Godless |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
[epi]ЧУЖОЙ ХАОС - ПОТЕМКИ 23.06.2018
Edwin, Tamara
Иногда лучше просто отдать кушеточку, чтобы полежали, но вроде как сеанс, вроде как положено, вроде как надо. А тут еще и в добровольно-принудительном порядке, вот ужас-то какой.[/epi]
Отредактировано Tamara Metaksas (2018-08-02 21:50:56)
Он просто угнал грузовик с мороженым.
В какое дикое время мы живем, когда человек не может просто взять и просто угнать грузовик! Ну в самом деле, ведь от этих нескольких ящиков мороженого не пошатнулась финансовая система, не образовался мороженный дефицит, как и дефицит грузовиков. Тем более, он не собирался его оставлять себе, потому что у него даже не было водительских прав, как таковых. Но на талант к вождению права не нужны, спросите это у сшибленного пожарного гидранта и парочки дорожных знаков.
К чему был весь этот сыр-бор, мигалки, копы?.. Подумаешь, великое дело.
Но полицейские только вздохнули, когда увидели его в участке, когда взглянули на документы. Имя Эдвина МакЛафлина было слишком известным, и не только в кругах любителей живописи и скульптуры. Это имя знал едва ли не каждый полицейский в этом районе, да и за его пределами тоже, ну а доктора местной психиатрической клиники могли на улице за руку здороваться. Эдвин МакЛафлин - городской сумасшедший, в большинстве случаев безобидный, но порой выходящий за рамки. И тем не менее, его постоянно выпускали снова и снова.
Вопросы решались либо деньгами, либо маленьким вмешательством в чужие мозги. Иногда и не решались, и очередной поездки в дом комнат с войлочными стенами было не избежать, но Ньярл любил эти поездки - как в отпуск, на курорт. Общество сумасшедших всех мастей ему нравилось гораздо больше, чем "нормальных", интереснее они были, такая вкусная каша с разноцветной посыпкой в их головах.
Но на этот раз всё было проще. Всего лишь обязательное посещение психотерапевта, и при этом не того, к которому обычно посылали Эдвина. Кажется, тот благообразный старичок ушел на пенсию, после него еще была довольно нервная тётка, но она уволилась после всего одной встречи с Ньярлатотепом. Он, конечно, мог быть и зайчиком, но та Фрекен Бок ему не понравилась.
И вот, держа в руке бумажку с номером кабинета, Ползучий Хаос двигался в сторону места назначения.
- Приветик!
Могло показаться, что дверь снес какой-то маленький локальный ураган. Этот ураган был малиново-лилово-черного цвета и ярко пах чем-то сладко-ягодным.
Эдвин всегда отличался любовью к эпатажности и его фотографии можно было смело помещать на обложки журналов "Ужасы Моды" и "Ирландский Авангард". Сегодня он выбрал когда-то популярный среди молодежи стиль "киберготика", и на его голове был дикий хаос из лиловых и розовых искусственных дредов, на теле кислотно-розовая короткая футболка поверх фиолетовой длинной и очень широкие черные штаны с миллионом цепочек, а на ногах - ботинки от New Rock, которым бы сам Мэрилин Мэнсон позавидовал.
Им можно было бы пугать маленьких детей, например, а подростки две тысячи седьмого года избрали бы его как своё божество и солист группы Токио Хотель брал бы автографы.
В этом был весь Ньярлатотеп. Ну, не весь, конечно... Но немалая его часть.
- Меня зовут Эдвин, у меня есть красные носки, - он оскалился в широкой улыбке и приземлил задницу на кушетку, особо не спрашивая разрешения. Ньярл не думал, что задержится здесь надолго, он этого не планировал, а планировал он - поскорее разобраться с этим дельцем, да и свинтить на пенную вечеринку с глоустиками в клубе неподалеку, а то зря что ли такую прическу себе делал.
- У меня не очень много времени, напишите мне там, что я нормальный, и я пойду, ладно?
Он хохотнул, встряхнув головой, отчего звякнул колокольчик, вплетенный куда-то в дреды. Ньярл не рассчитывал, что тут будет что-то интересное, все психиатры ему казались скучными, и он их повидал уже слишком много, чтобы ожидать чего-то необычного.
И он хотел просто свалить в клуб побыстрее.
Тамара третий раз начинала отчет и третий раз ломалась на первой строке. Что-то в нем было не то и не так, неправильные слова, неправильное понимание ситуации. И вообще, она просто пыталась убить время до очередного пациента, который ей достался вместе со звонком полиции.
Принудительные беседы были интересными. Серьезно, очень интересными. Обычно собеседники разваливались на диванчике напротив, начиная осматривать помещения, говорить о чем угодно, кроме себя и причин, по которым они тут оказались. Их хватало минут на тридцать. Потом еще минут десять они молчали, а вот в последние двадцать как раз начинался самый смак, взятые на измор показным безразличием доктора они начинали стремится к тому, чтоб привлечь ее внимание интересными фактами. На самом деле, сеанс и за двадцать минут можно провести, в этом Тамара поднаторела.
Эдвин МакЛафлин, так гласила запись, сделанная ее рукой и история болезни, ей пересланная. Угнал грузовик с мороженым. Что ж, в разгар дублинского лета и сама Тамара пару раз бы с радостью его угнала, причем не потому, что мороженого хотелось, а потому в рефрижераторе прохладно. Но она не настолько была склонна эпатировать публику, в отличие от господина МакЛафлина.
Дверь распахивается со стуком о стену, и на пороге возникает нечто, что вызывает на лице Тамары прямо восторг. Такого она не видела… в общем, давно не видела. Почти возникает желание поаплодировать, но Тамара вспоминает, что Эдвин не на сцене, а она не благодарная аудитория. Но телефончик стилиста она попросит, вдруг пригодится.
- А меня зовут Тамара, вместо носков у меня чулки. Носки в горошек? Люблю горошек, белый смотрелся на красном примечательно.
Тамара прикрывает дверь за пациентом и перебирается в кресло напротив дивана, устраивая на коленях записную книжку, в которой делает пометки. Она все еще не может насмотреться на это нечто прекрасное, прямо вот не хватало ярких красок этому кабинету.
- Ну хоть кто-то может похвалиться своей нормальностью, как в этом кабинете, так и в этом здании. Но увы, вам придется задержаться, увы и ах, должна отработать с вами этот час. Ну или вы должны отсидеть его на моем диване. Так зачем вам понадобился грузовик с мороженым? Или вам понадобилось мороженое? Лопнуть не боитесь?
