Этот вечер мог закончиться как угодно. Звонком из налоговой или паникой куратора молодого сотрудника, что недавно был принят работы, ибо молодой парнишка часом раннее заключил сделку на колоссальную сделку, на столько сомнительную, что истерика, вкупе с вопросами, возникли у большинства бывалых. Черти с ним, даже сам Дэвид заерзал на своем предводительском мягком месте, но пара звонков уладило ситуацию, опустив ее в ноль по всем осязаемым не эфемерным фронтам. А с мальцом придется плотнее заняться. Глупая затея выбрасывать перспективных работников по малейшей осечке. Поставить ему более опытного наставника, например.
Маррей, возвращающий на своем рабочем столе все принадлежности по местам, уже готов был направляться домой. На часах половина десятого вечера. Офис компании, находящийся на одной из самых оживленных улиц, уже пару часов, как закрылся, и все работники разбежались по домам. На местах остались только диспетчеры, связанные с другими часовыми поясами и от того обязанные находиться на своих местах даже ночью. Правда, работа облегчается посменным режимом и повышенной оплатой за ночное времяпровождение вне отчего дома или семейного гнезда.
— Мистер Маррей? Уже уходите? — невысокая округлая девчушка лет двадцати, студентка. Учится по специальности рекламы и связи с общественностью. Опыт работы диспетчером в агентстве недвижимости — хорошее подспорье для будущих договоров о местах работы. Впрочем, не исключено, что идейная и активная девчонка останется в фирме Маррея надолго. От нее пахло корицей и выпечкой. Достаточно закономерно, учитывая, что она сама была воздушная и объемная, как булочка. Целестия Фаннинг.
Мужчина, улыбнувшись, остановился, не дойдя до выхода из офиса, отпуская ручку полустеклянной двери. Узловатая кисть легла на предплечье, поправляя на ней сложенный, дабы не помялся, серый пиджак.
— Да, Целли, — мягко отозвался начальник, — Уже пора, давно пора. Жена ждет. Опять будет слиться, что засиделся на работе. Та еще ревнивица.
Пара полюбовных трепетных смс от нее уже покоились в папке входящих сообщений на телефоне, что лежал в сумке, висящей через плечо, рядом с ноутбуком. Миссис Маррей, эта женщина жгучих контрастных оттенков, не смотря на все внешнюю агрессивность красок и формы, оставалась нежной женщиной, покорной и внемлющей к своему мужу. Золотая находка для Дэвида. С ней его познакомил сам друг Дэва, Крамер, на одном из вечеров. Точенная плавная фигурка и резкие выразительные черты. В ней что-то было, что цепляло сходу, без разбора и без задних мыслей. Тихий внутренний голос попросту сказал «мое». И оно стало твоим. На лице неизменная, мягкая улыбка, располагающая к себе.
— Ой да бросьте, мистер Маррей, — голосок тихий, но сейчас он особенно четко звучит в почти пустом зале, в котором из пары десятков рабочих было лишь двое, она, и еще диспетчер, похоже, отлучившаяся в уборную или до кофеавтомата. Дэвид позволял им подобные маленькие вольности, пока нет жалоб на долгое ожидание на линии. — Она вас просто очень любит.
Без компромиссов.
— Да, любит, — с некоторой лживой мечтательностью произнес Маррей. Они обручились каких-то полтара месяца назад. Пышную свадьбу обсуждали до сих пор, начиная от размера заказанного ресторана, заканчивая подвенечным платьем кофейного оттенка, шитого на заказ невесте, и от того сидящее на ней как влитое. Девушки фирмы, естественно, завидовали, но перечить не стоили — вряд ли они могут теперь рассчитывать на роль миссис Маррей теперь. Остались теперь мечты.
— Ключи у тебя, Целл? — дежурно задал вопрос Дэвид, скосившийся на окно по другую стену. На улице стремительно темнело. Возвращаться как можно позднее — это одна из черт Маррея. Когда основной поток машин уже иссяк, а на фоне желтеющий запал минувшего заката, под музыку былой классики девяностых.
— Да, сэр, — вечно радостная. На самом деле сидит на винте. Без шуток, и речь не о строительном варианте или компьютерной утвари. — Закрыть в шесть утра и передать ключи на вахту!
Длинные пальцы начальника выщелкнули звук на уровне груди, чтобы указательный палец был чуть позже наставлен в сторону девушки:
— Верно! Приятной ночи, Целл.
Пустые этажи, отведенные под фирму. Дэвид имел приычку эти два этажа спускаться пешком, и только последние двадцать, ведущие к земле, уже на лифте.
Пусто.
Или нет?
— Мистер Маррей, — Мужчина остановился, уже  готовый спуститься перелетом ниже, минуя последний, отведенный под компанию этаж. Шаг назад, выпрямленная осанка, разворот. Среди полустеклянных матовых кабин семенила на высоких каблуках девушка. Женщина, даже стоит сказать, если сравнивать с той же Целестией. Она была нанята относительно недавно, ее звали Синтия Мурр. Глупое имя. — Мистер Маррей!
Он стоял и ждал, когда она приблизиться и, наконец, перестанет кричать. Громкие звуки раздражали. Когда между ними осталось около двух метров, он произнес:
— Синти? Почему еще на рабочем месте? — за сверхурочную работу здесь не платят, а значит, никаких оснований у нее не было засиживаться допоздна — права на это имел только Дэвид. Хотя бы потому что он сам платил себе зарплату. — Время позднее.
— Ох, завозилась, была на связи с журналом, который хочет написать о нашей компании в ближайшем издании.
С каких пор журналисты беседуют с непроверенными работниками, которых, в принципе, не допускали до связей с общественностью?
— Он такой душка, думаю, он, с моих слов, напишет замечательную статью.
О любых попытках написать про риэлтерскую кантору мистера Маррея, последнему бы донесли тут же по факту. Но он не помнил, чтобы секретарша ему оставляла заявку об этом сегодня на столе. Не утром, не после обеда.
— Вас подвести? — блондинка. Где-то внутри Дэвид ненавидел платиновых, и восхищался.
Дива рассмеялась, звонко, сочно, оставляя неизгладимое впечатление на памяти. В груди предпринимателя будто от засохшего цветка отпорхнули пара влажных лепестков.
— Если не сложно, — обворожительная улыбка, едва-едва сомкнутые зубки, которых касается изнутри язычок, так делала иногда супруга — более мягкая и невинная версия облизывания кончиком объемных губ. У жены вот только это получалось более изящно, нежели у этой девицы. Кто знает, может, Дэвид уже попросту привык, раз у него просыпался низменный животный инстинкт, быстро заткнутый и усыпленный. — Я боюсь, что начнется дождь.
Дэвид хмыкнул, и качнул головой, указывая вниз, на пролет ниже — все же, принципам не стоит отказываться. Если он собирается зайти в лифт только на двадцатом этаже — он это сделает.
