Одиночество тяготило. Буря внутри утихла, но легче всё равно не стало. Тео было всё ещё больно от осознания того, что показал ему Ньярл, слова матери звучали в голове, а сам он не мог понять куда деться от всего, что вывалили ему на голову, не спросив его, а хочет ли он вообще об этом думать. Дыра в груди с каждым вдохом как будто только становилось шире, всё громче и громче требуя от демона каких-то действий, решений, хотя бы попыток сделать хоть что-то с собой и своей жизнью. Ему казалось, что по нему звенят колокола соборов. Ему казалось, что это никогда не закончится, не станет легче. Он просто привыкнет к ощущению пустоты внутри себя, к трещине в своих доспехах, сотканных из его одиночество, научится жить с брешью в груди. Научится ли?..

Тео пытался спать, но его одолевали липкие кошмары, затягивающие в себя и в них знакомые голоса всё голосили, вопили, спрашивали его, почему так, зачем, за что. А у Тео не было ответов, он просыпался, с трудом вырываясь из объятий своих самых страшных мыслей и яростно тёр глаза, повторяя шёпотом, что он не знает, не знает почему. У него не было ответов ни для себя, ни для требовательных голосов его прошлых жизней. Зато был липкий страх перед возможностью снова окунуться с головой в это болото. И поэтому он бросил попытки поспать хотя бы ещё пару часов, крепко подсев на кофе и собираясь измотать свою никчёмную оболочку до полного бессилия, до состояния, в котором сны не должны сниться.

Пожалуй, те пару часов сна, что подарила ему Лилит, усыпив его и подарив краткую возможность передохнуть и насладиться пейзажами Райских кущ, поделившись с ним своими воспоминаниями, были лучшим, что с ним произошло за последние два дня. Он кое-как нацепил на себя маску лёгкого безразличия, чтобы выйти на улицу, но не рискнул соваться в свои дела, боясь дрогнуть в неподходящий момент и обречь себя на ещё большие проблемы. А ведь так он обычно и спасался от всех своих бед - с головой окунался в дела. Но сегодня это было просто невозможно. Ему хватало и того, что в любой момент его мог вызвонить Гавр и уж ему то он точно не мог признаться, что ощущает себя куском плаксивого дерьма и поэтому не может заниматься делами КОВ. Жизнь вокруг почему-то не остановилась, когда он сам надломился, когда он рыдал в объятиях Ньярла, когда он спрашивал у матери будет ли она плакать над его могилой. Даже тогда, когда он получил ответ на свой вопрос.
Миру было плевать на то, что творится в душе у демона. И это было закономерно.

Вдоволь накатавшись по городу и осознав, что алкоголь и безудержное веселье любого из любимых им клубов Дублина ему всё равно не поможет, Тео вспомнил слова матери. И крепко задумался. Лилит сказала, что ему нужно перестать бояться пускать в своё сердце других. Научиться жить, начать в конце концов наслаждаться происходящим вокруг. Довериться кому-то ещё. И у него не было ни единой причины не поверить ей, не попробовать её способ исцеления. Кандидатур на роль его хотя бы временного спасителя было не так много на самом деле. Почти все его знакомые были либо повязаны с ним делами различной степени моральной этичности, либо относились к семье. И всё это было не то. Не то, что ему сейчас было нужно. Но оставаться наедине с собственными восставшими из пепла демонами он тоже больше не мог. Ему нужен был кто-то безопасный, кто-то ему приятный. Кто-то, кто не использует его слабость против него же, не отходя от кассы. Закари пришёл в голову первым. Почему бы и не обратиться за помощью к ангелу? Вот уж кто не должен был причинить ему ещё больше боли. Уж скорее он ему, чем наоборот.

Не дав себе времени на обдумывание спонтанного решения во избежание трусливого отказа от самой возможности с кем-то сейчас говорить, рискуя потерять лицо и снова сорвавшись на сомнительную искренность, Тео набрал короткое сообщение, в глубине душе всерьёз надеясь, что ему ответит.

"Скажи, где ты. Я заберу тебя."

Ни одного лишнего слова и какая-то глупая надежда, что и в этой малости не слишком очевидно его отчаяние. В ожидании ответа Диккенс почти передумал, что это хорошая идея, но всё же готовность Олдриджа быть забранным по указанному им адресу, воодушевила. Может быть, если он побудет какое-то время с ним ему будет не так тоскливо? Не так горько? Тео старался не думать о последствиях и о том, как дерьмово он на самом деле выглядит. Ему не нужны было смотреться в зеркало, чтобы понимать, что с залёгшими почти чёрными синяками под глазами, покрасневшими глазами и выражением лица, отчаянно вопящим, что он всеми силами пытается не выглядеть как человек, который только что потерял что-то важное, он выглядит совсем не так, как в баре пару дней назад.
Да и плевать. Плевать.
Лишь бы стало легче.

- Привет, Зак. Извини, что так внезапно. Не против провести этот вечер со мной?

Звучало до одури глупо, но ничего лучше он не придумал. Ему вообще не хотелось ничего говорить, просто молча сесть обратно в машину и поехать куда угодно. Лучше бы, конечно, в место, где нет лишних ушей, но это детали. Но он остался стоять, даже не пытаясь изобразить привычную вежливую улыбку на лице, докуривая уже вторую сигарету и устало привалившись к своему транспорту, на котором только чудом никого сегодня не задавил. Нервы были ни к черту, желания тащиться по правилам не было вовсе, поэтому он гнал везде, где только мог, благо вечерние пробки уже рассосались.

А Зак выглядел также.
Такой же красивый, светлый и жизнерадостный. Отчего-то это совсем не раздражало Тео.
Хотя чужое счастье сегодня было ему совершенно не по вкусу.

Тео попытался ответить на улыбку Зака чем-то хотя бы отдалённо напоминающим радостную улыбку, но потерпел очередное фиаско и, разочаровавшись в собственных актёрских талантах, недовольно бросил недокуренную сигарету под ноги, затушив её пяткой. Театр одного актёра удавался ему из рук вон плохо в связи с открывшимися новыми горизонтами переживаний, так и норовящими его придушить, и смысла продолжать этот фарс не было абсолютно никакого. Он и махнул на него рукой, абстрагировавшись от собственного усталого выражения лица, приняв его как должное. Всё равно по нему, даже когда он что-то из себя пытается изобразить, видно, что последняя пара дней выдались не самыми приятными и никакая улыбка, ни вежливая, ни искренняя, ни её пародия не спасут ситуацию. Он знал это ещё когда потянулся к телефону и отыскал номер с трудом найденного в собственном баре ангела и принял как факт, отсылая свою смску, невольно кривясь от мысли, что именно её можно было расшифровать как "спасите наши души". Насчёт наличия души у себя он уверен не был, к сожалению, никто не выдавал подобной инструкции, что там положено демону, рождённому на земле, а не созданному в райских кущах или ещё где, но что-то ему подсказывало, что её всё же не было. Но вот спасение ему всё равно было нужно. И чьё-то общество, может быть даже бессмысленные, глупые разговоры ни о чём. Тишина угнетала. Одиночество давило, усталость уговаривала прилечь и заснуть беспокойным сном, а незабытые картины из кошмаров отвращали от такой заманчивой мысли вздремнуть. И плана у него на самом деле никакого не было. Сперва он предполагал отвезти Олдриджа в какой-нибудь клуб или любое другое увеселительное заведение, в коих тот не был особым знатоком, в отличие от самого Диккенса, и вероятно бездарно напиться, попутно спаивая и вызвавшегося побыть с ним пока ему так паршиво, сам того возможно не понимая, товарища, но ожидая его у машины, успел передумать. Хотелось тишины. Тишины, спокойствия и ощущения, что мир не разбился на осколки, по которым ему зачем-то приходится ходить.
Хотелось домой, вот только не было у него места, которое можно было так назвать, не поморщившись. Только красиво обставленная, но совершенно необжитая квартира. Но может быть с Заком там будет не так тошно? В крайнем случае всегда можно будет вернуться к плану "бездарно напиться".
Диккенс сел в машину следом за Заком и задумчиво отбарабанил незатейливый мотив о руль, решаясь на отягощающую его искренность. Врать почему-то всегда было проще, приукрашивать, недоговаривать. Да всё было проще, чем признавать собственную слабость, несовершенность и плачевное состояние.