Вообще, с какими только причудами к Тамаре не приходили господа «заберу все, что плохо лежит». Но мороженое, конечно, это было нечто новое в списке. Остальное приелось, и даже угнанная машина с цветами – да-да, сделать любимой женщине предложение энным количеством украденных цветов, теряла ореол таинственности. А вот мороженое, это свежачок.
Эдвин надул здоровенный пузырь из фиолетовой черничной жвачки, которая отлично подходила своим цветом к его образу, лопнул его и улыбнулся, втягивая сдувшуюся жвачку обратно в рот, и наглым образом наплевав на правило приличия, запрещающее жевать жвачку при диалоге с кем-то. Особенно с дамой. Для него правила были не писаны.
- Это была отсылка к Сплиту, смотрела? - он издал хриплый смех и потряс головой, продолжая звенеть колокольчиком, - В любом случае, у меня тоже красные носки, но в полосочку. Я люблю полосатые вещи, по-моему они стильные.
Впрочем, благодушное выражение мордашки господина МакЛафлина сменилось после слов о том,ч то час отсидеть таки придется. сменилось оно на такую легкую гримаску, которую делаешь, если посадил мелкую, но противную занозу в палец, если раскусил горошинку перца, или уронил на свои новенькие джинсы бутерброд джемом вниз.
- Ча-а-ас? - протянул он крайне недовольным голосом, скуксившись и наклонив голову набок, - Чем мы будем заниматься целый час?!
Час - это слишком долго, если ты делаешь что-то, чего делать не хочется. Или, если ты ждешь чего-то, чего напротив - очень хочется. Ньярла ждал клуб, любимые разноцветные коктейли, танцы и прочие прелести подобных мест. Не зря же он нарядился, а чтобы себя показать и других посмотреть, а там - был порой такой увлекательный зоопарк. Почти как в клубе у Лилит.
О ней Эдвин сохранил только лишь положительные воспоминания, кстати надо будет как-нибудь заглянуть в гости...
От мыслей о клубах, коктейлях и Лилит его отвлек вопрос и он спустился на землю, вернув взгляд к женщине и сфокусировавшись.
- Мороженое... Я бы сейчас съел мороженого, - мечтательно улыбнувшись, Ньярл откинулся на спину и закинул ногу на ногу, покачивая носком глянцевого ботинка.
В самом деле съел бы.
- Фруктовый лед. Слаш! Я бы не отказался от слаша. Сразу все вкусы в одном стакане и устроить заморозку мозгов! - он хрипло рассмеялся и мотнул головой, - А что до того несчастного грузовика... Мне захотелось мороженого. Что за страна, в которой человек не может просто взять и... взять мороженое!
Логичный аргумент - его же можно было просто купить. Что отвечать такого логичного Ньярл не знал, но и не собирался даже думать над этим. Логика для слабаков.
- Если кто-то добровольно откажется от возможности прокатиться на грузовике с этой прикольной музыкой, а потом обожраться мороженого, то стоит заставить его пройти тест Тьюринга. Это явно не живое существо!
Он смешливый, нестабильный, это видно по его движениям, слышно в его голосе. Не находится на месте, хоть и не бегает по потолку (хотя, вероятно, бегал бы, если бы мог), но то позу меняет, то активно жестикулирует. У него всегда была яркая жестикуляция, за исключением моментов, когда он хотел казаться серьезным, чинным и важным дяденькой.
Но сейчас - подросток, лет семнадцати, не больше и даром, что по досье ему уже перевалило за тридцать. Не выглядит, не ощущается. Подросток.
У него подведенные черным глаза и пурпурная помада на губах. У него кричащий образ и искра нон-комформизма в глазах. Бунтарь, наверное, если бы ему было лет семнадцать, то именно его назвали бы "трудным".
Но ему, черт побери, за тридцать. Да, цифры в документе не врут. Хотя на фото в копии с паспорта он больше тянет на свой возраст, там у него длинные угольно-черные волосы, но прежняя неуловимая тень ухмылки.
- К слову, мороженое я успел съесть только одно. Одно! Это единственное, о чем я жалею. Одно мороженое! И то, оно наверняка было не самым вкусным... Жаль, что слаш не развозят на грузовиках. Если бы развозили, я угнал бы и его, и тогда уже не попался бы так глупо... Или мне не стоило этого говорить? Тут есть диктофон? Если есть, то я официально заявляю, что это была шутка и данную запись, в случае кража автомата со слашем, уликой не считать.
Он захихикал, поправляя полосатые розово-черные перчатки-митенки.
Отредактировано Edwin McLoughlin (2018-08-05 22:22:40)
- Не смотрела. Рекомендуете?
Смотреть все невозможно, да и не нужно, но Тамара всегда была готова вникнуть в желания пациента, главное, не до психушки. Впрочем, ей не приходилось раньше жаловаться на собственную психику, а потому она продолжала меланхолично созерцать старания молодого человека.
- Час, - подтверждает Тамара. Кажется, это ее самый любимый момент во всем сеансе. Вот приходит к тебе пациент совсем не по своему желанию, пристраивает свой зад на ее диван, уверенный, что сейчас он улыбнется/пригрозит/предложит взятку, нужное подчеркнуть, и его отпустят очень быстро на все четыре стороны с заветной распиской в кармане, что сеанс проведен. Или еще лучше, когда пациент и правда не знал, что сеанс длится ровно шестьдесят минут, не больше, не меньше. Ну не больше, конечно, если на то желания пациента не имеется. Похоже, МакЛафлин относился ко второй категории, взятку он все еще не пытался предлагать, да и улыбку не пытался использовать по назначению. – Я была уверена, что это ваш не первый сеанс, поэтому вы в курсе условий. Нет? Ну не беда. А чем бы вам хотелось заняться, Эдвин?
Сколько же должно влезть в МакЛафлина мороженого, чтобы он перехотел его есть? ну или наелся? Эдвин напоминает глисту в обмороке, все не в прок, но мороженое бывает достаточно сытным. Впрочем, фруктовый лед – нет, не всегда, все зависит от производителя. Почему-то разговор о мороженом навевал желание и правда его съесть, а может все потому, что Тамара еще не обедала, но вот мозги замораживать не входило в ее планы, ей они пригодятся еще. Кто-то тут должен оставаться при памяти и адеквате.
- Страна, в которой закон запрещает брать чужое без спросу, а товары – без оплаты, в том числе и угонят грузовики с мороженым. Помните такое слово – закон? Вот он вас и привел ко мне. Ваш поступок классифицируется как… воровство, хотя я прекрасно понимаю, что вы совершенно не думали об этом, вам просто хотелось мороженого. И часто у вас случаются такие приступы желаний? Раз в неделю? Месяц? Чаще? Реже?