Улица встретила своих посетителей прохладой, приятно касающейся оголенных участков кожи. В условиях жары июля — это было как наградой после рабочего дня. Дэвид на несколько секунд замер, глядя на индиговое небо, на котором уже виднелись звезды.
— Мистер Маррей? — он опустил глаза, не меняясь в лице.
— Дэвид, — почему бы и нет? Все же, становление благоприятных отношений среди коллег — важнее, чем тяжелая и жесткая рука управления.
— Дэв? — смеющийся переливчатый голосок, женщина села в машину, — Я могу называть тебя так?
Нет.
Хонда заурчала двигателем, отозвавшись на ключ зажигания.
— Зеленая улица, если не сложно, я живу около большого супермаркета, так круто, в самом деле , не надо далеко ходить за покупками, — ее треп был осторожен.
Всю дорогу Синтия трещала о том, как она рада была работать в компании Крамера и Маррея. Сама честь, все такое. Дэв уже слышал ее. За весь этот период, пока Дэвид поддакивал и мурлыкал смехом, поддерживая любую заданную тему, он всего лишь пару раз вник в суть, понимая, что речи девушки чересчур умные, но шаблонные. Он предпочел лишь в фоновом режиме выдерживать разговор.
— О, мой дом, тормози, — машина, скрипнув шинами, остановилась около многоквартирного дома премиума класса. Здесь в основном была сдача по аренде, в большинстве своем людям с временным местом жительства. Что-то вроде частной гостиницы, которую когда-то раскупили на частное использование. — Спасибо, Дэв.
Дэвид.
Он улыбнулся. Вновь. Устало. На телефоне, что был в стойке в приборной панели, подключенный к громкой связи, щелкнул прием сообщения. От дочери.
«Папа, ты скоро?»
— Сколько малышке?
Не твое дело.
— Шестнадцатый год. — отозвался на вопрос Маррей, приглушая музыку в салоне.
— Извини, что тяну время, — вдруг стушевалась она, замявшись. — Просто…
Какое-то невнятное мурлыканье и бурчание. Белые пальчики запутались в складках футболки.
— В чем дело?
— У нас вчера двух людей убили в подъезде. Кто-то из местных. Я боюсь. Не мог бы ты меня проводить?
Дэвид дрогнул челюстью. Скосился на пешеходный переулок рядом с домом. Он опаздывал домой. Рейчел уже наверняка беспокоится. Он пропустил ужин. Опять.
— Я угощу вином. У меня осталась бутылочка от бабушки, восемьдесят третьего года. В долгу не останусь.
Женщина, сама приглашающая выпить? Не ново. Но приятно. Дэвид не был любителем выпить, но отказывать — не хотелось. 
— Хорошая идея. — согласился мужчина.
Ухоженный подъезд, приятная отделка, отсутствие соседей, которые заметили бы Синтию со своим спутником. Второй этаж, крайняя квартира. И чем дальше Дэвид заходил, тем меньше думал о том, что его ждут дома дочь и жена, и отнюдь его мысли были связаны не с самоцелью удовлетворения собственного либидо.
— Бабушкина квартира? — предположил Дэвид, стараясь скрасить молчание, уже тогда, на чужой кухне. — Приятненько.
— Да, — согласилась Синт, оставляя в закрытой комнате, в которую Маррей, по этическим причинам, не лез, свою сумку. – Досталась по наследству, я сюда переехала и вот, пытаюсь устроиться.
Пока Дэв садился за стол, женщина отошла к шкафчику под потолком, извлекая от туда зеленую бутылку.
— Мне нравится, — соврал Дэвид.
Он разглядывал собственное отражение в застекленной фальшивой картине. Жалкое алмазное зрелище, собранное из пластика. Красиво, если так подумать, но не более. Подделка. Люди любят все блестящее? Конечно любят. Драгоценность, доступная по дешевке.
Усталый внешний вид, но всегда опрятен и ухожен. Стоило бы принять холодный душ — и готов к работе. Обратил внимание на отражение женщины, чуть менее четкое, чем он сам. Изящная линия бедра, волна белых волос. Синтия извлекла пару бокалов. Вскрыла бутылку, после разливая черное в отражении вино.
Что же ты делаешь? Дома жена и ребенок. Идиллия, начиная от жарких объятий Рейчел, что, не смотря на мягкий нрав и покорность, была прямым проявлением страсти, до легких поцелуев дочери в щеку по утрам на прощание. Нужно ли оно тратить свое время и рисковать благополучием ради фееричного ничего? Жалкая интрижка, такая же жалкая, как и картина на стене. Никто не узнает.
Она задерживается. Скосившийся на нее Дэвид уловил едва заметное движение локтя в отражении, и отнюдь не в попытке перехватить хрупкие хрустальные ножки. Внутренняя паранойя зашевелилась, сдавливая виски.
Синтия приблизилась, протягивая бокал с вином своему гостю, который принял его с безмолвной благодарностью.
— Спасибо, что довез меня, правда, очень страшно, — лепетая и фальшивя улыбкой, говорит так, будто уже кончила. Какой цирк. — Ну, за Север?
— За Север, — рука дрогнула, прежде чем поднести бокал к губам. Еще секунда, и Дэвид поцеловал собственное отражение. Вино коснулось языка ягодной сладостью.
Глоток, он отпрял от бокала, обращая внимание на свою собеседницу, когда та, отпив вина, положила свою руку ему на грудь, слегка надавливая на нее. Но стан мужчины не дрогнул. Отсчет секунд, как отзвук метронома, согласный биению сердца, напротив которого лежала хрупкая кисть Синтии. Раз мгновение. Два.
Тяжелый отзвук пощечины наотмашь разорвал тишину кухни, а паркет, казалось, качнулся под весом упавшей жалобно и удивленно вскрикнувшей девушки. Одновременно с тем звякнул бокал, разбиваясь на, в тот же момент померкнувшие, осколки.
— Что за? — промявкала она.
Дэвид, качнув головой, поднес ко рту бокал, сплевывая набранное в рот обратно. Поставил бокал на стол, и, перешагнув через лежащую шокированную сотрудницу Севера, направился твердым шагом в сторону кухни, к тому самому месту, около которого до этого вскрывала бутылку она.
Он не нашел то, что искал. Но ладонь, медленно проведенная по каменной столешнице, ощутила едва заметную пыль.
Сука. Жалкая, позорная сука.
Возвращаясь к перепуганной девице, пытающейся встать, Дэвид, не размениваясь на сантименты, сходу ударил ногой Мурр под ребра, откидывая ее в сторону и вновь лишая ее равновесия.
— Хорошая попытка, мисс Мурр, — возвращаясь к официозу произнес Маррей, озирающийся в поисках чего-то, что могло бы связать руки зарвавшейся твари. Потом одумался. — Оно того стоило?
Он присел рядом с ней на корточки, когда та шарахнулась, но не нашла в себе сил, чтобы отползти.
— Как ты?