- Не против заехать ко мне? Я думал показать тебе свой любимый клуб, но пока ждал тебя, понял, что, кажется, это не то, что мне нужно,- Тео поморщился, всем своим существом ощущая, как же жалко он звучит. По крайней мере он хотя бы не сообщил Закари, что просто не может, не хочет делать вид, что веселится. И не попытался тут же, не отходя от кассы поговорить по душам, не спросил чувствовал ли тот себя одиноким когда-либо и нормально ли это. Такое себе утешение, конечно, но вариантов у него особо не было и приходилось довольствоваться малым. Но вот утаить причину, по которой он его оторвал от дел и так внезапно объявился, Тео не решился. Это было бы как-то нечестно, неправильно. В конце концов Олдридж был удивительно, на вкус демона, привыкшего всё утаивать, излишне открыт миру и улыбался ободряюще, вероятно, он более чем заслужил немного искренности. Да и что, в общем-то, он терял? Они знакомы от силы пару дней и, если всё станет совсем плохо, он всегда может исчезнуть из жизни Зака также внезапно, легко и непринуждённо, как и появился. Если захочет. - Просто не хочу быть один. Если вдруг решишь, что это чересчур - я пойму.

Не услышав возражений, Диккенс стартовал, всё также не особо следуя правилам и явно превышая скоростной режим, направляясь в сторону собственной квартиры. Ему бы на самом деле взбодриться, в идеале поспать, но это уже из разряда фантастики. Невозможно спать, когда одолевают кошмары и голоса всё задают и задают свои непростые вопросы, требуя ответов здесь и сейчас. Достаточно и того, что он пока не один, в общем-то с Заком и впрямь было легче. Может быть потому что он и был создан для помощи другим, а может быть по какой другой причине - это сейчас было неважно. Какая разница почему? Главное результат.

- Чувствуй себя как дома,- фраза звучало странно, учитывая, что сам Диккенс себя здесь так не ощущал. Просто место, где можно переночевать, выпить кофе, поговорить с отцом, решившим, что пора. Здесь же можно было встретить Кирана, забегающего на огонёк, как заправский уличный кот. И ни один из них не считал это место чем-то большим, чем коробка из стен, в котором даже толком не спрячешься от родственников, врагов и даже друзей.

- Хочешь что-нибудь? Чай, кофе, виски? Что-нибудь съесть? - быть гостеприимным хозяином демон тоже не умел, но старался. Всё больше потому, что не привык просить посидеть с ним кого-нибудь, покуда его не отпустит. Это было что-то новенькое, что-то чего он бы не хотел пробовать на самом деле, но пришлось с лёгкой руки Ньярла. Ему нечем было хвастаться в доме, не было у него и залихватских историй о том, как здесь бывало весело. Вся его жизнь состояла из дел разной степени законности и паранормальности. И в доме было удивительно аккуратно, он сам иногда удивлялся этому, но поддерживал привычный порядок, привыкнув единожды, так и не добившись, да и не пытаясь особо, ощущения обжитости. И говорил он, потому что ему очень хотелось отделаться от гнетущей тишины и ощущения, что с ним что-то не так, что не стоило обращаться к Заку, приводить его сюда, что стоило и дальше вариться в собственных страхах и горечи в одиночестве. Потому что он всё равно уже это сделал, к чему все эти сомнения?

- Дублин тебя всё ещё пугает? Не перехотелось притвориться картошкой и спрятаться в тёмный угол? - светская пустая болтовня позволяла отвлечься от невесёлых мыслей и не начать очередной сеанс душевного стриптиза на людях. Но и так Тео всё равно было тошно и он всё не мог придумать, как бы избавиться от этого гнетущего состояния, перестать ощущать себя таким разбитым, не прося при этом ни у кого помощи слишком явно. Ведь любая помощь имеет свою цену, а ему пока нечем платить по счетам.
Диккенс, прошёл на кухню, задумчиво оглядывая её, как будто видел впервые.

Тео неуверенно улыбнулся в ответ на шутку и кивнул, разрешая и ходить на руках, и размахивать российским флагом, не уточняя почему именно им, и вообще делать всё, что Закари угодно. Это было просто. Зачем запрещать кому-то делать то, что ему хочется в помещениях, которые ему абсолютно безразличны? Если эта квартира сгорит, он найдёт себе другую. Отсутствие привязанности к чему бы то ни было - это его очередной треснувший стараниями Ньярла щит от мира. То, что должно было помочь ему не разрушиться, не расколоться, не чувствовать себя разбитым. Вернее раньше помогало, а сейчас нет. Сегодня его это тяготило. Тяготило и то, что сказанное матерью было им принято и понято, но реализовать совет по щелчку пальцев он не мог. Не к кому ему было идти со своей радостью и горем, не с кем делить воспоминания, да и не умел он по большому счету, всё как-то не было ни времени, ни возможности научиться. Он был чертовски одинок, он шёл к этому годами, он жил с этим, умело обращая подобную неприятность, случившуюся с ним ещё в глубоком детстве, в свою силу. И не был готов в одночасье всё поменять, а обстоятельства требовали от него небывалой гибкости. И он ведь даже попытался. Ну и к чему это всё привело?

Вот он стоит перед Заком, которого знал пару дней, про которого знал минимум нужный для того, чтобы использовать его, но не делиться с ним своей болью, не спасаться с его помощью от гнетущих его мыслей. Стоит перед ангелом, которому стоило бы держаться от Тео подальше, потому что тот в принципе не мог научить его ничему полезному, только тому, что и его обязательно разрушит, как уничтожило самого демона. Он мог разве что утянуть его на дно, где давно комфортно устроился. Но в результате урока древнего хаотика демон стоит перед ангелом, растерянно улыбаясь, смотрит внимательно, пытаясь понять зачем тот согласился и поехал с ним, не находит ответы, но в глубине души благодарен ему за его странные, непонятные ему решения, и, немного нервно дёрнув плечом, всё же достаёт из ящика виски и стаканы к нему, разливая янтарный напиток отработанным движением и слушая, что говорит Зак. Слушать Тео всегда умел, проблемы были только с тем, чтобы услышать, что до него хотят донести.