Резкий, резвый, живой, вот уж точно, кому тест Тюринга не грозит. Впрочем, это больше тест для… хотя ладно, все эти философские измышления не стоит сейчас вспоминать. В любом случае, задача в тесте для машины проста – сделать так, чтобы ее приняли за человека.
- А вы бы сами смогли отличить машину от человека?
Тамара подпирает подбородок рукой, любопытный парень. По всему с богатой историей, подвижной психикой, такие живут натянутым нервом, а потом попадают в психушки, их которых выходят либо пролечившимися на время, либо сломанными в ноль. Раньше такие быстро заканчивались, методы лечения были настолько специфическими, что шансов на иное не было, сейчас же в век эпатажа, их принимают, ими интересуются, им помогают гореть, пока не выгорают, а потом выкидывают, за ненадобностью. Тамаре почти жаль, но всего лишь почти, каждый живет выбранную жизнь, так как ему нравится. Эдвину так нравится, и наставлять его на иной путь глупо, так что это просто беседа, совсем не лечение. От жизни не лечат, вот и все. Будь у нее на приеме человек, скорее всего, выписала бы успокоительное, а то нервная система разболтана до нуля, вон, на месте не сидит, но в конце концов, перед ней существо.
Тамара смеется:
- Есть, но это информация не выйдет за пределы кабинета. Не могу себе позволить быть вашей соучастницей, Эдвин. Как давно вы себя осознали?
- Рекомендую, - подтвердил Эдвин, кивнув, - Концовка странная, но в целом очень даже ничего. Хотя, мне больше по вкусу артхаус. Ну знаете, когда весь бюджет составляют три пенни и бутылка пива. Не имея перед глазами морковку в виде прибыли, и без необходимости подлизывать задницы целевой аудитории, режиссеры проецируют образы своего сознания и это гораздо интереснее. Впрочем...
Он улыбнулся и пожал плечами. Это была одна из тех тем, на которую Эдвин мог говорить долго, как и на тему современного искусства. Он любил искусство, и любил, когда оно свободное, не загнанное в рамки цензуры и вопроса "а понравится ли это людям?". Он сам никогда не исходил от потребностей и вкусов критиков и вообще плевать на них хотел, так что многие скандальные картины были запрещены к показу на выставках за оскорбление чьи-то там тонких чувств и ущерб нежной психике. Люди в это время стали такие избалованные. Такие... тепличные.
Неважно. Эдвин не стал углубляться в тонкости.
Час, так час. Это его совсем не радовало, но он не стал торговаться. Когда жизнь дает лимоны - делай лимонад, и может быть, из этой встречи удастся выкроить что-то интересное.
А клуб никуда не убежит.
- Конечно не первый, - он хрипло смеется и встряхивает головой, - Эти клоуны постоянно пытаются меня упрятать! Только раньше меня отправляли сразу к психиатру. А он выписывал мне путевку в санаторий с мягкими стенами. Я знаю множество способов избежать поездки, но на самом деле, иногда я даже рад этому. Знаете, это такой уголок. Можно взмахнуть руками, сказать "ой всё" и уйти в него дуться. И контингент там любопытный...
Он на мгновение замирает, рассматривая свои ногти и высунув кончик языка, но потом отмирает и поднимает взгляд.
- Заняться? Я много чем хотел бы заняться. Хочу водки с молоком и кремовый торт. Включить "Битлз" на винтажном граммофоне, положить марку на язык и посвятить вечер танцам с куском торта в руках. Мы все живем на желтой подводной лодке, не так ли?
Вновь смеется, хотя нельзя сказать, что весело, скорее как-то задумчиво или раздраженно, но непонятно, что послужило причиной раздражения. Может, какие-то собственные мысли. Ведь эта голова - место темное и сумрачное, и что там происходило...
Выдохнув воздух, Ньярл завалился на кушетку и растянулся. Он был очень длинный, так что места ему не хватило и ноги свисали с края, но он не огорчился по этому поводу. Раскинувшись в позе морской звезды, насколько ему позволяла ширина кушетки, а позволила она только свесить ручки вниз, Эдвин продолжил надувать пузырь, смотря в потолок.
- Мисс Метаксас, вся жизнь состоит из желаний, - он улыбнулся, скосив взгляд в ее сторону, - Не правда ли? Я уверен, что миллион лет назад, обезьяна, сидящая на пальме, ни у кого не спрашивала, можно ли ей взять банан. Эволюция сотворила самую страшную вещь - правила. Я ненавижу правила. Они рождают ложь, вынуждая всех носить маски, не свои маски, и даже такие, которые совсем не идут. Нельзя всё упорядочивать! Это не работает. Порядок - не работает. Всё во вселенной рождено из хаоса, и уйдет в хаос однажды. Лучше быстро, но ярко...
Он усмехнулся и вытянул резинку, поймав двумя пальцами, а потом всосал, словно макаронину.
- Ну разумеется, я бы отличил машину. У машины нет желаний, машина слишком логична и слишком предсказуема. Машина не захочет банановый хлеб с шоколадным маслом в четыре часа утра, если это желание не будет прописано заранее. Никакой спонтанности. Я не верю в восстание машин. Механизированный мир обречен на гибель, как впавший в цикл бесконечно повторяющихся задач. И всё равно всё превратится в груду болтов!
Он фыркнул и взмахнул руками, отчего зазвенели металлические браслеты на запястьях. Его карман завибирировал и вспыхнул приглушенным светом от включившегося телефона, который принялся проигрывать "cigarette duet", видимо кто-то звонил. Но Эдвин не брал трубку, но и не выключал, видимо возжелав послушать песню и покачивая носком ботинка в ритм.
Припев проиграл пару раз и оборвался - звонящий скинул. Потом, правда брякнул звук пришедшей смс, но парень не стал доставать телефон и смотреть, черт с ним. Все равно он никуда не денется отсюда раньше часа. Мог, конечно, если бы захотел, но зачем?
Он любил поболтать.
- Осознал как кто? Как художник? Как фанат маленьких пони? Как любитель зефира в банке? - он рассмеялся и повернул голову, смотря на мисс Тамару, - Или как бог, которого этот мир заслужил?
Может быть, поэтому его отправили к ней. Потому что она - знала, как разговаривать с не-людьми? Но Тамара смогла подобрать ключ, пока что - к первой двери. Потому что Ньярлатотеп любил говорить и любил, когда его слушают, а главное - слышат, и интересуются им. Возможно, несколько нарциссично.