— Ты не слишком опытна для этих дел, да? — с тональностью старшины, нравоучающего младшего, промолвил Маррей, успокаиваясь. Он был в ярости и только здравый рассудок удерживал от опрометчивых действий, способных перечеркнуть абсолютно все в жизни серийника.
Этого нельзя было допустить.
— Я не знаю, как давно ты этим занимаешься, но, спешу отметить, оно было крайне серьезной твоей ошибкой.
Во рту стоял привкус вина. Тянуло в сон, но адреналин в крови мобилизовал все органы чувств. Хотела усыпить? Зачем?
Она молчала, пока разгневанный убийца не схватил Синтию за подбородок, заставляя ее смотреть на него:
— ОТВЕЧАЙ! — рявкнул он шипящим тоном, не хватало, чтобы еще соседи услышали.
— Я должна была получить компрометирующие кадры..Как…к-как…
— Что «Как»?
Молчание, долгое, выходящее из граней всей этики.
— Если ты не ответишь мне, я стану последним, кого ты видела в этой жизни,— может, ее не проняло.
Дэв поднялся, направляясь к кухонным ящикам. В его руки лег кухонный нож, а пальцем он проверил степень его наточенности. Почти новый. И такого достаточно.
Намек был понят сразу.
— Заснять эротические кадры.
Зачем?
— Для кого?
Она молчала. Молчала достаточно долго, чтобы понять, отвечать она не будет. Но это был не самый последний вопрос.
— Каким образом?
— Камеры.
— Где?
— Шкаф от плиты на кухне.
— Еще?
Молчание.
— Где еще? — тональность посильнее. Лезвие, сверкнувшее в освещении со спины с кухни.
— В спальне и в коридоре.
Достаточная подготовка. Мужчина, отпрянувший, выпрямился в полный рост, в поисках зрачка камеры. Он его нашел не сразу, но искусно спрятанная аппаратура была вскоре обнаружена и карта памяти извлечена, чтобы быть сломанной и спрятанной в карман брюк. Точно такой же исход был и для остальных камер.
Внутри теплился некий огонек, приятное ощущение от того, что кто-то попытался поймать ловца, но не смог. Все еще силен. Руки осмелившейся были связаны шнуром зарядки и прикручены к ножке придатка у тумбочки на кухне.
Синтия не смела двигаться, все так же лежа на полу около стола. Дэвид, нашедший телефон, приземлился на диван, снимая блокировку. Почта, сообщения, собственная фотография на фоне.
Лицо мужчины менялось ровно с тем, сколько находил интересного Маррей.

Номер телефона сходится с одним номером, по которому часто звонил Дэвид. Номер жены.
Сегодня утром он с Рейчел немного повздорил. Он встал на сторону обиженной дочери, что всю ночь сидела за компьютером, и от того не выспалась и отказалась идти на учебу. И это обидело супругу. Для самого Дэва это было мелочи, и для нее, он посчитал, тоже. Не могла же она за это обидеться так крепко и так скоро вершить наказание?
— Там было снотворное? — прекратил он женские всхлипы своим вопросом.
— Да.
Он кивнул своим мыслям и, помедлив, подошел к столу, поднимая свой бокал и приседая около женщины.
— Пей.
Она было замотала головой, но темные загорелые пальцы грубо разомкнули челюсти, вливая в глотку женщины вино, предназначенное Дэвиду.
У него есть время до утра. В лучшем случае — часов десять. Мощные транквилизаторы по-иному не действуют.
— Смотри на меня. — словил он уже начавший плыть взгляд, — Если я тебя еще увижу — тебе конец.
Маррей покинул квартиру в холодной злости. На скорости под сто пятьдесят он гнал по пустым дорогам с редкими приживающимися к обочине машинкам. Он не думал о том, что он будет делать. Он и так знал.
Дом четы Марреев встретил его светом из окон на втором этаже, а машина, жаркая от скорости, была оставлена в гараже. Мужчина, размеренно плывущий, поднялся по лестнице и, через мгновение, закрыл за собой дверь.

Под рукой щелкнул замок. Просторный дом с огромной прилегающей территорией встретил хозяина тишиной, но всего лишь на несколько мгновений. Доля секунды, и на появившееся движения среагировали датчики, зажигающие свет в коридоре. Дыхание ровное, а голова – чиста от тревожащих помыслов.
Он встретил ее случайно, в тот период когда в период расширения филиалов Севера часто с руки Крамера, который мыслил простыми шаблонами и был увлечении настраиванием связей, когда как сам Маррей был занят немного иным родом деятельности – простановкой будущего витка событий общей теперь с другой компании. Изящная в фигуре и точенная в профиле, она появилась в поле зрения мужчины практически в тот же самый момент, когда раскаленный разум был занят отнюдь не рабочими делами, и даже незанятостью собственной дочерью, которая была чрезвычайно для него важна.
Дэвиду нужно было прикрытие. Женщина в возрасте, которая не только подчеркнет его статус собственным обликом и мягким словом, уместным к моменту, но и выразительными чертами и запоминающимся внешним видом. Вдовец, живущий с дочерью в одном из престижных районов города, мало появляющийся на людях, привлекал к себе куда больше внимания, чем женатый на красавице мужчина, регулярно посешавший соседские мероприятия и занятый благим делом. Если бы кто-то знал все эти мелочи и нюансы. Увы.
Та, что стала бы надежным тылом серийного убийцы. Находящаяся  в мертвой и слепой зоне Дэвида красивая пташка, привлекающая к себе гораздо больше внимания, чем сам Маррей
А вот и она, выплыла плавно из гостевой комнаты. Ресницы полуопущены, а под ними видны ярко-голубые глаза, смотрящие на Дэвида. Красивые губы сложились в мягкую приветственную улыбку, на которой задержался взгляд мужчины на каких-то несколько секунд, достачных для того, чтобы в период заминки главы семейства перегородить тонким силуэтом ему дорогу, опустив руки на грудь.
- Как день, милый? – глубокий голос. Ему нравилось просыпаться от него, и он не чувствовал себя в зоне риска быть пойманным под этими руками. Он был достаточно осторожен, чтобы не допустить ошибку в своем же доме. Рейчел явно дремала. Он зачастую обнаруживал ее, уютно устроившейся на диване в общей комнате, и в моменты, когда она не просыпалась от приехавшей машины, сам занимался вечерними ритуалами. И даже в случае, если на бытовой шум Рей не просыпалась, - сам относил ее в спальню.
Золото, а не жена, - скажет любой из соседей, говорящий только хорошее про молодоженов. Сам же Дэвид лишь улыбнется. Моё.
Но сегодня же явно был не совсем обычный вечер. Мистер Маррей склонил голову к плечу, не меняясь в лице. Внутри пылал огонь, пусть и снаружи будто бы плавилась ледяная корка. Сверху вниз, на супругу, стягивающую с него чуть потрепанный пиджак, в кармане которого находились сломанные sd-карты.