Диккенсу задумался, хотел ли он спрятаться. Пожалуй, да. Вот только не от мира и событий в нём, а от самого себя. От печальной правды, от страхов, от вороха непривычных чувств, от яркого света, вдруг попавшего в его так себе обжитую землянку. Хотел бы спрятаться от всего, что приходило к нему вместе со сном. Да, пожалуй, он бы поиграл в прятки с самим собой, вот только он этим занимался всю жизнь. А Ньярл был решительно настроен не допустить очередного акта его притворства, а это значит, что пора бы с этим что-то сделать, вот только что? Может быть Зак подскажет? Навскидку у него подобных проблем не было.

- Тогда виски, если захочешь - стоит на столе,- Тео сделал глоток из своего и поставил стеклянную тару обратно на стол, не испытывая желания напиться, вернее, не веря, что это поможет. А всё, что не могло ему помочь, очень даже могло ухудшить и так по сути патовую ситуацию. Ему это ни к чему. - Нет, пожалуй, спрятаться я бы не хотел.

Тео не без интереса следил за перемещениями Зака, всё гадая, почему рядом с ним не так паскудно. И почему он всё ещё здесь. Ответы отказывались приходить на ум и демон бросил тщетные попытки угадать, вместо этого подойдя следом за Олдриджом к окну, замерев за его плечом. В принципе, если бы он начал сейчас рассказывать что-нибудь ему на ухо, понизив голос, он был бы самым настоящим демоном. Но в этом не было никакого смысла. Вообще во всём не было никакого смысла.
Демону не был интересен мир, созданный руками человека. Он любил его по-своему, но мог бы жить и без электричества, и без машины, и без дорого обставленного жилья на высоте, с которой было видно ночные улицы Дублина. И он жил так, когда-то давно, рос вместе с этим миром, учился вместе с ним, иногда даже подсказывал тем, кому стоило, куда сделать следующий шаг, оставлял следы в истории. Когда-то это казалось самым важным.
Парень вздрогнул, ощутив чужую руку на своём плече и перевёл взгляд на Зака, смотря непонимающе и затравленно. Хотел ли он поговорить? Возможно. Стоило ли ему начинать этот разговор? Он не был уверен в своём решении.

- Ты уже помог. Ответил, приехал, отозвался. Разве этого недостаточно? - Тео замолк, обдумывая свои слова, тихо вздохнул и решился продолжить свою очередную никому ненужную исповедь. В первую очередь ненужную ему. А может быть и наоборот. Всё так запуталось в его голове, что найти верный ответ с каждым днём было всё сложнее. - Что меня изматывает? Это сложный вопрос, Зак. И на него очень много ответов, но самый честный, вероятно, я сам и мои внутренние демоны, грызущие меня изнутри, гнетущие, приходящие во сне. Забавно, правда, внутренние демоны у самого настоящего демона? Честно говоря, пару дней назад я даже не догадывался сколько их у меня. А ведь их десятки. И все они говорят на свой лад, что я очень давно существую, но не живу. Не умею, не научился.

На лице Тео само собой возникла тень печальной улыбки. Он не видел смысла в душещипательной истории его жизни, в рассказе о том, что привело его к тому, что он имел сейчас. Не было смысла вещать про несостоявшихся родителей, про собственные принципы, про глупость, про щит, треснувший, выгнувшийся внутрь и пробивший брешь в его грудине. Это всё была неуместная, жалкая лирика. А на душе после признания всё равно будет паршиво. Он уже проверял. Но рука на его плече утешала и глаза напротив смотрели с пониманием, и Тео видел за ними желание помочь себе, слышал это. Но не понимал с чего бы и зачем. Зачем это Заку? Разве ему это выгодно? Разве бывают не рыночные отношения?

Тео ничего не знал о поддержке и уж тем более о её пределах. Сложно рассуждать на тему того, чего с тобой толком и не случалось. У них в семье было принято приходить с просьбой, от которой нельзя отбрехаться или отмахнуться, с вежливой улыбкой и возможно вскользь оброненной похвалой или словом недовольства - случалось всякое. Все прочие вопросы решались исключительно самостоятельно, а те, кто должен бы стоять за его плечом и ловить, если он вдруг оступится, наблюдали издалека. Впрочем, должны ли были? Все они брошенные дети. Все они одиноки по жизни, с чего бы родителям выделять Тео и пытаться подарить ему то, чего не было у них самих? Они попросту не умели, не знали как, познавали всё методом проб и ошибок. Диккенс тоже был ошибкой, но со временем стал чем-то большим, более значимым. Кем-то, кто был достоин внимания и заинтересованности. И это разрушало его не хуже вопросов, на которые он так и не нашёл пока ответов. И одиночество тоже разрушало, по крайней мере Диккенса так точно разрушило, разгромило, разбило, что, в общем-то, было прискорбно. Очередное разочарование, очередная слабость. Пожалуй, их у него слишком много.

Парень неопределённо дёрнул плечом, не берясь обсуждать то, чего попросту не знал и не понимал и, чуть склонив голову вбок прислушался. Сперва к Заку и его словам, затем к самому себе. Почувствовать вмешательство ангела было несложно, не потому что он действовал не аккуратно или неумело, как раз таки наоборот. Тео почуял вмешательство всё больше благодаря собственному умению зачастую с ногами и вовсе не бережно влезать в чужие эмоции, влиять на сознание окружающих. Тео отлично знал, каково когда выступаешь в роли манипулятора и вершителя, а в роли того, на кого влияют он бывал редко. Но бывал. И прекрасно знал, что его понемногу, миллиметровыми рывками, настолько мелкими, что практически не ощутимыми, отпускало благодаря касанию ангела и его стараниями. Вот только всё же, зачем ему это?..
Какое ему в самом деле дело до Тео?

- Ты славный, Зак,- Диккенс честно пытался не улыбаться, ведь ему пытались помочь. И он знал, слышал, что Олдридж говорит от сердца, говорит то, что считает верным и он даже может быть прав. Не во всём, но во многом. Он был моложе Тео, прожил меньше и мир воспринимал иначе. Вот только он не знал предыстории и не всегда попадал в точку и всё же. И всё же демон задумался, повторяя мысленно сказанное ангелом, смотря на него с любопытством, но не молча, нет. Святая обязанность утопающего утопить спасающего. И именно это Тео сделать и собирался. Ласково, бережно, но всё же утянуть за собой в пучину собственной внутренней тьмы. - Я не человек. И ты не человек, ты поймёшь это позже, ощутишь полноценно, привыкнешь. А что касается способности признать, что мне сложно - я не могу, мне помогли. Сломали вековой панцирь, созданный, сотканный мной, чтобы уберечься от боли, от чувства пустоты, от привязанностей, которые принесут разве что горечь. Я правда не умею жить, я всегда был занят делами более важными, играл в прятки с чувствами, но они меня нашли. Знаешь, мне даже нравилось защищаться своим одиночеством. Но меня лишили и этого. И даже прыжок в окно не поможет от бури внутри, потому что после прыжка будет новый виток, новая жизнь. И ничего не изменится. Бессмертие только звучит красиво.