А если это лишь догадка, и мисс Метаксас не знает о том, что перед ней не-человек, то последнее можно списать на шуточку. Или нет. А зачем. Удобно, когда тебя многие считают сумасшедшим - ты можешь говорить правду, в которую никто не поверит, и даже не пытаться ее прикрыть.
- Любопытно. Бытует мнение, что художник должен быть голодным, чтобы его творчество содержало душу. Похоже, это действительно так. По крайней мере, если опираться на ваши слова о том, что когда на горизонте не маячит корзина с прибылью, все выходит лучше. А что из себя представляет ваше искусство, Эдвин? Вы ведь художник? К сожалению, я женщина приземленная, поэтому далека от искусства. Расскажите.
МакЛафлин, судя по всему, перестал мучиться необходимостью торчать в кабинете Тамары целый час, а потому решил получать удовольствие. Отлично. Хороший залог приятного сеанса. При этом Тома не только выглядит заинтересованной в разговоре об искусстве, ей на самом деле интересно.
- Знаю. Уголок прекрасный. Мягкие стены, кровать, успокоительное, кормят, поят, приходят по часам. Вам сейчас туда не надо? Или мне приготовить бланк направлений?
На самом деле, ничего зазорного в пребывании в психушке не было, жаль, не все это понимали. Люди зачастую подбирались к нервному срыву, доводя себя до суицида по разнообразным причинам, при этом даже не замечая этого. Ни они. Ни люди вокруг. Вовремя отловить признаки, вовремя направить налечение - это надо уметь. Но на первый, да и второй взгляд, сейчас Эдвину не требовалась путевочка в места отдыха, впрочем, ответ его Тамара ждала, на всякий случай, вспоминая, где у нее те самые бланки.
- Стоп-стоп-стоп! Водка с молоком? Что за зверь и в каких пропорциях?
Черт. Они где-то потеряли фургон с мороженым, который должны были обсуждать. Но теперь Тома почти хотела попробовать водку с молоком. Или с мороженым. Или вообще водку, а то что-то последние недели она вела весьма трезвый образ жизни, о котором ввиду некоторых обстоятельств очень жалела.
Эдвин говорит такие очевидные и простые вещи, зрит в корень, но Тамара качает головой. Она согласна на этот счет, вот только с этим не согласны люди. Правила, ограничения - их придумали они, в то же время, именно эти правила и ограничения привносят какой-то порядок.
- Люди не способны выжить в хаосе. Тогда начинаются войны, а это ведет к уничтожению населения. К сожалению, не только людского. Кстати, об обезъяне - она ведь не могла ни у кого спросить, и не думала ни о чем подобном. Человек, говорят, существо разумное, существа вроде как тоже вполне себе разумные, отсюда вывод - хаос не сочетается с разумностью. Но мне почему-то кажется, что вы, Эдвин, о хаосе можете рассказать мне гораздо больше, чем я вам.
Звук звонящего телефона почти заставляет Тамару дернутся, но нет, не ее. И она опускает руку, так и не добираясь до гаджета. Эдвин не торопится отвечать, вот и сама Ехидна уже начинает постукивать кончиками ноготков по столешнице. Она не предлагает пациенту ответить, если бы он хотел, уже бы попытался. Но не хочет. Что ж, сеанс продолжается, разговор становится только интереснее.
А вот и мания величия, давно не виделись, проходи, садись, поговорим. Эдвин не первый и не последний из тех, кто наделен особыми способностями, кто заговаривает о божественности. То ли шутка. То ли правда. Тамара подается вперед, глядит на молодого человека с нескрываемым любопытством, он лежит на ее кушетке, мотыляет ногой.
- Какого бога заслуживает этот мир?
Жестокого, строгого, но справедливого - так все говорят. Это норма, это стандарт. Вот дальше показания разнятся, у каждого свои критерии названного, у каждого свои понятия того, что должен сделать бог.
Может, и правда было бы неплохо прорядить ряды людей. Но нет, этот вариант неприемлем.
- Думаю, что художнику лучше все же быть сытым, - Эдвин тихо смеется и болтает ногой, - Сытый художник не станет гнаться за прибылью, потому что у его и так все есть. Впрочем, тут всё очень индивидуально... Чтобы в творчестве была душа, ей нужно туда просто вкладывать, не думая о том, сколько денег это принесет и многим ли понравится. Моё искусство? Это свобода. Я не подвергаю свои порывы цензуре, так сказать, и если захочу нарисовать что-то непотребное - то нарисую это. Я не пекусь о том, поймут ли люди или нет мои картины. Я просто пишу! А понимание - их проблемы. Вам стоит, как нибудь, посетить мою выставку. А знаете? Я вам пришлю пригласительный, да!
Эдвин, очевидно, загорелся этой идеей. Он даже отвлекся, чтобы вытащить телефон и взглянуть на расписание своих выставок, и когда запланирована ближайшая.
- Двадцатого августа, - озвучил он, - Вы же придете? В любом случае, я пришлю вам пригласительный.
Он мило улыбнулся женщине и спрятал телефон обратно в карман.
Это будет интересно, очень интересно. Эдвин любил, когда к его творчеству приобщались новые люди. Это любому художнику приятно.
- Ой, нет, сейчас мне туда не надо, - он улыбнулся и махнул рукой, - Я там был не так давно, так что, думаю, мне стоит отдохнуть от стерильности белых стен, и... Что? Водка с молоком? Прекрасный коктейль, берете пол-пальца водки и пол-пальца молока, добавляете льда, можно сахара или сгущенки... Если добавить кофейный ликер, то получится Белый Русский, к слову.
Он замер, затаился, словно змейка под колодой и просто слушал. Тамара была довольно интересной... Явно, она здесь на своем месте. Внимательная и спокойная, это ценные качества для психотерапевта.
Он слушал и покачивал носком ботинка, закинув руки за голову и, судя по всему, чувствуя себя вполне комфортно. А чего бы ему чувствовать себя иначе? Всего лишь час посвятить беседе, хотя сперва казалось, что "целый" час. Сейчас - "всего лишь". И как хорошо, что его не учат как жить, как это делали некоторые терапевты. Эдвин и сам мог научить, стоит только спросить, а иногда и спрашивать не надо, он сам научит, а потом скажет, чтобы его советам не следовали.
- Хаос со всем прекрасно сочетается. И с разумностью. Хотя, конечно, лучше с безумием. Но безумия без разумности не бывает, верно? Никогда не слышал о сумасшедших белках, если, только, они не подвержены бешенству, но это уже совсем другое... Да, я могу вам многое рассказать о хаосе, мисс Метаксас. Это всё и ничто, и всё вокруг рождено из хаоса, и в хаос же уйдет однажды. Начало и конец, альфа и омега...
