неужели и правда так поступил, неужели так сделал? Моргауза не знает, как реагировать на это, сжимает чашку, но старается умеривать силу, все же, она любит свою посуду, не хочет делать из нее жертву собственной нервозности.
Но как он посмел, чтобы сгорел в геене огненной?
- Это проклятье? Но... за что?

Проклинать Мерлин должен был совсем не Артура. Проклинать за предательство он должен был Мордррда, Моргану, Моргаузу, наверное, даже Ланселота и всех тех, кто не смог уберечь своего короля от смерти. Но вместо этого Артур живет от смерти до смерти, казалось бы, как все, но нет, совсем не ка все. Моргауза ставит чашку на стол, ставит аккуратно, чтобы не разбить. Не накручивать себя самое сложное, не кричать и не возмущаться, не предлагать почти сразу же способы снятия этого всего. Опыт подсказывает, что вряд ли сможет прямо вот так, если это дело рук Мерлин, старик был опытнее обеих ведьм королевского рода вместе взятых, что даже им с Морганой все не по зубам.
Ну ничего, доберусь я до тебя когда-нибудь, проклятущий маг.
- Я его найду, - едва ли не шипит Моргауза, - найду и оторву ему голову, честное слово. Боги, да как у него только рука поднялась, как он посмел?

Она бы уже бегала по кухне, но тогда в ее уютной маленькой кухоньке ничто не уцелеет, перебьет всю посуду, все чашки и тарелки, со злости на треклятого волшебника. Надо было его в свое время сжить со свету, надо было, но нет, рука не поднялась, слабее была.
Моргауза протягивает руку, касается щеки брата, шепчет:
- Я найду его, Артур. Найду Мерлина и мы все исправим. Это ведь не та жизнь, которой ты должен жить. Просто не та.
Сможет ли? Кто знает. Но Моргауза не привыкла пасовать. С детства знавшая, что ей природой и матерью дано меньше, чем младшим сестр и брату, она привыкла пахать, вкалывать, тяжело, невероятно тяжело, но именно это сделало ее той королевой, которая твердой рукой правила Лотианом еще при муже, а потом и после. Жаль лишь, что амбиции и ошибки в какой-то момент перекрыли приобретенную мудрость, но это стало хорошим уроком, правда, не на всю жизнь. Моргауза вспоминает их ошибку с Морганой, но смеется, когда брат говорит о Мордреде:
- Я хочу его увидеть. - Она соскучилась по своему приемышу, который в иные моменты был роднее кровных сыновей. - Видимо, это ваша внутренняя связь, которая тянется невидимой нитью, не разорвать даже веками. А мы с Морганой расстались в последний раз около века назад. - Моргауза опускает глаза, не очень-то жаждущая рассказывать о том, как две далеко не юные ведьмы проиграли демону: - Мы тогда немного... напортачили, пришлось скрываться, заметать следы, и в одиночку это было легче сделать, чем вдвоем. Но время тянется, пора бы уже и нам повидаться.

Сны. Моргауза могла попробовать отыскать сестру через сны, как в старые добрые времена. И найдет. Обязательно найдет.
Она подкладывает еще кусок пирога Артуру, думает о том, чтобы завернуть ему с собой, думает о том, чтобы не отпускать. Только в такие минуты, когда родная душа оказывается на пороге, понимаешь, насколько одинокой была все это долгое, невероятно долгое время. Моргауза не хочет отпускать Артура, но все это лишь беспокойство, навеянное встречей, ведь ничего такого не происходит, наверное, нет.
- Я не знала. Знала бы, давно нашла. Ведь сколько раз возвращалась мыслями к такому варианту, но все больше была уверена, что только мы с Морганой и пережили все это. Да может быть и вредный старикан, но он мне тоже не попадался. - Любопытство гложет Моргаузу, и она задает еще один, немаловажный для нее вопрос: - А твои рыцари? Их тоже Мерлин проклял?
Проклял ли? Прокляли ты, старый хрыч, моих сыновей вместе со своим любимцем?
В голове все еще не укладывается такая жестокость к тому, кем так дорожил, ведь никого Мерлин в своей жизни не любил как Артура. Или это все потому, что он не смог его спасти?

- Ничего из этого не честно, - резко отзывается Моргауза. - Мерлин заигрался в свою власть, к сожалению, но почему ты должен платить?
Найдет - убьет, не посмотрит, что Артур все еще любит старика, видит это в его глазах. Она так хорошо знает брата, что угадать его привязанности все так же не составляет труда. Что ж, она сведет счеты с Мерлином и расскажет, как несправедливо распоряжаться жизнями любящих людей таким образом. Артур заслужил свой Авалон, пусть и не свою смерть, он заслужил вечный покой под стражей Морганы, пусть она и покинула свой мир ради чего-то, все еще непонятно Моргаузе.