Но он и впрямь умел слушать и слушал. Даже слышал, что до него пытался донести Закари, но не мог принять и понять. Это было гораздо сложнее, чем просто фильтровать информацию и запоминать нужное. Вообще всё было слишком сложно. И съехавшая на предплечье рука его гостя, продолжавшего упрямо пытаться разогнать мрак внутри него, не помогала сосредоточиться на понимании. А от чужой заботы было теплее, но ещё страшнее. А вдруг он привыкнет? Что тогда? Что делать, когда его снова оставят позади, как всегда оставляли? Что делать, когда всё закончится? Не проще ли прекратить это всё прямо сейчас, пока ему в самом деле не понравилось быть кем-то услышанным?

- Все мои демоны прямо здесь. Говорят параллельно с тобой, спрашивают, когда за нами придут. Почему мы никому не нужны. За что нас бросили. И когда же всё изменится, но у меня нет ответов,- улыбка Тео померкла. Нечему ему было радоваться и даже улыбаться. А история Зака была ему знакомо, особенно та часть про ребёнка, который непонятно зачем и кому. Про это Тео мог бы рассказать многое, но не стал. Сам не знал почему, но решил промолчать. Тайна рождения всё ещё казалась чем-то очень важным и интимным. Даже интимнее, чем вопросы, крутившиеся в его голове и озвученные им же. И ещё более неуместной в их разговоре. - Станет легче. Потом, когда пустота заполнится ощущением собственной силы, когда ты примешь то, что ты не человек. Пройдут года, столетия, память о матери померкнет, не потому что ты плохой сын, потому что это очередная хитрость нашего бессмертия. Люди всегда умирают, уходят. А мы остаёмся. И над нашими могилами никто не плачет, потому что мы обязательно вернёмся. Понимаешь? Но, если твой отец архангел, он тебя не бросит. Ангелы заботятся друг о друге. Поддерживают. Лечат, утешают. И, знаешь, тебе повезло, что ты рос с матерью. Она любила тебя, верно? Это очень много, гораздо больше, чем есть у многих из нас.

Тео, не задумываясь над своими действиями, отлично понимая, что причиняет своими словами боль, которая пришла бы и без него, но позже, потянулся рукой к Заку, мягко взъерошив его волосы и подавшись следом уже всем телом вперёд, нависая, наклоняясь к самому уху ангела, обращаясь к нему уже не голосом, полным горечи, а заговорщеским шёпотом.

- Зачем ты пытаешься унять мою боль, Зак? Это бессмысленно. Быть может я создан для боли и чтобы причинять её другим. Такова моя доля.

Тео не насмехался над Олдриджом, просто они заговорили о вещах, которые напомнили ему, каково это быть не таким жалким в собственных глазах, о том, что он на самом деле не человек. Они говорили о том, что и было причиной его внутренней пустоты и он не мог замолчать вовремя, хотя бы так отблагодарив Зака за его заботу и отзывчивость. Слова сами просились быть произнесёнными и он произносил их, отдавая себе отчёт, что так скорее оттолкнет Зака, чем убедит его остаться. Может быть так будет лучше? Не для Тео, но хотя бы для Зака.

На самом деле Тео не думал, он просто по привычке бил наугад в наиболее очевидные места, попадание в которые могли быть наиболее болезненными. И неизвестно кого он ещё пытался таким образом достать: себя или Зака. От каждого произнесённого им слова ему ведь не становилось легче, скорее уж наоборот. Он рассказывал двадцатилетнему, проживающему свою первую жизнь, парню о том, что знал наверняка, что уже успел почувствовать, от чего ему и было так горько. Рассказывал, предупреждая, делая то, что для него никто не делал и по сути мешая ему наслаждаться тем, что у него появилось с приходом осознания, что он вовсе не человек. А крыть его ответное слово ему всё равно было нечем. Страх быть брошенными Тео изучил со всех сторон, пригрел у себя на груди, приручил, даже научил не кусаться, пока не повстречался с Ньярлом. Зак был по-своему прав и говорил правильные, нужные слова. Но они были нужны демону раньше. Пару веков назад, до того, как он окончательно разуверился в идее, что с этим можно сделать. Или хотя бы неделю назад, чтобы он мог подготовиться к встрече со своими страхами, если это вообще возможно.

- Хочу научиться? - Тео замолк, обдумывая сказанное своим гостем, судорожно ища контраргументы и не находя. Вероятно он прав. Иначе зачем он в самом деле написал Заку? Разве не об этом ему говорила Лилит? Пора перестать прятаться и беречь сердце от разочарований и боли предательств, перестать бояться потерь и позволить себе жить, наслаждаться тем, что у него могло бы быть, но... это так сложно. Это страшно. Гораздо проще закрыться, замкнуться, возвести обратно разрушенные бастионы и спрятаться за них. В общем-то, жил же он как-то раньше. Только Олдридж не уходил, как все остальные. Продолжал говорить, уверять, ломать возведённые стены. Тео всё ещё не понимал зачем, но ответить ему было нечего. И это было странно, непривычно. Это обезоруживало, как и тяга Зака помочь ему. Необъяснимая и, кажется, не предполагающая ничего взамен.

- Яхве? Ты думаешь, кто-то хочет, чтобы он вернулся? - улыбаться расхотелось, но разуверить Зака казалось задачей номер один. Яхве не принёс в жизни своих детей и прочих потомков ничего кроме боли и горечи. Жестокий. Взбалмошный, как все боги. Лишний в этом мире. Он уже никому не нужен. Лишняя деталь в мире, созданном когда-то богами, ушедшими из него. Разве может сын его бросить своего ради Райских кущ? Может ли? Тео отлично помнил слова Лилит и сомневался, что мог, но говорил уверенно, в разы увереннее, чем должен был. - Ты же сам сказал, что у каждого есть выбор. Всегда. И твой отец тоже сделает выбор. И поверь, навряд ли в пользу того, кто сталкивал лбами братьев, наказывал за желание быть свободными и любимыми. Быть понятыми.

Тео в самом деле было жаль, что и Зака любили не за одно его существование, а за родство с архангелом. Он по себе знал, что это больно быть любимым за что-то, не зависящее от самого себя. Как и знал, что и с этим можно жить. И даже такая кривобокая материнская любовь на его вкус всё равно была лучше, чем её отсутствие в жизни в принципе. Или любовь с привкусом недоверия. В самом деле лучше. Но вслух произносить не стал, сбитый с толку действиями Зака.
Демон его не понимал. Он ведь причинял ему боль, а он всё равно упрямо продолжал пытаться спасти его, вытащить из его мрака. Тео остро захотелось физически оттолкнуть ангела от себя и уточнить, что с ним не так, но вместо этого он остался недвижим, завороженно разглядывая белоснежную пару крыльев, укрывшую их, обнимающих его. Завороженно и непонимающе.