- Хочешь кушать или в душ сразу? – слова Рейчел стали исчезать для Дэвида. Он поддался вперед, перехватывая и сжимая запястье женщины и в один шаг потеснив с коридора миссис Маррей в темноту гостиной, подальше от лестницы на второй этаж.
- Рейчел, - произнес Дэвид, глядя поверх головы своей жены, делая вновь еще один шаг. Силуэт женщины исчез в тени загородившего свет Маррея, а последний, понизив голос почти до минимума, продолжил, - Скажи мне, зайчик, кто такая Синтия Мурр?
Ему не нужен был ответ. Пальцы бизнесмена сжалась на запястье женщины, не давая ей отстраниться.
- Высокий рост, платиновые волосы. Кажется, твоя подруга? – ярость замерла на глубине голоса и на дне глаз, но смотрел Дэвид в другую сторону, в сторону окна, за которым тускло мерцали фары поздних машин.
Эту женщину он допустил в свою судьбу намеренно, ограничивая ее перемещения собственными руками и распорядками. Она нужна ему была в облике покорной женщины, чтящей правила внутри семьи, а не тем, что вмиг предстало в его сознании за какой-то вечер. В какой-то момент ярость плеснула за пределы контроля, и мужчина, было притесняя Рейчел, дернет ее на себя, перехватывая свободной рукой шею женщины и в один краткий рывок прижал жену к стене, притесняя и заглядывая в ее чистые глаза, ловящие свет из коридора и мерцающие в нем.
- Что ты задумала? – спросит он, цедя слова на пределе своего распаленного самоконтроля.

Большие и без того глаза будто бы стали ещё больше, - непонимание, ужас, страх, все смешалось воедино в эти зрачках, ставших в полусумраке почти черных. Замерцала влага, а на руку, которую мужчина держал на шее жены, попали крупные капли. Слезы.
Он ненавидел слезы. Эти предатели эмоций, низменные чувства, то, что выдает исконное состояние души. Дэвид никогда не плакал. Или не помнил этого уже в сознательном возрасте. В какой-то момент будто бы что-то перемкнуло, но это было так давно, что и не стоит лишнего упоминания. Он просто смотрел на Рейчел. От тяжелого дыхания медленно вздымалась его грудь, на которую приземлился бессильный удар супруги, - недостаточно, чтоб причинить дискомфорт, а значит, не замечено для взбешенного Маррея.
- Я думала, что ты мне изменяешь! Что я тебе не нужна! Почему?! Почему ты возвращаешься так поздно!
Иногда даже ночевал на работе, на столько было много дел, и она, эта женщина, в горе и счастье, понимала это. Ровно до сегодняшнего дня. Ирония.
Дэвид склонил голову на другую сторону, немного открывая свет из коридора. Рука его немного ослабла на запястье супруги, но всего лишь на чуть-чуть. В следующее мгновение он, все же, произнесет:
- Именно поэтому ты решила, что твоя подружка - будет отличной партией в условии, чтобы отравить меня снотворным?
Это не была проверка, и даже не была на нее похожа. Чистейшая провокация без возможности так или иначе отвертеться, - с замутненным разумом он уже не мог бы говорить четко за себя или отвечать за свои действия. Так ради чего:
- Ты прекрасно знаешь, что у меня, много работы, и офисом все это не заканчивается, - продолжает ещё более спокойным тоном Маррей, сделавший для себя пару выводов касательно сиутации. Он отнял свою руку от шеи женщины и коснулся пальцами щеки миссис Маррей, смахивая крупные слезы  и утирая влагу, - Не плачь, зайчик. Хочешь узнать, чем занимаюсь допоздна?
Отстранившись от ситуации эмоционально и взяв в узду собственные хищные позывы, мужчина отпрянул от женщины только тогда услышит хлопок двери из комнаты наверху и быстрые через ступень шаги. В коридоре, на секунду до этого замерев на лестнице, чтобы посмотреть на фигуры замерших родителей, Замерла Эйлин, направившись на кухню к холодильнику, чтобы взять пару банок газировки:
- Привет пап, - сонно и отстраненно говорит она спиной к отцу, который поднял пиджак с пола, отряхивая его.
Восьмиклассница находилась в пубертатном возрасте, особо нежном и крайне опасном, и в такой промежуток сам Дэвид предпочитал не лезть в девчачьи дела, пусть и с ревностью отслеживал все перемещения малышки, не особо заметно для последней. Именно поэтому, наверное, дочь не бунтовала дома.
- Все в порядке? - обернувшись и вскрыв одну из банок, спросит девочка, оправляя безразмерную ветровку-кенгуру и пряча в большой карман банки со сладкой водой. Взгляд лазурных глаз, на которую наползала неровно стриженная челка, упёрся на взрослых.
- Все хорошо, только что вернулся, - честно ответил Маррей, располагая пиджак на спинке гостиничного дивана.
- Ага, - Эйлин нейтральна, и относится ко всему в виду возраста спустя рукава. Она вновь сделает глоток и направится обратно на второй этаж, в свою комнату.
- Сейчас мы с Рейчел, - забавное дело, но сама Эйлин так и не называла свою мачеху мамой, - Уедет в пару мест по делам. Хотим отдохнуть.
- Ага, - неопределенно ответит уже на лестнице подросток, пусть и сам отец понимал, что в противном случае девочка бы могла закрыться за излишнее недоверие. А он слишком сильно ее любил и не мог потерять.
- Собирайся, - произнесет мужчина не оборачиваясь на жену, когда музыка из наушников в комнате дочери затихнет за закрывшейся дверью, - Можешь просто накинуть пальто.

Сам Дэвид не изменился ни в позе ни в выражении лица. Только ноты мнимого спокойствия исчезли, стоило Эйлин исчезнуть с поля зрения. Остался только он и Рейчел, так неосторожно ступившая на его лед со своего безопасного островка, видимо, совсем мало подозревая о том, под шагом с береговой линии под ногами нет песчаной насыпи. Лишь бездна, на дне которой есть свои демоны и монстры со своими правилами и распорядками.
Он не стал возвращаться к пиджаку. Ладная белая рубашка была небрежно расстегнута в воротнике, за которым можно было бы углядеть линию майки, а галстук, так же снятый и, по всей видимости, положили в карман пиджака. Маррей дождался, когда жена обуется и накинет на плечи пальто – он не касался ее теперь, и не спешил. Поспешность может убить раньше, чем случай.
Что творилось в голове? Дэвид старался об этом не думать, не циклиться по кругу. Он простраивал пути развития и с холодным разумом оценивал происходящее. Ему наступили на горло, сыграв в его же игру и едва не обыграв, и его самолюбие было уязвлено, да так, что он не смог в момент совладать со своими эмоциями.
Это его правила, лживые, и играющие только от его ворот. Маррей ни за что не позволит посягать на свое, даже если ему придется вырезать нечто, принадлежащее ему самому.