Он вновь издает тихий смех, встряхнув головой и звеня колокольчиком в дредах. Ему ли не знать о хаосе. Кому, как не существу чистого, изначального беспорядка, что был воплощен его отцом.
А его догадка оказалась верна, она - по делам существ, это для нее не тайна, не миф и не вымысел. Интересно...
Когда прозвучал вопрос о боге, Ньярл несколько задумался, смотря в потолок.
- Свободного. И... Разностороннего, - наконец, ответил он и растянул губы в улыбке, - Ну понимаете, все боги, что существовали ранее - они, как бы это сказать... были закованы в какие-то рамки. Вот это бог зла, он делает зло, вот это бог добра, он делает добро. Христианский бог - выбелен до стерильности, он справедливый, добрый, в то же время жестокий, и вообще кошмарная скука! Нет... Нет, это всё не то. Я смог бы справиться с этой ролью куда лучше. Уже справлялся, между прочим... И весьма успешно. Египетскую мифологию знаете? Я её придумал.
Он довольно оскалился и прищурил глаза. Это было одно из самых крупных творений Ньярлатотепа, в котором он выступал как один из богов, а точнее Сет. Прекрасная религия, такая разношерстная, такая любопытная.
- Разве я не прав? - невинно спросил он, взглянув на Тамару, - Миру давно пора было бы устроить встряску...
- Интересно получается. Я вот тоже не считаю, что голод - это повод к прекрасному творчеству. Потому, что никакое творчество не сможет быть содержательным, если творец думает о том, что завтра ему нечего будет есть. Но в то же самое время, благополучие может не очень хорошо отражаться на творческой натуре, сытость, наличие всего, все реже посещает муза, все больше поддаются лени... хотя откуда мне знать? - Тамара улыбается. - Я вот совсем не творческая личность.
Эдвин говорит о том, чем занимается, с таким жаром, что Ехидна начинает еще больше улыбаться.
- Самовыражение - важная часть личности. О, а можно мне два пригласительных?
На губах мелькает призрак мстительной улыбки, Тамара уже предвкушает, как потащит на это мероприятием Брайана. А что? Гарду тоже нужно прикладываться к прекрасному, а то застрял среди своей профессиональной деятельности, ни черта не видит, черствеет, тупеет, в общем, нужно развивать мистера Мюррея. А учитывая, как он не любит подобные выставки, но не сможет отказаться потому, что Тома знает, как предлагать, все будет очень интересно, очень забавно и весело.
- Приду, обязательно приду, еще и приведу своего знакомого, большого поклонника искусства.
Телефон скрывается в кармане МакЛафлина, что наводит на мысль о том, что Тамара все же преуспела, хотя бы немного, теперь он включается в разговор, отвлекается от мыслей о том, что собирался в другое место.
- Сахар? Сгущенка? - А в заднице не слипнется? - Но это же... ужасно сладко, разве нет?
Не поклонница подобной сладости, Ехидна старается сейчас не морщится, стоит только подумать о том, сколько глюкозы употребит в этом коктейле. Но любопытство все же сильнее.
Хм. У нее точно есть лед, у нее точно есть... а нет, не водка, виски. И молоко для кофе. Или сливки? Сгущенки нет, как и ликера, зато сахара вдоволь.
- А если заменить водку виски? И молоко сливками? А то я не уверена, что в холодильнике молоко, а не сливки. - Ехидна довольно быстро поднимается с места, в несколько шагов доходит до холодильника, замаскированного под цвет мебели рядом с баром - а что, она тут проводит много времени! - и проверяет: - А нет, молоко. И что там все-таки с заменой водки на виски? - Тамара оглядывается на Эдвина с любопытством.
Она выставляет пакет молока, остается рядом с тумбой, где аккуратно стоит кофе-машина и спрятаны чашки за одной из дверей из темного дерева.
- Порядок всегда выходит из хаоса, к нему и возвращается. Это ли не ирония? Но при чем тут белки? Они... что, явление хаоса?
Боги и правда были закованы в определенные рамки, которые придумали даже не они, но люди. А тем только и подавай веру в них, которой они готовы следовать, со временем теряя собственный смысл существования, вымирая, исчезая потому, что в них не было больше нужды. Потому, что рамки, все те же пресловутые рамки. А те, кто в них не вмещался, пытались уничтожать, как вот ее, например. Ее, Тифона, их детей. Тамаре даже взгрустнулось на миг, но она быстро отгоняет от себя эти мысли. Остается лишь то, что боги не вечны, давно уже не вечны, а теперь еще этот всеединый пропал.
Она смеется:
- Боюсь, что вам все покажется непомерной скукой, ведь хаос ярче всего того, что предлагает порядок. Но... говорите, вы прародитель египетских богов? О, это забавно. А что насчет греческих?
Своим вопросом Тамара выдает некоторую сопричастность к миру Эллады, но она и не стремится скрывать это. Может, она и знает общепринятую историю происхождения своих прародителей, но не исключает того что они лгали, всем лгали - людям, чудовищам, своим детям.
- И мне бы и правда узнать побольше о хаосе, раз уж вы можете многое рассказать. А что касается судьб мира, того, что им давно нужно, отложим этот разговор на потом.
Потому, что мир иногда надо сжигать, но люди сами с этим управляются, и Тамара не считает, что им нужна помощь. А вот существам хорошо бы обойтись без встрясок, они заслужили немного покоя.
- Именно! - Эдвин щелкнул пальцами и кивнул, - Самовыражение это важно! Я очень люблю, когда люди не боятся этого. И терпеть ненавижу, если они подвержены этим... Мэээ... Традиционным ценностям, вот! Ну знаете, всё это "а что скажут люди" и "общество этого не поймет". Инакомыслящих вообще камнями забивали. Отвратно! Я за то, чтобы была свобода от всех этих, пф, "ценностей".
Эдвин говорил об этом с таким же жаром, как и об искусстве. Он действительно не выносил поборников моральных ценностей, в следствие чего недолюбливал христианство с кучей всяческих правил и постулатов. Он блевать хотел на все эти ограничения и "это грех", почему-то всё самое веселое обозначили, как зло. Вот главное зло - это такие правила. То, что в это верят. В его культах всегда были разношерстные люди, которые стремились к свободе. Потому ему был ближе, так сказать, сатанизм с его "делай, что хочешь". Если бы он был Сатаной, то гордился бы. Вот что странно, даже сам настоящий Люцифер был закован в какие-то рамки... Он не понимал этого. Сам же Эдвин был свободен как ветер и не ограничивал себя ни в чем.
- Два пригласительных! Замётано!
Он чертит в воздухе круг, а потом косит взглядом на мисс Метаксас.