- Ты? А ты понимаешь?,- демон по-птичьи склонил голову вбок, переведя взгляд с крыльев на их обладателя, заглядывая тому в глаза, чуть отстранившись, чтобы иметь возможность поддерживать зрительный контакт. Смотрел вопросительно, пытаясь найти в них ответы, которые были для него слишком не очевидны. - Почему ты не хочешь уйти? Я ведь не сделал для тебя ничего, чем мог бы заслужить твоей благосклонности, даже симпатии. Я просто.. просто существую. И весь вечер говорю то, что причиняет тебе боль. Говорю, осознавая это. Отталкиваю, как ты выражаешься. А ты продолжаешь пытаться обо мне позаботиться. Почему, Зак? Я правда не понимаю.

Демон отлично знал про силу и хрупкость крыльев. Знал о них возможно даже больше Олдриджа, но не предпринимал попыток вырваться из плена, сотканного из чужого непонятого им желания помочь ему. Согреть. Уберечь отчего-то. Утешить, успокоить. Это было неправильно. В самом деле странно. И он хотел понять зачем это ангелу. Неужто так и выражалось их природная тяга сеять добро? В курсе ли Зак, что всё чаще архангелы и ангелы под их руководством карали и наказывали? Шли против таких как Тео? Вернее тех, за кого Тео принимали. Если бы его не скрывали, как и его происхождения, то Диккенса и вовсе первым бы отправляли на следующий круг при любом столкновении просто на всякий случай. Впрочем, сейчас он и вовсе был под крылом у Гавриила. Кажется, не только он тут запутался. И всё же.

- Зачем, Зак? Неужто нет вариантов получше для заботы? - он протянул свободную от удивительно крепкой хватки Зака руку, едва ощутимо, ласково погладив такого странного для него ангела тыльной стороной ладони по щеке, спускаясь вниз к подбородку и замирая в ожидании такого нужного ему ответа. Какова плата за подобное спасение?

Как будто Яхве, если вдруг решит снова забежать на огонёк, будет рад хоть кому-нибудь или чему-нибудьиз увиденного. Все его дети научились жить без него, кто-то лучше, кто-то хуже, но в целом даже те, кто продолжали его искать так или иначе жили без него, взывая к нему и не получая ответа. У ангелов были дети от смертных, как и у падших и навряд ли Зак был единственным нефилимом на планете Земля, скорее всего одним из. Все они учились жить в этом мире, соседствовать с людьми, уживаться с ними, любили их, создавали семьи. И Тео казалось, что в следующий раз, когда будет велено изгнать их детей от смертных, уничтожить тех, что были им дороги, они должны были взбунтоваться. Впрочем, какая ему разница? У него ни семьи, ни детей и сам он хоть и без знака одобрения Яхве, зато с достаточным потенциалом, чтобы пережить изгнание, если, конечно, есть место похуже мира, где они все обосновались.

Но Зак говорил, конечно, не про это. Он говорил о собственном выборе, который сделал заранее, решив, что проще остаться одному, чем подвергать вынужденнмоу изгнанию отца. Славный парень. Говорит одно, сам делает совершенно противоположное - сам заранее отталкивает, прячется, ищет способы избежать чувства, что его бросили, действуя на опережение. Тео невесело усмехнулся, но промолчал. В конце концов он очень надеялся, что Яхве не вернётся, так что вполне можно было воздержаться от неприятных комментариев, он ведь планировал всего лишь слегка потянуть Зака на дно своей горечи следом за собой, отпугнув тем самым, а не утопить, не дав выплыть обратно к свету и привязав к его ногам булыжники.

Он не понимал Олдриджа, не мог найти ни единой причины, по которой тот отказывался уходить и продолжал говорить, пытаясь расколоть нарощенный им панцирь, донести свой свет до него, тратившего свои силы на его успокоение. Его даже немного пугала чужая тяга помочь ему, да ещё и без озвученного заранее прейскуранта на услуги. Но ангел ему нравился. С ним было легче, не проще, но теплее и даже вовсе не из-за его необъяснимого желания излечить, всё больше от его присутствия, и разрушить его хотелось в разы меньше, чем других, попадавшихся ему на глаза белокрылых оптимистов. В общем-то во взгляде Зака он и не видел раздражающего его веру в праведность и то, что есть абсолютное добро и он на его стороне, а все остальные зло во плоти. Олдридж тоже во что-то верил, возможно, в людей или в свет внутри них - Диккенс не знал, но это была не тупая вера запрограммированного на "делай добро и беги" мальчика, это было другое. Он сам был каким-то неправильным, слишком гибким, во многом не менее одиноким, чем сам Теодор, и отчаянно пытающийся помочь демону, которого даже толком не знал. С ним определённо что-то не так, но это его упрямство и неправильность подкупали. СБивали с толку. Обезоруживали, заставляя отступать, складывая оружие, убирая выставленные пики, сдаваясь на ангельскую милость.

- Я не знаю ответов на твои вопросы, Зак. Я знаю только, что мир полон рыночных отношений и они вовсе не предполагают безвозмездную помощь. Желание помочь, просто потому что. Чтобы что-то получить, всегда нужно что-то отдать,- вопросы Зака лезли в самое нутро, били точно в цель, отравляя, заставляя задуматься. И правда почему? Диккенс, в общем-то, никогда не задумывался, просто привык, что ничего не бывает просто так, за всё нужно платить. За глупости, за радости, за свободу и даже за право на жизнь. Так был устроен его мир, а мир Олдриджа был устроен иначе и это пугало, но завораживало. Неужто можно иначе? В самом деле? - Потому что кто-то обязательно лучше, о чём ты? Я бы не остался, будь я на твоём месте, не стал бы забирать себе чужую боль. Не сделал бы это безвозмездно. Поэтому ты лучше, я хуже, и за помощь мне придётся заплатить. За всё приходится платить, Закари. Мало одной смелости, поверь мне. И всё же ты должен был уйти, потому что ничего не просишь взамен и забираешь себе мою боль. Это неправильно. Ты подставляешься, рискуешь собой. А смысл? Какой в этом смысл?

Тео перешёл на шелестящий шёпот, не видя смысла в громких разговорах, с тенью улыбки наблюдая, как Зак вздрогнул от его касания, как замер, раздумывая, прислушиваясь к себе. Он ведь и сам не знал, почему остался с Тео, зачем укрыл его, спрятав от всего мира. Он просто делал, как считал нужным, следовал своим желаниям и оказался в не лучшей для себя компании, упрямо пытаясь доказать демону, что он видит мир неправильно, что в нём больше цветов. Диккенс и рад бы поверить ему, но не мог. Не получалось.
Хозяин дома замер, прислушиваясь к себе, пытаясь осознать, что только что заявил Зак. Хочет? Не уйдёт? Тео скосил взгляд на ладонь поверх своей. От слов Зака ему было странно. Дико. Тепло?..