Мужчина вышел из дома, направляясь  к гаражу. Хонда сонно заурчала, когда Дэвид приблизился к жене, открывая для нее дверь пассажирского места рядом с водительским. Без рук, по-прежнему не касаясь стана своей женщины,  он захлопнул за ней дверцу, обходя машину и садясь за руль. Фары так и не включились.
Дэвид не был настроен разговаривать. Он будто бы и не слышал до этого Рейчел, говорящую о том, что все это из-за ревности и непонимании того, чем занимается супруг на работе, и почему задерживается из раза в раз на работе. Здесь что-то не сходилось. Жесткая логика мужчины не находила одну или несколько контактов, невообразимо важные для серийного убийцы, для его понимания происходящего. Он не любил не понимать.
Голос супруги сливался в один гул, прерываемый собственным ровным биением сердца. Плыли за пределами машины дома и улицы, спальные районы терялись на глазах, беднея и становясь темнее, почти сливающимися на фоне ночного города. Матово-черная хонда Маррея замедлила свой ход, сворачивая с улицы в переулок, совсем медленно протискиваясь между стенами и стоящими здесь мусорными пакетами. Странное место для работы. Переулок был сквозной, и спокойно пересекался по обе стороны мощной машиной, но двигатель затих, а сам водитель, заглушив машину, выбрался из салона автомобиля.
Зачем он сюда привез ее? Вместо какого-нибудь берега, где отражение воды ловит туманную луну и никого больше нет, кроме них двоих? Если раньше все это была детская игра для становления отношений с девушкой, то сейчас игры посыпались как карточный домик и более не нужны были в конкретной ситуации, и, возможно, дальше.
Он приблизился к ничего не понимающей женщине, помогая ей ступить на асфальт из машины, но не отпрянул, позволяя поравняться с собой. Женщина вновь оказалась очень близко к нему, на столько, что он мог уловить ароматы женского тела после душа. Он заглянул в ее глаза, трудно и медленно дыша. Костяшкой указательного пальца он коснулся линии челюсти женщины, вынуждая поднять свою голову к нему навстречу:
- Все хорошо, - говорит он ровным и спокойным голосом, чуть оглаживая лицо супруги, успокаивая ее, - Все хорошо.
Поддавшись секундному желанию, Дэвид прижался на мгновение к губам жены поцелуем, а после отстранился, перемещаясь отнюдь не к парадному входу многоквартирного дома, а к черному выходу, открывая его ключом, извлеченным из кармана.
На лестнице было темно, но он будто бы забыл о том, что рядом с ним была  хрупкая женщина. Он поднимался по лестнице легким шагом, минуя перелеты. Оказавшись почти под крышей, он таки открыл дверь, ведущую на этаж, находящийся в длительном ремонте:
- Здесь я работаю, - изрек Дэвид, и в этом не было ничего необычного, кроме того, что исполнительный директор риэлтерской фирмы в принципе не мог самолично ночами делать ремонт в квартирах, отведенных под продажу или аренду. Здесь было много квартир, но интересовала мужчину одна из самых дальних, к которой он приблизился, отмыкая ключом замок и предлагая женщине войти. Никаких комментариев, ведь сказать Дэвиду было нечего, и не за чем.
Здесь было темно, но с щелчка переключателя все озарило теплым светом пары одиноких лампочек. Голые стены с остатками былых обоев. Потрепанный и штопанный диван. Кухонный уголок, встроенный в комнату – такой же старый, как и этот дом. Старину не скрыть за чистотой, к которой всегда прибегал Маррей.
- Добро пожаловать, - пропуская вперед себя жену, говорит мужчина.
Треск ламп накаливания и затхлость воздуха, напоминающую ноты жесткой санитарии. Он ничуть не смущал самого бизнесмена, но резкий запах мог казаться удушающим.
- Хочешь выпить? – предложил он, проходя вперед к кухне.

Здесь не было комфортно. Серо-желтые стены и минимум интерьера. Сам Дэвид сюда приезжал явно не для того, чтобы приятно отдохнуть и расслабиться вдали от просторного дома, в компании дочери и жены, в тепле и уюте. Здесь же все было по-иному. Сам же Маррей мог бы обозначить ее и назвать чем-то вроде своей мастерской, целительной души, там, где он был тем, кем являлся на самом деле. Там, где больное сознание всяко чувствовало себя намного шире и крупнее. Собственный мир, отличный от окружения. Такому, как Дэвиду, не нужен был комфорт и потребительские отношения. Он создавал их для того, чтобы обезопасить себя самого, свой хрупкий, закостеневший мир.
Он чувствовал спиной перемещения жены. Осторожный шаг, дорогие туфли касаются грязного пола,  места устланного такими же старыми, пожелтевшими от времени листами газеты. Кощунство, позволять своей женщине ступать аккуратной ножкой в эту серость, но Дэвид даже не смотрит на нее. Не оборачивается. Слушает.
- Что же ты тут делаешь так допоздна? – он повел бровью, извлекая из холодильника оставленную на собственный случай бутылку вина, - Не обои же отклеиваешь?
- Нет, не обои.
Отсутствие хоть какого-то отделочного интерьера было видно невооруженным глазом. Здесь в принципе не было следов какой бы то ни было работы. Словно однажды отсюда уже выехали хозяева, и квартира так и не пошла в обиход другой четы. Дэвид заботился о том, чтобы то, что принадлежит его миру, было неприкосновенным и ни за что недоступно для обывателя, который вряд ли бы понял причины и поводы мистера Маррея.
Периферией он видел силуэт женщины, припавшей своим бедром к тумбе, около которой он расположил сполоснутые водой бокалы на кухонном полотенце перед тем, как вскрыть бутылку вина.
Красивая картинка и пара, коими были мистер и миссис Маррей, которая начала покрываться трещинами, но Дэвид по-прежнему молчит, давая свое слово только тогда, когда женщина вздрогнет, обнаруживая сероватое пятнышко на замше дорогого пальто.
- Ванная вторая дверь налево, - произнесет мужчина, вскрывая бутылку и наливая вина в один из бокалов. Во второй он налить порцию он не спешил.
Женщина удалилась, спеша привести себя в порядок. Она всегда держалась на уровне. В доме Марреев все царило чистотой и порядком, окроме уголка дочери. И сейчас сам Дэвид не дернулся, когда Рейчел направилась в самое сердце его логова. Кафельная обитель, становящаяся финалом для тех, кто перешел ему дорогу.
Маррей не спешит. Он качнул рукой, позволяя вину на дне бокала расплескаться багрянцем по стенка и плавно стечь вниз. Дэвид сделал вывод и пришел к решению еще раньше, чем они приехали сюда. Ему хотелось узнать отношение своей женщины к тому, что он делает, но холодным рационализмом он осознавал, что Рейчел не примет его таким.
И не смысла пытаться. А раз уж она здесь, стоит и закончить все именно здесь, и не позволять информации растечься. Пресечение раньше срока решит многие проблемы, даже те, что могли бы случиться.