- Виски? Виски... Да! Мисс Метаксас, а вы гурман. Я знаю два рецепта коктейлей из виски и молока. Попроще - молоко или сливки два пальца, и один палец виски, добавить сахарного сиропа, льда, смешать в шейкере, посыпать дробленым орехом. Второй посложнее, там фигурируют медовый и коричный сиропы. Очень вкусная вещь! Опять таки смешайте всё это в шейкере и посыпьте молотой корицей и листочками мяты, будет вкусняшка!
Очевидно, что Эдвин любил всё сладкое. Он вообще был жутким сладкоежкой, и словно бы подтверждая это, достал из кармана чупа-чупс и стал разворачивать, шурша бумажкой.
- Конфетку хотите?
У него конфет были полные карманы и он был готов щедро ими поделиться.
Эдвин наблюдает за передвижения психолога. Та, похоже, загорелась идеей, и его это радовало. Где еще он продемонстрирует, что разбирается в алкогольных коктейлях? Нет, он не был алкоголиком, но всё, что было сладко - это про него и для него. Сладость - вот почему, он еще не начал шатать этот мир. Другие миры не баловали его сахаром, а он его так полюбил... Всё это многообразие конфет, булочек, тортов, мусса... Мир спасен кондитерскими изделями, это ли не иронично? И главное, что они всегда были! Всегда, даже в древние времена - фрукты, ягоды, мед. Он обожал мед. Пчел стоит причислить к лику святых за изобретение этого чудесного лакомства.
- Обожаю, когда меня понимают, - довольно сообщил он, - Я тоже всегда говорю, что порядок исходит из хаоса и однажды возвращается в хаос. Потому что соблюдать порядок бесконечно невозможно. Много факторов на это влияет. Поэтому мне нравится этот мир... И да, я придумал египетскую мифологию, но что до греческой... Нет, там уже не я постарался, и, честно говоря, я о ней мало что знаю. Понимаете ли, я прибыл впервые именно в Египет. Может быть, вы даже слышали что-то о Черном Фараоне. О Человеке Без Лица. О Ползучем Хаосе. Это всё я. Сет? Тоже я.
Он улыбается и смотрит. И тоже ничуть не скрывает своё иномирное происхождение. Хорошо, когда никому не нужно ничего скрывать. Как и ей - мисс Метаксас. Она, похоже, связаны с греческой мифологии, но Ньярл не проверяет, кто она. Если захочет - расскажет сама, а он не станет лезть в ее голову, ему интересно поговорить и так. Сохраняя некую интригу.
- Что именно вы хотите узнать о хаосе? - он смотрит с нескрываемым любопытством.
И вполне открыт для диалога.
Ограничения придумали люди. Не вчера, и даже не век газад.
Хотя люди ли? Томе всегда казалось, что все ограничения исходят от богов. Что они их поставили, чтобы люди не пытались до них дотянуться, не забывали лбом бить о пол, истово молиться и верить в них. Эти самые ограничения были прекрасным способом манипулировать толпой испуганных смертных, которые искали в них спасение от всего, что не укладывалось в общепринятые рамки. Со временем этого становилось все больше и больше, и дальше в ход пошли костры, повешения и иные способы истребить то, что не входило в эти самые рамки. В общем, все началось с богов, пришло к людям, и теперь те пытались загнать массы в серость, которая будет определять каждый новый день, выкидывая то, что отличается даже оттенком, не говоря о ярких красках.
Вот только бунты устраивают не только существа, но и сами люди. Эдвина можно даже воспринимать своего рода революционером, который сейчас толкает в массы предложение отличаться от всех и вся. Забавно, весело, кичливо, по настроению.
В общем-то, такие встряски лишними не будут, главное, чтобы людей не жрал и головы не откусывал.
- Тогда вышлите на адрес моего офиса, - просит Тома, уже предвкушая лицо Мюррея, позволяет себе даже мстительно с долей мечтательности улыбнуться. Вот будет весело, но это потом, вернемся к настоящему. - А у вас, я смотрю, много идей, барменом подрабатывали? Прошу, не стесняйтесь, приступайте, все к вашим услугам, от конфетки тоже не откажусь.
Так, да, пить на сеансе не фонтан идея, с другой стороны, МакЛафлин был сегодня последним в списке пациентов Тамары, почему бы и нет. И хотя методичка по ведению сеансов хранилась где-то там в шкафах, Ехидна ею не воспользовалась ни разу, позволяя пациенту самому определять условия и удобства, в которых он жаждет говорить о своих проблемах. Или о проблемах мира. Хочет Эдвин делать коктейли о кормить ее конфетками, чудесно. Это будучи человеком Тамара быстро хмелела, а сейчас, Ехидной, не особо-то.
- Сколько лиц и все на самом деле вы. Но почему-то никто не берет на себя ответственность за греком, - Тамара смеется. - Очевидно, мы невыносимы, нас бы сжечь давно пора за наши опыты с мирозданием, ну да ладно.
Она отмахивается от своих горячолюбимых греков, сама бы уже давно извела со свету, ну да ладно, с родственниками так себя не ведут, вот где-то так, где-то тут, надо быть поприличнее, что ли, погуманнее, полезно бывает.
- Что они из себя представляет? Это ведь не простой беспорядок, не так ли? Трудно вообще понять, что такое хаос, если всего лишь слова знаешь о нем, хотя, наверное, это вообще неописуемо. А что испытываете вы, когда он вокруг вас? Умиротворение? Покой? Удовольствие?
Эдвин и правда подрабатывал когда-то барменом. Слава художника пришла к нему не сразу, денег не хватало катастрофически, поэтому он обретался в баре неподалеку, кстати, и там мешал яркие и интересные коктейли. Это умение осталось с ним, он его не растерял и иногда баловал себя новыми рецептами, себя и Снежинку. А тот особенно любил "Зеленую фею".
Поэтому сейчас он с готовностью поднялся и заглянул в шкафчик, где стоял виски, а потом в мини-холодильник за сливками. Жаль, что здесь не было сиропов и дробленого ореха, ну да ладно, можно и импровизировать. И он импровизировал - взял ложку, зачерпнул сахара и, добавив воды, нагрел на зажигалке, получив столовую ложку сиропа, который отправился в смесь виски со сливками. В морозильном отделении нашлась форма со льдом, так что лед тоже отправился всё туда же, и парень поставил готовый коктейль перед психологом.
- Вы угадали, мисс Метаксас! Я и правда подрабатывал когда-то барменом. Знаете? Это как отдельный вид искусства. Там многое стоит на внешнем виде, меня очень увлекало украшать мятой, ягодами, поджигать и подавать с синим пламенем... Так интересно! Всегда получается что-то новое. Некоторые коктейли в паре баров этого города - моё личное изобретение. Ощущаешь себя... Химиком-художником! Ха-ха!