- Не уйдёшь? Даже, если будет больно? Страшно? Даже, если я гораздо хуже, чем ты себе придумал? Даже, если это путь вникуда? - он смотрел на Олдриджа задумчиво, потемневшим от избытка эмоциональных треволнений взглядом. Смотрел долго, молчаливо подбирая слова и не находя их. Он всё ещё не понимал почему, но ему было нечего противопоставить ангельскому "хочу" и "не уйду", кто он такой, чтобы отказываться от помощи, которую ему так настойчиво предлагают? Разве не стоит согласиться, раз предлагают? Эгоистично позволить себя отогреть и постараться не уничтожить, не разбить помощничка, зато время пока Заку не надоест игра в спасателя. Она ведь ему надоест, не может не надоесть.
Тео сделал ещё шаг, окончательно сократив дистанцию между ними, встав вплотную, чуть возвышаясь над Заком, не убирая руки от чужого лица, но и не делая больше ничего, что мог бы, чего хотел бы. Зак же не хочет уходить, пусть остаётся. Пока хочет, пока может, пока не устанет и не уйдёт сам. Он говорил слишком громкие слова, но говорил искренне - Диккенс слышал это, а поверить всё равно не мог. Доверие всего лишь разменная монета. Впрочем, это не мешало поверить ему ангелу здесь и сейчас, не глядя вперёд и не загадывая. Просто поверить и перестать пытаться выгнать, коли не хочет уходить. Позволить помочь себе. Укрыть от целого мира и перестать отчаянно сопротивляться. - А ещё чего ты хочешь?

Озвученная правда Зака обезоруживала. Тео мог бы многое рассказать ему, например, про то как родители бросают своих детей, не зная, что с ними делать, считая, что так всем будет лучше. Мог бы поделиться тем, что безвозмездно его только убивали. Вот уж за что никто не требовал платы, так это за его смерть. Ни отец, ни товарищи по поиску бесполезного артефакта, ни кто бы то ни было ещё. Мог бы продолжить травить душу стоящего перед ним целителя, решившего во чтобы то ни стало излечить его покорёженную душу, рассказывая то, чему был свидетель, болтая о делах давно прошедших дней, поделившись с ним чем-то ещё из сокровенного, того, чего в жизни Олдриджа не было и, может быть ему повезёт, и не случится. Поведать истории о том, как добивали на его глазах раненных, как он сам был причиной падения королей, как плёл интриги, заканчивавшихся плачевно, забавы ради. У него было с лихвой историй о том, как он убивал тех, кого ждали дома, потому что его надежд не оправдали. Диккенс во многом был честен перед собой и отлично знал, что он не святой  никогда даже не пытался им стать. Просто принял как факт, что мир не идеален и не пытался его исправить, только портил, добавляя страстей, устраиваясь в нём поудобнее. Он мог бы продолжить давить на болевые точки своего юного собеседника, искренне верящего, что в каждом есть свет - Тео был уверен, что в нём света не хватило бы даже на жалкую искру. Ему в самом деле ничего не стоило ради забавы разрушить чужую веру в светлое и доброе, напоминая, что далеко не страх виной людскому безразличию, что вовсе не поэтому чужая жизнь зачастую не ценится. Что эгоизм - вещь обыденная, правильная, в разы более уместная, чем тяга Олдриджа помочь ближнему своему, да даже не ближнему, а шапочному знакомому в минуту слабости написавшему именно ему, потому что его он не боялся. И что насилие, воровство, предательства - это всё вовсе происходит не из-за страха быть брошенным или непонятым. Вовсе нет.

Но он промолчал, не особо стараясь скрыть свои внутренние сомнения и удивившую его самого горечь от понимания, как много разочарований ждёт Зака в дальнейшем. Как долго он будет жить, как не скоро привыкнет к мысли, что все, кого он уберегал - умрут или уйдут, а он останется. Тео был уверен, что так тоже будет. Потому что это естественно. Хочешь жить - умей вертеться. Олдридж судя по всему не умел или не хотел, а вот сам он очень даже разбирался в подобных вещах. И даже сейчас просто увернулся, не стал брать на себя ответственность за понимание Закари настоящих реалий жизни. Не стал открывать ему глаза на чужую слабость, рассказав только о своей, признавшись в ней, даже аргументировав свои взгляды на жизнь. Как и переубеждать, что это он зря затеял спасение утопающего, не стал. Он ведь попытался, пожалел его, решив, что негоже обижать ребёнка, раз уж он пришёл ему помочь. А тот заявил, что не уйдёт. Ну и пусть. В конце концов Тео же не святой, верно? Он эгоистичный недолюбленный одинокий ребёнок, которому жизненно необходимо чьё-то присутствие и участие. И если уж ему так настойчиво предлагают себя, он не будет отказываться. Не сегодня.

Улыбка. Что вообще значит улыбка в качестве благодарности? Особенно, если всегда можно проверить насколько она искренняя и раз за разом натыкаться на то, что это всё игра. Что иной может и убить с улыбкой на губах, играюче. Всё это фальшь. В этом мире выживали сильнейшие или умнейшие, а последние отлично блефовали, ловко угадывая, когда стоит сказать "раз", а когда "пас". Тео не был умнейшим, но зато был отличным лжецом. И даже несмотря на то, что в ответ на искренность Зака ему не хотелось откровенно врать, то сказать самому себе "пас" и бросить безуспешные попытки переубедить и что-то доказать вполне мог. Так будет лучше. И проще. Прямо как от понимания совета матери Олдриджем, которому, на вкус Диккенса, цена - грош.

- Потому что отказываешься уходить, ничего обо мне не зная,- демон, едва пожал плечами, не вдаваясь в детали насколько это в самом деле глупо и самонадеянно отозваться на его короткое сообщение, да ещё и пытаться ему помочь, утешить, обогреть, доказать что-то. Подобные попытки вообще редко заканчивались хорошо, всё больше плачевно. И этого Зак тоже не мог знать, но раз упрямиться и игнорирует все удивительно настойчивые попытки Тео указать ему на дверь, за которой было бы безопаснее, значит, уже успел себе что-то придумать. Увидеть свет, которого не было, да кто его знает, почему он хочет быть рядом? Диккенс и про себя то не мог ни черта понять, куда там про Олдриджа. Откуда вот в нём силы и желание уберечь от своего токсичного влияние малознакомого нефилима? Раньше подобного с ним не случалось, а с Закари это казалось чем-то правильным. Странно.

- Зря не боишься,- улыбка получилась неестественной, даже немного кривой, но Тео говорил искренне. В самом деле зря. Зря согласился побыть с ним, зря тратит свои силы на него, зря позволил приблизиться к себе и совершенно точно зря не убирал рук, не отнимал их, не просил отойти и не отпускал из мягкого плена своих крыльев. Всё зря. Пожалеет. Будет и страшно, и больно. Будет по всякому. Но Тео не будет один. По крайней мере пока Олдридж не одумается и не поймёт во что вляпался.

А сейчас демон только едва слышно выдохнул, предугадав порыв Зака, с едва заметной усмешкой и лёгким недоумением следя за ним, не отступая, но и не двигаясь навстречу. Коли хочется, то пусть подписывает собственный приговор сам. Пусть пробует переубедить и заставить поверить, что он не один. Потом, наверное, будет больно обоим. Но какая разница, что будет потом?

- Тогда останься со мной.