Бизнесмен поднесет бокал вина к губам, делая неторопливый глоток. Он почти тут же отставит его в сторону и направится следом за своей благоверной, которая, судя по сдавленному зажатому вскрику, все же, обнаружило то, что нутро Дэвида хотело показать ей.
Синтия Мурр, глупая девчонка, которая согласилась так или иначе сотрудничать с его женой в поиске компрометирующих кадров по его душу. Жалкая попытка посадить в капкан убийцу, но на которую он едва ли не попался, а значит, был крайне близок к тому, чтобы оступиться.
Больше он не допустит подобного. Спешка. Совсем не то, что лежит в основе принципов Дэвида Маррея. Но иногда то, к чему он был вынужден прибегать, ведь нельзя предусмотреть все в момент, а он и не пытался.
Перехватив стоящую у двери старую стершуюся от времени биту, оставленную так же от прежних хозяев, Дэвид бесшумно замахнулся ей, нанося последний удар, а после замирая, глядя на упавшую на кафель женщину.
Свою женщину.
В прошлом.
Формирование мыслей отходило на задний план. Дэвид, опустивший окровавленную от биту, качнул челюстью, медленно выдыхая.
Красивая. Даже сейчас она красивая. На глазах от удара выступила кровь из-за разорванных капилляров, а распахнутые зрачки запечатлели ужас, который она увидела в этой комнате. Внутри мужчина был спокоен, но смотрел в эти глаза, пытаясь понять, где он оступился. И ради чего?
Последующие несколько часов он был занят. Когда как Рейчел покоилась на плотных пластиковых пакетах, не дающих оставить на старом дереве следы тела, мистер Маррей отдался всем своим вниманием к Синтии, с которой уже начал работу. Излишний шум привлек бы соседей на этаже ниже, поэтому только ручная работа. Мужчина был достаточно физически подготовлен, чтобы разобраться с телом Мурр самостоятельно, но вот, дорогая рубашка взмокла на спине и груди, закрытой тяжёлым фартуком, не дающим лишней крови попасть на одежду, пусть та все равно будет отдана в химчистку. Он не беспокоился о том, что испачкает машину. Перед тем, как погрузить останки Синтии, он спрятал их в многослойном пакете, и расположил в коробках. Будто бы мистер Маррей вывозил из здания что-то своё. Однако, раньше он был настороже и не использовал свою собственную машину, поэтому предстоит ближайшая зачистка всех возможных и невозможных улик.
Вывезти за пределы города Синтию не составило труда. Закопать по частям в разных участках проселочных дорог, - тоже. Уже светало, и Дэвид не планировал делать это именно сегодня. Именно поэтому Синтия была оставлена в ванной, а он вернулся домой. Планы пошли по иным путям. Именно поэтому место Мурр заняла сама Рейчел Симмонс, бывшая Маррей. Займется он ей через пару дней. Осень способствует тому, чтобы тело, начавшее гнить, не заполонило собой весь этаж и часть дома. Ванная и окровавленные пластиковые полотна оставлены подле мертвого тела в щедрой дозе очистителя, не дающие и доли возможности впитаться крови в эмаль или кафель. Ужасный запах химии, способный убить любого.

Дэвид вернулся домой с рассветом. Измотанный и усталый, но довольный. Все еще калило нутро и мужчина, заметивший, что свет на втором этаже все еще горел, постарался гораздо тише вернуться в дом. Рукава белоснежной рубашки были покрыты мелкими пятнами крови, от которых Маррей спешил избавиться стоило оказаться внутри уборной комнаты. Вещи, оставленные на полу, были пропитаны не только запахом химии и крови, еще и собственным потом. По всей видимости, с этой одеждой уже ничего не поделать, но сейчас, пока что, Маррей был слишком занят, чтобы заниматься этим сейчас. Он выдохся окончательно, и не мог мыслить здраво. На текущий день он возьмет неделю отгула, в который его давно пытался отправить Крамер, и останется убирать остатки последствий последнего вечера.
Приняв душ и смыв с себя ужасный запах и следы вечера, Дэвид, облачившись в домашнюю одежду, - легкие штаны и футболку, отправил одежду в стирку при высокой температуре, и поднялся наверх, отмечая звук музыки в комнате дочери. Мужчина, нахмурившись, приоткрыл дверь, полагая, что Эйлин вновь засиделась в интернете, но обнаружил девочку лежащей на кровати под свет монитора и в компании крупных наушников на голове. Дэвид вздохнул, проходя в захламленную комнату и снимая наушники с головы дочери, чтобы положить их на стол и погасить монитор. Последним жестом он аккуратно укрыл дочь пледом и оставил поцелуй на виске. Эйлин нахмурилась и перевернулась на бок, отворачиваясь к стене, а отец просто отстранился от постели, сощурившись на лучи восходящего солнца. Он закрыл вторые шторы, полностью перекрывая доступ солнца в комнату. Эйлин Маррей, - одно из самых слабых мест Дэвида.
Мужчина вернулся в спальню и завалился на постель, практически сразу вырубаясь.

Сон был преисполнен пустотой, впрочем, как и всегда. Дэвиду не снились сны с самого юношества. Чернота всегда способствовала ровному расположению мыслей и сознанию в целом. Не из тех случаев, когда кошмары хватают под шею и вынуждают сипеть и хныкать от страха. Нет. Сны… это что-то эфемерное, с чем не может справиться сознание обычного человека. Дэвид не считал себя другим, но понимал, что строй его разума совершенно отличался от большинства людей в этом штате, да и что там, во всем мире.
Мирный сон Маррея не был прерван извне, телефон молчал, и, видимо, на работе справлялись, пока что, без него. Об этих деталях он не будет думать на момент пробуждения, и сейчас просто позволил своему телу провалиться в эту бездну.
Проснувшись ближе к обеду, Дэвид повел рукой, намереваясь закрыть собственные глаза от сквозящего через щель света, но движения его были стеснены. Мужчина вздохнет поглубже и сожмет свою руку, покоящуюся на плече супруги под боком, прижимая тонкий стан к своей груди и немного разворачиваясь к женщине в объятиях. Дыхание Рейчел на плече стало чем-то обыденным и привычным за полгода, и поэтому сонное сознание не видело ничего странного. Он не думает, а просто касается носом пробора волос, вздыхая запах, поднимая вторую руку и опуская ее на талию Рейчел.
Обычное утро, каким оно было всегда. Мужчина смыкает свои руки на хозяйке дома и не отпускает ее до того, как проснется сам, на столько для него был важен контроль окружения даже на таком уровне, когда он не отвечал за свои действия.
- Доброе утро, - хрипло проговорит Дэвид, ловя на себе взгляд, зарываясь под тонкую ткань спальной сорочки широкой ладонью. Горячая кожа супруги быстрее приводила в чувство, чем слова.
Но он что-то упускал. Усталость тела казалась незрима под касаниями миссис Маррей, уютно устроившейся под боком, а он спокойно развернулся к ней навстречу под мягкими соприкосновениями, нависая над женой и накрывая губы поцелуем.