Он широко улыбнулся и высыпал на стол горсть мелких разноцветных карамелек, которыми были набиты его карманы. Всё для вас, как говорится. А потом вернулся на кушетку и уселся, сунув чупа-чупс в рот и постукивая им о зубы. Он с интересом смотрел на женщину и, кажется, вообще уже забыл, что хотел в другое место. Его увлекал этот разговор и вообще всё это. Интересно было поговорить с психологом, который тебя слушает и слышит, а не бежит вперед паровоза, чтобы вешать ярлыки. И ведь не скажешь по нему, что он безумен, казался почти что адекватным, если, конечно, не кричащий внешний вид.
- Знаете старую шуточку о том, что греческой мифологии не было бы, если бы Зевс умел держать свой член в штанах? - он мелодично рассмеялся и потряс головой, звеня колокольчиками, - Мне кажется, с таким условием многих мифологий не было бы! Там же... Кто только кого не рожал. Моего любовника вот родил бог, ставший кобылой. А? Каково!
Он рассмеялся, откинувшись на спинку кушетки и болтая ногой, закинутой на вторую.
- Хммм... Как бы вам объяснить, что представляет из себя хаос... Это... Наверное, нельзя дать какое-то определение. Потому что это вечная метаморфоза. Понимаете? Это всё и ничто. Это первородный беспорядок, который порождает всё, что угодно. Планеты, галактики, жизнь и не-жизнь. Он живой и неживой, он всюду и нигде. Это изменение. Всегда изменение. Нет ни одного определения для хаоса. Потому что определить его просто нельзя!
Эдвин задумался, посасывая конфетку. Он пытался подобрать слова, но вряд ли в языке этого мира были подходящие. Сложно объяснить это, как сложно объяснить метафизику.
Трансформация. Метаморфозы. Наверное вот это всё.
- Что я чувствую? Я... Хм. Знаете, чувство дома. Как будто вы приехали в гости к бабушке, у которой провели детство, и пусть там изменилась обстановка, висят новые картины и новые чехлы на креслах, но всё же что-то очень родное осталось и никуда не делось. Вот так я себя чувствую. Мне приятно, мне уютно и я понимаю, что это про меня. А вы, мисс Метаксас? Что чувствуете вы, когда вокруг вас происходят метаморфозы и изменения, на которые вы не можете повлиять?
Он замер и улыбнулся, сунув конфету за щеку и смотря на психолога внимательно.
Бармены - это особая каста среди работников сферы обслуживания.
Впрочем, как мастер маникюра, парикмахер и массажист. Из них невольно принято делать психологов и проповедников, обычно атмосфера располагает, да и разговаривать с человеком, который не имеет никакого отношения к жизни, гораздо легче, чем изливать душу тем, кто так или иначе погружен в твои проблемы изначально. Иногда такие разговоры влияют позитивно, иногда - весьма тлетворно. Но в любом случае, если слушатель хороший, то становится немного легче.
Такой вид терапии Тамара, как профессионал своего дела, не очень-то принимала. Но не отрицала, более того, сама избегая визитов к коллегам, предпочитала именно так избавляться от проблемы в собственной голове. Конечно, всего не расскажешь, но все же лучше, чем совсем ничего. Не к исповеднику же идти в такие моменты?
В одной из жизней католическое воспитание изрядно отравило существование Ехидны. До сих пор она помнила то чувство, когда оказываешься запертой в клетушке, где дышать нечем, и вынуждена рассказывать все о твоих грехах. Это могло бы принести облегчение, но она знала, что дальше будет энное количество молитвы, битья лбом о пол, раскаяний и так далее. В общем, ничего лечебного, все сплошь вредное.
- Кем еще успели побывать за свою жизнь?
За МакЛафлином интересно наблюдать, за его движениями, за тем, как он из разных и несочетаемых по мнению Томы продуктов, собирает нечто целое.
Коктейль оказывается весьма приятным на вкус, разноцветные карамельки же похожи на радугу. Тамара смеется, беря одну из них, но не разворачивает пока обертку.
- Как точно сказано. Учитывая, что каждый верховный бог любой мифологии отличался любвеобильностью до такой степени, что мог наполнить мир своими отпрыскам, весьма разнообразными. Бедные их супруги.
За другим Тамара не могла сказать, а Гера решала вопросы весьма специфически, не дай-то боги, предстать у нее на пути. Впрочем, Ехидне такое точно не грозило, а того же Геркулеса змея не жалела, учитывая то, что эта сволочь издевалась над ее отпрысками.
Как то бывает, стоит вспомнить прошлое, внутри сразу же поднимается волна раздражения. На героя мифов и легенд, на нерадивого мужа, по совместительству брата, на богов, к этому безразличных. Нет, Ехидна и ее дети не были няшками, как принято сейчас говорить, но все же они хотели жить, все хотят жить, они стремились к жизни, а из них сотворили монстров, способных лишь на убийства.
Ну за что боролись, на то и напоролись, как говорится.
- И только Яхве плодил детей почкованием, - усмехается Тамара, возвращаясь к реальности. - И как у вас давно длятся отношения с любовником?
Существам приходилось адаптироваться к жизни среди людей, что неизменно приводило к разнообразию отношений между ними вплоть до браков и даже детей. Самой Ехидне несказанно повезло обойтись без последнего в своей истории, она и так была матерью достаточному количеству, пусть и выросших детей, но ведь для родителей дети не взрослеют. Но и ее не обошли отношения с человеком, который она, пусть и с некоторыми стараниями, могла назвать привязанностью крепче тех, что когда-то вынуждали замуж выходить. Сейчас время было другое, никто не ждал, что после первого поцелуя мужчина должен вести жену под венец, и это весьма успокаивало Тамару.
А вот о том, как строить отношения с себе подобными на одной территории, Ехидна и не помнила. Отличаясь некоторой территориальностью, в свою жизнь она предпочитала пускать тех, кого можно потом выставить прочь без боли и потерь в собственной психике.
Хотя с Мюрреем она все же ошиблась. Может, он и не человек?
Тамара подается вперед:
- Движение вперед? Но мы ведь все время в движении… хотя в какой-то степени правда, мы вносим в жизнь своим движением хаос. Интересно, конечно, не думала о таком раньше.
Тамара делает очередной небольшой глоток коктейля, тем самым беря тайм-аут, чтобы понять, что ответить на вопрос Эдвина. Это был его сеанс в качестве пациента, но вместе с тем это была беседа, и натягивать на нос очки, становясь в позу строгого специалиста, змея не собиралась.