Изголодавшемуся по чужому теплу за годы в собственноручно выстроенной крепости на одного Теодору ответить на по-детски невинное касание чужих губ было совсем несложно, ему в самом деле не хотелось притворяться равнодушным, потому что ему было не всё равно. И он ответил, порывисто обнимая, прижимая к себе свободной рукой, целуя мягко, ни на чём не настаивая, просто отвечая. Сегодня он всего лишь исполнял желания Зака. Тот хотел, чтобы он не был один и Тео был с ним. Разрешил себе отвлечься от созерцания пустоты внутри себя, скрытый от недоброжелательного мира за завесой из белоснежных, каких у него никогда не будет, перьев, обнимая по сути ребёнка, верящего, что и в нём есть свет. Ничего не боящегося и, кажется, не менее одинокого, чем он сам, нефилима, даже толком не желая его сломать и разрушить. И он не видел ни единой причины для отступления, в конце концов он то не из религиозной семьи, да и сам Зак хотел не этого. И, кажется, каждому из них нужно было присутствие второго.

Отстранившись и мазнув по ходу движения губами по виску Зака, Тео снова склонился к его уху, с удивлением найдя в себе отзвуки странного нездорового веселья, чтобы попросить своего гостя об очень глупом одолжении. Настолько глупом, что произнести его с серьёзным лицом он бы, наверное, и не смог. Впрочем и не пытался. От Зака веяло теплом и уверенностью в собственной правоте и это приятно согревало, отгоняя демонов на расстояние.

- Посторожишь мой сон, бесстрашный ангел?

Наверное, это было нечестно прислушиваться к эмоциям Зака, с интересом отслеживая изменения в зависимости от собственных слов и действий. Вероятно тот был бы не рад узнать, что за ним следят и чувствуют на что он реагирует острее всего. Но Тео и не обещал ему не жульничать, он вообще ничего ему не обещал. Просто позвал его, потому что не мог оставаться наедине с самим собой, а в результате неожиданно для себя получил гораздо больше, чем рассчитывал. По большому счёту у него всё ещё в голове не укладывались озвученные желания его гостя. И он бы обязательно усомнился в его искренности, если бы не проверял, и, пожалуй, всё же выставил за дверь, не ощутив с удивлением, что тот и в самом деле переживает за него. Непонятно почему и зачем, мысли Тео, к собственному сожалению, читать не мог, но Олдридж в самом деле беспокоился о нём и пребывал в смешанных чувствах от любого касания и неосторожного жеста. И это не просто обезоруживало, это сбивало с толку, сминало любые попытки продолжить сопротивляться на корню и вовсе отбивало всякое желание пытаться его переубедить и образумить.
Это подкупало. Осознание, что весь этот ворох смешанных чувств в другом существе именно из-за него грело демона, заполняло его пугающую своими размерами пустоту внутри, даже немного воодушевляло и позволяло хотя бы в эту ночь поверить, что он кому-то зачем-то нужен.

Вот только что со своим настойчивым гостем теперь делать Тео не понимал. Не конкретно в этот вечер -  тут он мог запросто придумать им общее занятие, вероятно, окончательно сбив парня с пути, предопределённого его религиозной семьёй, а в целом. Зак ведь не наваждение и не приятная фантазия. Он живой, тёплый, неровно дышит в его объятиях и упрямо не хочет уходить, чтобы остаться с ним. Не потому что некуда идти и не из чувства благодарности ещё более опасного, чем его слепая вера в лучшее. Хочет остаться, чтоб он не варился в собственном соку из сомнений и разочарований в гордом одиночестве.

Всё же с ним определённо было что-то не так, но это его выбор. Странный, неправильный выбор, который его погубит, отравит и заставит страдать. Вот уж в чём Диккенс не сомневался, но повторять вслух уже озвученные им вопреки своим привычкам предупреждения не стал. Только растерянно взъерошил волосы Зака, зарываясь в них пальцами, смотря на него задумчиво, как в первый раз, когда пытался угадать тот ли это парень, которого он упорно искал вот уже третий вечер подряд или нет, запоминая черты его лица, сохраняя в своей памяти детали. Безусловно приятные для глаза.
Зак и впрямь красив как ангел. Хотя "как" в его случае лишнее.

- И что ты хочешь обо мне узнать? - не ограниченный больше в своих перемещениях Теодор сделал неуверенный шаг назад, не без сожаления убрав руку от лица Зака, но не забирая вторую из его ладони - он бы так и остался стоять, но уникальная возможность провести ночь в разговорах, стоя перед окнами его не прельщала. Да и просьба рассказать о себе отправила его в лёгкий нокаут. Устные доклады и сочинения на свободную тему вообще не были его любимым развлечением. Информация - сила, и гораздо спокойнее ему было, когда он о собеседнике знал много, а о нём в свою очередь был известен необходимый минимум. И его неожиданный и отчаянный спаситель уже знал всё, что Тео обычно рассказывал при знакомстве. А что ему было бы интересно услышать ещё Диккенс угадывать не хотел. Он порядком устал и сейчас, когда Зак забрал у него часть боли и подарил тишину в эфире, ощущал в полной мере, насколько его организм, держащийся на кофе и честном слове, истощён. Это был, конечно, далеко не предел, но уже вполне достаточно, чтобы задуматься об отдыхе. Может быть, если рядом с Олдриджем ему дышалось полной грудью легче, чем без него, то и заснуть при случае удастся безболезненно? Хотя, конечно, сон - это скучно. Тео так и подмывало проверить после чего же ангел поспешит удалиться. Не мог же он на полном серьёзе отчаянно мечтать остаться рядом с ним, реально понимая, чем всё может закончиться. Это уже ни в какие ворота. Тео не святой, в любви к ближнему свою замечен не был и даже просто хорошим человеком называться не мог. Скорее уж он крайне неприятный тип, не гнушающийся топить других в их страхах, убивать и совершать прочие плохо характеризующие его преимущественно эгоистичные поступки. Так себе компания для того, кто родом из религиозной семьи и искренне верит, что каждый достоин спасения. И всё же.
И всё же Зак всё ещё здесь и переживает, что Теодор исчезнет утром. Смешно. И мило.
Почувствовав руку на своём плече, Диккенс удивительно светло для себя улыбнулся в ответ, недолго жмурясь как довольный кот, прислушиваясь к непривычным ощущениям, прежде чем насмешливо уверить в своём постоянстве.

- Ну и куда я по-твоему денусь утром из собственной квартиры? - вариантов на самом деле была целая куча, но Тео ничего такого не планировал. Если уж Зак не сбежит сам, то ему нет никакого резона спасаться бегством. По-хорошему не одному ему было волнительно от происходящего, пусть демон и не мог отделаться от ощущения неправильности, даже скорее нереальности ощущения, общество Закари его не тяготило, скорее уж наоборот. И его недавний порыв, на который он так запросто ответил, ему не столько льстил, сколько согревал и утешал. Зак ему нравился и всё тут. Чувства по сути своей иррациональны и Тео не имел против них ничего против, да и разбираться с ворохом путаных ощущений сейчас готов не был. Всё потом, когда Олдридж не будет отвлекать от мыслей своей искренностью, эмоциональностью и непосредственностью. Когда его не будет рядом.
Но пока рука Зака в его руке ни о каком рациональном мышлении думать не приходится. Из-за этого простого, глупого жеста сердце билось как маленькая истеричка.
Или может быть это из-за переизбытка кофе?