Есть немного времени до работы.

Рейчел подмяла под себя все еще сонного мужчину, усталого от ночных происшествий, и общий вид которого вряд ли поведует о том, что происходило каким-то десятком часов назад. Сознание, вымотанное и так же уставшее, восстанавливало хронологию событий, но отвлекалось на движение женщины рядом, горячей и живой, пусть и казалось сейчас в этом нечто сокрально-странное.
- Уже обед, милый, - на ровный и влекущий голос Дэвид неосмысленно хмыкнет, позволяя оседлать себя и удобнее устроиться на бедрах.
Слишком важен распорядок дня для Маррея, он не помнил, когда спал так долго последний раз. Сторонние чувства так же не способствовали нормальной работе мозговой деятельности. С трудом даже помнил, когда последний раз брал отпуск, ведь даже медовый месяц с Рейчел был проведен одной ногой в постели на островах, а другой ногой около рабочего ноутбука. Пожалуй, ему бы точно не помешала разрядка. Он сильно устал.
- Как спалось?
Дэвид улыбнулся, на мгновение отфыркиваясь от челки жены, которая упала ему на щеку. Он опустил руки на бедра Рейчел, придерживая женщину на себе.
- Прекрасно, - отвечает ровно, смотря уже осмысленно на свою жену в полусумраке задернутых штор.
По обычаю, сложившемуся в этом союзе, говорила зачастую сама Рей, а Дэвид оставался немногословным и емким в своих выражениях, и даже сейчас, особенно разбитый физически и эмоционально, он верен себе, но не мыслям, находящимся куда дальше от обыденности и диктующие совершенно иные действия. Кисть Маррея вновь легла на кожу бедра женщины, задирая тонкую ткань, но путаясь в ней и прихватывая после миссис Маррей за ребра.
- Ты взял отпуск?
Да, он взял отпуск на пару дней, как и хотел Крамер. Мужчина вновь хмыкнул, на мгновение хмурясь. Он не помнил точно, отправил ли сообщение другу. Но если он все еще здесь в такое позднее время дня, значит, все же предупредил генерального директора фирмы о том, что он выйдет в неплановый выходной, а значит, беспокоиться не о чем, по крайней мере сейчас.
Тонкая рука жены коснулась его шеи, вынуждая напрячься на долю секунды от щекотливого соприкосновения. Он и правда уже несолидно зарос, и стоило заняться этим, о чем и поспешил сказать Дэвид своей супруге:
- Обязательнох - он уберет прядь волос с щеки жены, убирая его за ухо, и аккуратно огладив висок Рейчел, - Эйлин уже в школе?
Он помнил, как вчера укрыл дочь одеялом, и вернулся в спальню. Лег один, и мало беспокоился об этом, пусть и наличие хозяйки в доме всегда ощущалось не только всеми органами чувств. Перед тем он довольно долго находился в душевой комнате, вымывая нечто, к чему его педантичная натура нетерпима. Опять же – один. Машина, оставленная на террасе у дома, так же на момент его возвращения была пуста, но он помнил, как возвращался с работы в глухой ярости, а перед этим…
- Стой, - словит он пальцы на своей щеке жены, посмотрев уже совершенно другим взглядом на свою супругу, как будто бы увидел ее впервые в своей жизни так близко. Что-то тут же неуловимо поменялось в самом взоре убийцы, который, кажется, впервые в своей жизни приобрел черти непонимания и некоторых ноток страха, - Как ты…
В следующее же мгновение в одно движение Дэвид скинул миссис Маррей с себя, подрываясь с кровати и делая пару шагов в сторону.
- Как ты, - вновь повторит Дэвид, теряясь окончательно в своих мыслях. Что-то катастрофически проваливалось в этом дне в сознании мужчины. , - Что за…
К этому его точно жизнь не готовила, и тем более холодный расчетливый разум, который поддерживал его во всех начинаниях, внезапно дал трещину крупного непонимания. Так быть не может. Он помнит, что убил собственную жену одним тяжелым ударом по голове. Помнил, как касался ее шеи, прощупывая пульс, затихший. Она мертва. Маррей уверен в этом.
- Ты мертва, - подводит итог Дэвид остатками рациональности, но все, что творилось после – не поддавалось никакой холодной логике.
Так же красива, как и раньше. Темные тяжелые кудри покоятся на плечах, а золотистая сорочка выгодно подчеркивает фигуру в обрамлении распахнутого халата. Но он видел затекшие кровью глаза. Видел разбитую черепную коробку, осколки которой спутаны в волосах. Все это не сходилось в единую картинку.

Отредактировано David Marey (2018-08-23 20:14:15)

Так не может быть. Нет, нет, и ещё раз нет. В горле сперло, а глаза заболели от распахнутых век. Мужчина смотрел на свою жену, будто бы на чудо или собственный кошмар. Лишенный рефлексии и самокопания, Дэвид никогда не заморачивался над такими мелочами, как совесть, - подобная черта была ему чужда, ведь хищникам не была нужна такая моральная проблема.
Но он не понимал. Маррей чувствовал себя опустошенным в один миг, обезглавленным и распотрошенным, как рыба вне воды.
Голова закружилась, и давление стало только больше, когда Рейчел соскользнула с просторной общей постели и приблизится в знаковом протесте к мужчине, шарахнувшемся от нее как от огня, но не сумевший найти в себе силы избежать касания:
- Быть того не может!
Дэвид сглотнет, не отнимая руку. Горячее касание не было похоже на потустороннее туманное прикосновение, и Рейчел была совершенно осязаема.
- Ты мертва, - в третий раз повторить Маррей женщине, но уже шепотом, выказывая остатки сопротивления разума.
Закон мироздания. Что мертво, уже не может ожить. Не сможет услышать, увидеть, рассказать. Так было всегда и Дэвид как никто другой в этом убедился наяву. Единожды распаленное в пепел не будет собрано воедино, но перед ним было живое тому доказательство... Или?
Под рукой упрямо билось сердце, в чьей остановке он был убежден. Убеждения рушились и Дэвид не находился, что сказать. Мужчина отрицает до последнего, что то, что он видит сейчас, ненастоящее, но и это претит его привычным убеждениям.
- Может быть, тебе сон плохой приснился, милый?
Обыденные успокаивающие касания, краткий поцелуй на щеке. Бешено бьющееся собственное сердце не успокаивалась, а к головокружению подступила тошнота.
- Возможно, - наконец, допустил убийца, не отнимая своего взора от Рейчел, будто бы ожидая, что та исчезнет, стоит ему моргнуть, по Рей не спешила исчезать. Рука мужчины поднялась выше, зарываясь в волосы на шее жены и прихватывая ее ладонью под затылком.
- Я не понимаю...
Вполне живая под руками Маррея. Теплая и вбирающая полной грудью воздух. Что по припадала к его груди, и совсем не была похожа на хладный труп или неощутимого призрака.