Упоминание Гвиневеры раздражает невероятно. Моргауза и не понимает, насколько на самом деле зла на эту удивительную женщину. Она оказалась пустышкой - красивая, прекрасная, радовала глаз мужской, но на деле ничего не смогла подарить своему королю, лишь вбила клин между ним и его лучшим другом. Предательство, одно из многих, среди которых и Моргауза становится соучастницей произошедшего. Она молчит, ничего не говорит, лишь желает, чтобы королева Камелота не переходила больше дорогу, ни ей, ни ее брату, никому. Возможно, для нее было бы самым лучшим сгинуть в веках, постичь неведомое никому из тех, кто был обитателем Камелота, счастье. Ирония никакая, никто и никогда из них не был настолько счастлив, чтобы говорить об этом. Моргауза и сама не знает до сих пор, что такое истинное счастье - утраты всегда ее преследуют.
- Не говори о ней, - просит Моргауза брата.
Не говори, не стоит.
Лучше бы рассказал о себе, о том, какой была его жизнь.

- Да, с Морганой все в порядке. Иначе я бы знала. Но мы так давно не виделись, наши пути так давно разошлись, что я все гадаю, где пересекутся обратно. - Призрачная улыбка касается губ ведьмы. - Это случится, почему-то кажется, что случится в обозримом будущем.
Моргауза не может удержаться, она поднимается из-за стола, обходить Артура со спины, обнимает и прижимает его к своей груди. Ей нужно его тепло, нужно снова убедиться, что он жив, что не растает туманной дымкой, что это не сон, такой пространственный.
- Не знаю, милый. Но, думаю, что в Дублине мы и правда встречаемся с тобой не просто так. И Мордред. Это уже повод задуматься. Случайностей не бывает, мой король, ты же знаешь. Если что-то случается, значит, это нужно, не обязательно нам. Но я не позволю, слышишь меня, не позволю, чтобы ты погиб, Артур.
Как глупо. Почему виноваты были все, кроме него, но отбывает наказание именно он? Ах да, Мерлин, все тот же Мерлин.
- Ты все так же защищаешь людей, правда, в этот раз от пожаров. И котов снимаешь в деревьев. Не изменился совсем, поразительно. Но так не должно, нельзя приносить себя в жертву, мой милый мальчик.

- Скучаешь?
Бывает, что ночами Моргауза просыпается от холодной тоски в солнечном сплетении. И не может уснуть до самого рассвета, мучимая мыслями о прошлом. Ей снятся белые стены Камелота, аккуратные башни собственного замка в Лотиане, свист ветра в ушах, когда несешься во весь опор по полю. Тогда и воздух пах иначе, и мир был другим, и по нему Моргауза скучала иногда даже больше, чем по людям, но ничего из этого вернуть было невозможно, и она и не пыталась. Сейчас же, видя в глазах Артура отражение собственной тоски, Моргауза еще больше скучала по тому, чего уже не вернешь.
- Камелота больше нет, - с долей грусти произносит слова, давит тяжелый вдох. Если бы был, они могли бы вернуться, но нет, ничего от замка короля Артура, где стоял тот самый Круглый стол, не осталось. - Зато, наверное, есть Авалон, но никто не знает, как туда попасть.

О правлении королевы Гвиневеры, коротком, но все же случившемся, Моргауза могла бы рассказать Артуру. Правительницей белокурая супруга прославленного короля оказалась неплохой, но не для Камелота. Камелот требовал большего. Добрая, щедрая и... пустая в душе, такой казалась Моргаузе невестка, о которой она предпочитала не думать и не вспоминать. Потому и не говорила сейчас об этом Артуру, позволяя разговору о Гвиневере затухнуть. По мнению Моргаузы та всегда недостаточно любила собственного мужа, иначе бы стала ему защитницей. Но она виновата в предательстве не меньше иных, а потому не заслуживала того, чтобы быть тут. Потому, что она клялась священными клятвами, которые не сумела соблюсти.

- Скучаю, - шепчет Моргауза на вопросы, - в некоторые ночи дышать невозможно от тоски, в некоторые дни душа рвется на свободу. Иногда я пытаюсь вернуться туда, но выходит лишь во снах. Жаль лишь, что там все не живое, сотканное из воспоминаний, но не более. - Моргауза улыбается. - О, ты читал, что пишут о Камелоте историки? А чего стоит масса предположений, где в свое время находился наш замок из белых камней?
Ее так забавляет то, как смертные любят предполагать то, чего не застали, чего не знали, что было от них так далеко. Они любят строит истории, которые зачастую являются лишь выдумкой, допущением, но искренне в это верят, и Моргауза лишь поражается тому, как наивны бывают люди. Но они не прожили столько, они не знают, что было с ними, как все сложилось, не в состоянии заглянуть за бархатную завесу прошлого, которое мнят темным, но в некоторых случаях оно было светлее, чем настоящее.
- Мне так не хватает Белтейна. Но сейчас его так не отмечают, увы. Они все такие... приземленные. Такие далекие...

Моргауза перебирает мягкие пряди светлые волосы, ласково перебирает, вкладывая в это движение всю свою любовь. Снова злится на Мерлина, это так несправедливо, превращать жизнь Артура в один сплошной бой, в войну, он ведь навоевался на своем веку больше, чем должен был. Больше чем все они.
Его одиночество прознает Моргаузу, пугает ее, в нем столько его, что становится страшно. Они все обречены на это чувство, все те, кто помнит другое прошлое, но одиночества Артура удушает, убивает, делает больнее. Ей хочется обнимать его крепче, любить сильнее, пообещать, что больше это не повторится. И она не может промолчать, шепчет в светлую макушку, обещает:
- Ты больше никогда не будешь одинок, мой брат, мой король. Обещаю.