- Пойдём, в ногах правды нет,- утянуть следом за собой Зака в сторону широкого дивана в гостиной было просто. Усадить его на него и, отпустив всё же его руку, смотаться на кухню за ополовиненной бутылкой виски, чтобы вернуться с ней обратно, водрузив на полу у ног своего гостя, и, недолго сомневаясь, улечься так, чтобы его голова оказалось на коленях Зака, ему удалось за какую-то пару удивительно долгих минут. Никакой неловкости и уж тем более стыда Тео, конечно же, не испытывал. В общем-то, он вполне мог воспользоваться обещанием Олдриджа, что он не уйдёт, чтобы не произошло, но не стал. В самом деле он достаточно терпелив, чтобы пережить прошибающие насквозь как будто электрические разряды от искренности и не особо умелых, но от того не менее будоражащих кровь касаний, и перестать стараться изо всех сил спугнуть его своими жизненными установками. Любовнику на одну ночь не положено так трепетно заботиться о нём, уставая в процессе. И уж тем более беспокоиться, что наступит утро и всё закончится. Думать о чувствах другого было странно, непривычно, дико, но Диккенс старался.
Ну а уж если Зак захочет чего-то большего - Тео ответит, не оттолкнет уже, не попытается спугнуть. Но перед каждым новым лихим поворотом их истории Заку придётся расписывается собственноручно.
Это же не Тео обещал ему остаться во чтобы то ни стало.

- Так я точно не исчезну. К слову обо мне, мысли не читаю, но я эмпат.

Диккенсу было немножко смешно от абсурдности ситуации и любопытно, чего там ещё хочет от него Закари и сформулирует ли, озвучит. А пока тот размышлял или привыкал - Тео допускал оба варианта, снова захватил в плен его руку, молчаливо рисуя узоры на его ладони и изучая ангела в новом ракурсе.
Как ни крути красивый. По-своему глупый, отчаянно верящий в придуманные им идеалы, но красивый и слишком щедрый на заботу. Неоправданно великодушный по отношению к Диккенсу.
Не оставивший его равнодушным.

- Всё? Не многовато будет? Мне кажется, что всё не помню даже я сам,- он ценил приобретённые в течение жизни знания, но знал, что невозможно упомнить всё. Он никогда и не пытался, цеплялся только за вещи, которые повлияли на него в должной мере, сделали из него того, кем он являлся. Помнил только тех, кто сломал его, убил или позаботился - последних было гораздо меньше, чем первых на самом деле. Да и не понимал он, что от него ждут, или просто не хотел понять. Разговоры о личном не его конёк. Он всё больше о делах или о долгах. Да и не отболел у него ещё очередной разговор по душам с отцом. Как и не заросла дыра в груди, хоть и притихла под влиянием Зака и перестала требовать от него ответов оглушительно громко. Но всё равно это была простая просьба, которую он мог выполнить, всё также лежа, расслабившись от нехитрой ласки ангела. Не надорвётся по крайней мере.

- Скорее выборочно: слышу, если прислушиваюсь. Слышу не всех, но многих. Тебя вот слышу. Ты волнуешься, но чувствуешь себя в безопасности, до этого было иначе. И на самом деле меня обескураживает твоя уверенность, что рядом со мной с тобой ничего не произойдёт, подумай на досуге о том, что я без лишних сожалений убиваю единожды предавших меня. Но я, в общем-то, и не об этом сейчас. На самом деле всегда слышать окружающих утомительно,- демон, не открывая глаз, заёрзал, устраиваясь поудобнее. За собственные поступки ему стыдно не было. Он всё ещё искренне был уверен, что раз ничего не обещал и ни в чём не клялся, то имел полное право вести себя как обычно. Не доверять, проверять и не упускать детали, в которых и была вся суть. - Я вообще много, что умею, но недостаточно, судя по отзывам. Не помню сколько мне лет на самом деле, но по крайней мере этому телу больше сотни. И это моё третье перерождение, первые два закончились не слишком удачно. Участвовал так или иначе в двух последних мировых войнах, бывал в горячих точках. У меня два бара, в одном подпольный бойцовский клуб, если будет интересно и пообещаешь не вмешиваться в отработанные процессы и не сбивать моих ребят с толку, могу показать. Потом, если в самом деле не сбежишь. У меня проблемы с доверием, как ты, вероятно, успел заметить. И со сном. Не женат. Детей, насколько я знаю, нет. И изредка я жертвую деньги в собачьи приюты в честь одного своего боевого товарища и сиротские в память о системе, которая в этот раз дала мне имя, кров и еду. Кажется, ничего не упустил.

С небольшими паузами выдав набор случайных фактов о своей персоне, Тео открыл глаза, разглядывая Зака и пытаясь угадать, что он об этом всём думает. Чужая оценка ни на чтобы не повлияла и не изменила, но ему всё равно было интересно его мысли на его счёт. Может быть хотя бы это поможет понять его мотивации?  Ведь категории, которыми мыслил Олдридж, ему были недоступны. Он не верил, что каждого можно спасти, точно знал, что не во всех есть свет и всё ещё готов был настаивать на том, что ангел то ли себя переоценил, то ли самого Диккенса недооценил. И он бы может предпринял очередную попытку указать ему на дверь во избежание, так сказать, но слишком устал, чтобы продолжить бодаться с упрямым студентом колледжа, а просто выставить не хватало ни духу, ни смелости. Одному было страшно и больно, рядом с Олдриджем же было тепло и спокойно. Настолько, что усталость, накопленная за предыдущие два дня, натурально начала давить, намекая, что его тело не создано для таких нагрузок.

Не дождавшись ответа, Диккенс снова закрыл глаза, периодически проваливаясь в полудрёму, но всё ещё не решаясь заснуть. Зак, конечно, был искренен в своих словах и порывах - Тео это знал наверняка, но с доверием у него в самом деле были проблемы. Все предают. Все уходят. И, если уж отец как-то раз поспособствовал его смерти, то что уж там говорить обо всех, кто не был ему кровным родственником. Он даже Лилит доверял однобоко, доверяя ей свою боль, но не рискуя вставать спиной к спине и делать поверенной своих радостей. А ведь с ней у неё в самом деле были особенные отношения. И всё равно ему было страшно. Но с Закари, а может быть после его манипуляций - это на самом деле неважно, он чувствовал себя в большей безопасности, чем когда-либо. Это и расслабляло и настораживало одновременно. Это было неестественно. Но мысль уснуть, подставляясь под ласковую руку, была настолько заманчивой, что противостоять ей было чересчур затруднительно.

Устав размышлять и подозревать, он просто сдался, уступая усталости и снова проваливаясь в сон, на этот раз уже не сопротивляясь. Если ему повезёт, то Зак в самом деле выполнит своё обещание и посторожит его сон, убережёт от опостылевших кошмаров.
А если нет, то он просто в очередной раз убедится, что был прав на счёт того, как устроен мир. И это, наверное, даже не разрушит его ещё сильнее, потому что он уже весь состоит из осколков. Впрочем, нет предела боли.