- Если так подумать, то я испытываю необходимость подстраиваться под них, ведь если я не могу пойти против них, придется с этим жить. Раньше было хуже. Раньше я пыталась с этими метаморфозами воевать, но кто из не был лишен максимализма в юности? Некоторых с ним до сих пор не расстались.
Терапия перешла в какую-то очень занимательную беседу, которая нравилась Ньярлу. Он вообще забыл, что он там хотел и сосредоточил свое внимание на женщине. Она была не так проста, как могло показаться, да и профессионализма ей было не занимать, раз она смогла завладеть вниманием вечно носящегося во все стороны Ньярлатотепа. Это было тоже не так уж просто, а у нее вот... получилось. Молодец, это был ей плюсик в карму. Он болтал ногами и смотрел на нее, постукивая конфетой о свои зубки.
- Кем? Ну, барменом, разносчиком газет, и вот - художником. Мне все пророчили неплохой успех в этом и вуаля - правда. Я действительно хорош в рисовании и скульптуре.
Он хвалил себя без стеснения, не обремененный ложной скромностью. Он знал, что его картины весьма ценны и не стеснялся говорить об этом. Ну а что, зря он что ли столько их писал? И все они отлично продавались. Очень даже хорошо. Его картины были у многих коллекционеров-ценителей прекрасного. Так что почему бы и не покрасоваться собой. А лесть ему нравилась всегда.
Даже своя собственная. Как говорится - сам себя не похвалишь... Хотя, его хвалили нередко, очень даже часто. Такой уж он. Умел захватывать чужое внимание и блистал на каждой своей выставке.
- Ох уж эти земные мифологии, - он улыбается и зажимает конфету зубами, хрустнув и откусив кусочек, которым принялся хрустеть дальше, - А отношения с любовником у нас уже достаточно давно, с начала года. Он такой милый. Даже и не скажешь, что на деле - здоровенная змея. Мне вообще везет на змей почему-то.
Он смеется, хотя сказал это совершенно случайно, так и не проверяя, кто же его собеседница. Удобнее, интереснее - определить самостоятельно. Или не определять вообще, оставив интригу открытой.
Он ненадолго замолкает и хрустит леденцом, безжалостно разжевывая сладкое стекло. Интересная беседа. Интересная собеседница. Ему это нравится. Ему нравится этот непринужденный тон, нравится,ч то она не изображает из себя статую с блокнотом, а слушает и слышит, что самое главное.
- Именно, мисс Метаксас! - Эдвин поднимает указательный палец, - Вы правы! С хаосом не нужно бороться. Всё равно, что с ветряными мельницами. Хаос - это всё. Всё рождено именно из беспорядка и по воле случая. Каждый человек, каждое животное, каждая форма жизни. Всё! всё это случайность! Ха-ха! Великая рулетка жизни... К тому же, мир порядка был бы чертовски скучен. Это называется антиутопия.
Он улыбается и кивает. Всё верно, всё верно. ему нравится ход мысли психолога.
- Я просто плыву по течению, понимаете? Я позволяю всему случиться, потому что вся жизнь - череда случайностей и метаморфоз. Череда принятых решений, дороги на распутье. Жизнь интересна, когда ты принимаешь её и её хаотичность. И возвращаясь к началу... Я угнал грузовик с мороженым, потому что таков был мой случай и таково решение! Я не борюсь с собой. Я позволяю себе жить по своим правилам. И отрицаю правила извне, а у меня их просто нет. Ничего нет. Никаких правил. Так ведь интереснее. Как там была песня у Битлз? Пусть это случится.
В своей работе больше всего Тамара ненавидела семейные консультации. Вернее, консультации семейных пар. Не мудрено, у нее самой за всю жизнь не было нормальных отношений с мужем, и сюда входили все попытки Тифона убить ее, вынести мозги, испортить все то, что она делает. О чем она вообще могла говорить с семейными парами, кроме как предложения отравить мужа и завести любовника, а еще больше никогда не ходить замуж. Этот же совет выглядел на общем фоне немного непрофессиональным, от того Тамара отмалчивалась, благополучно проскочив эту тему, раз у Эдвина крепкие отношения с любовником, то пусть так и будут.
- Змей? - Переспрашивает Ехидна, испытывая совершенно не профессиональное любопытство, не родственник ли ей? Впрочем, всех греческих родичей она уже имела честь отметить в Дублине, так что нет, вряд ли. - Неужто христианин? Или…
Она оставляет Эдвину место на ответ, чтобы опроверг или подтвердил ее мысли на этот счет.
Ей нравится, в каком направлении невольно потекла беседа с пациентом, но часы однозначно намекали, что в скором времени придется ее свернуть, так как увы, следом за МакЛафлином у Тамары был следующий пациент. Какая жалость, все же, разнообразие в череде патологий бесценно.
А ей бы еще по свежим мыслям сделать записи. Она редко делает пометки в процессе сеанса, не позволяя себе отвлекаться, да и как показала практика, многих это раздражает. Стоит сесть в кресло, положить перед собой блокнот, и все, она становится строгим доктором, который практически допрос с пристрастием ведет, а таким мало что хотят добровольно рассказывать, не то что сейчас. Тамара уже давно убедилась в правильности выбранной тактики, а потому всегда оставляла время между сеансами в двадцать минут, чтобы успеть на скорую руку внести заметки в карту пациента, а потом уже более подробно расшифровать, придя к определенным выводам.
- Значит, никаких правил и никаких ограничений? Что ж, это, видимо, и есть та самая пресловутая свобода, но тут стоит помнить о том, что на нас с вами наложили определенные ограничения, - Тамара с сожалением улыбается, вспоминая огромный список запретов, которые следует соблюдать. Ну ладно, не жрать людей посреди улицы - понятно, это еще и не очень эстетично, но все же, некоторые выглядели даже на взгляд Томы перебором. Впрочем, да. - Все мы помним, что бывает, если люди начинают параноить. Кстати, а как вы относитесь к тому, что однажды все может раскрыться, Эдвин? Представьте, проснетесь утром, а мир изменился, и в нем существа уже не персоны нон-грата, но члены общества.
Ей и самой смешной, по ее лицу отчетливо заметно, как сама Метаксас не верит в такой утопический мир, но все же, он заслуживает права на обсуждение. К тому же ей и правда любопытно, на фоне всего происходящего, риск, что завеса тайны откроется, слишком велик, и не все будут готовы. Так что хотелось понимать, насколько готовы те, кто так или иначе, захаживали к ней в кабинет.