- Да, наверное это сон, - разум принял единственное логичное обоснование, сочтя его за чистую монету, - Мне нужен отдых.
Истощаемость нервной системы, утомимость, сложившаяся за столько лет в непередаваемую тягучую пелену усталости, все это шлейфом влекло проблемы и цеплялось за плечи Дэвида, который мог бы выдерживать и больше напостей, но начал сдавать позиции в эти дни.
- Совсем заработался, если такие ужасы снятся. Как хочешь провести день?
Ровный, тревожный, но уже более спокойный вздох полной грудью немного расслабившегося мужчины позволил тому потерять напряжение тела и, моргнув, больше не смотреть на супругу как на призрака.
- Мне нужно съездить на работу за парой документов, Эдвард может с ними серьезно напортачить, - начал было Маррей, но осекся, закатив глаза, - Черт...
Опять работа. Она занимала много времени в жизни Дэвида до встречи с Рейчел и нельзя просто так выдублить эту шкуру убийцы, уходящего с головой в деловые вопросы.
- Реши, как хочешь провести день, - осторожно и медленно попросил он, - Боюсь, меня мои ноги унесут в офис даже в отпуск.
Неумение жить в семье, непонимание классических взаимоотношений между людьми, колоссальное эго и приструненные повадки хищника не давали ему в полной мере находиться в семье. Жена, дочь. Первой он уделял не так много внимания, чем должен был, а Эйлин, казалось, была ближе к мачехе, ведь та всегда была рядом, в отличии от пропаденца-отца.
- Куда-то хочешь?

Это все слишком было похоже на правду, но ведь так не может быть. Под руками ластилась жена, к которой он почти ничего не чувствовал, и перед которой он играл игру вот уже полгода. Учтивый и внимательный, возможно часто уходящий в работу мужчина, ему было комфортнее находится вне своей семьи, регулируя ее на расстоянии, но наличие Рейчел в доме поправляло это положение, пусть и незначительно. Рей присматривала за дочерью и домом, пока мистер Маррей был занят, и поддерживала хозяйство.
Вполне себе горячая и живая, она не мертва, нет, но он же помнил, в красках, помнил свои ощущения при этом, и не мог понять, в чем дело.
Неужели и правда сон? Мужчина поежится, поднимая вторую руку и опуская ее на спину супруги, прижимая к себе.  Та на низком тембре предлагала различные варианты, увлекала за своим голосом – такие обычные женские чары, мало действующие на ушедшего глубоко в свои мысли Дэвида.
- Останется дома, - говорит мужчина на предложение взять Эйлин с собой. Он понимал, что ей не понравится за город, где отец будет делить ее внимание и внимание дочери, поэтому для себя сделал заметку свозить девочку потом туда же, но только позже. Подростку сейчас были важнее свои собственные переживания и компания друзей, даже если все эти друзья – виртуальные, - Съездим за город?
Он любил дикую природу, и всегда использовал любой момент, чтобы оказаться там. В лесах Монтаны были охотничьи угодья, разрешение на которое выдавалось вместе с существенной оплатой пребывания на земле.
Дэвид провел пальцами по лбу женщины, уводя прядь за ухо. В лице он не стал проще, сохраняя все свое напряжение.

Уже вечером они выбрали себе домик на участке, отведенного под туристические территории в рамках одного поселения. Сейчас не был мягкий сезон, и поэтому большая часть домов простаивало, к тому же, сейчас то время, когда олени уходили вглубь леса, а зайцы оберегали свои гнезда. Однако, даже близость дикой природы целительно действовала на разум Дэвида. Он чувствовал себя в своей стихии, и порой даже забывал про близость Рейчел, которая обращала на себя внимание мягкими касаниями и поцелуями, забирая внимания Маррея.
Спустя пару дней Дэвид уже успокоился, свыкнувшись с тем, что ему и правда привиделось все то злополучное в несчастную ночь. Ему было комфортно в компании с Рейчел, под ее руками, которые касались его тела, с ее голосом, который увлекал и отвлекал его сознание, и будто бы даже работа отошла на задний план, пусть и дружище Крамер согласился, что Маррею пора отдохнуть, но все равно чувствовал себя немного нервно в сложившейся ситуации без исполнительного директора.
Правильно говорят, что мужчина за пределами города дичает, и это так же влияло на облик Дэвида, последний был попросту неузнаваем в простых рубашках и джинсах. Он вернулся ближе к полднику, и с небольшой добычей в этих краях и в это время, - крупным кроликом. Руки были заняты, и он, зайдя во временное жилище, не произнес ни слова, ощущая, что его женщина где-то в доме.

Дэвид негромко прошел на кухню, расположив зайца на разделенном столе. Оружие он поставил недалеко, около тумбы с немногочисленными старыми книгами, - многолетняя винтовка, пристреляная на "ура".
Он услышал лёгкие шаги Рейчел на лестнице, ведущей со второго этажа, где находилась уборная и спальня, и на секунду повел взглядом, замечая ее неприкрытые халатом ноги.
Однако, слов приветствия он сказать не успел, как и занести нож над тушей кролика. Мужчина так и замер с лезвием, услышав словам которые ему совсем не понравятся.
Что было для него полиция? То, чьими интересами он был схож с различных полярных сторон, но никогда не сходился. Потому что он умел скрывать свои следы. Но что-то было неспокойно. Маррей был уверен, что то, что он сделал, было сном, но слова жены натолкнули его на то, что все точно не было сном. Но ведь...?
- Что ты им сказала? - спросил он, разворачиваясь к своей супруге и изображая на лице искреннее потерянное недоумение.
Миссис Маррей выглядела не так раскошно, как то было дома. Без косметики и укладки, в тяжелом, но очень теплом махровом халате. Она взмахнула своими длинными ресницами и обратилась к вещам, оставленным на входе на кухонный уголок.
- Сказала, что приедем домой и разберемся на месте. Скорее всего, какая-то ошибка, город сам по себе небезопасный, - женщина разбирает сложенную на смену после душа одежду и укладывает ее в дорожную сумку, - Не можешь же ты быть убийцей.
Конечно.
- Да, это какая-то ошибка, - согласился Маррей, но не спешил присоединяться к сборам домой, со своего места глядя за перемещающейся Рейчел, - И из-за этой ошибки придется сворачивать отпуск.
Частая практика в штатах, когда тебя могут дёрнуть из-за того, что тебя просто видели рядом с места происшествия. И Дэвид чувствовал себя обескураженным в данной ситуации.
- Может, туда-обратно успеем? У нас еще дня четыре ведь... - Рейчел подошла, взяла кроличью тушку из рук мужа. - А что случилось с мисс Мурр? Были вместе?
Дэвид качнул головой, чуть напрягая в задумчивости челюсть. Он смотрел на свою жену снизу вверх, и позволил забрать из рук убитого свежего зайца.
- Недавно в городе. Первая работа после студенчества, помощь при переселении из зон военных действий, но квартиру ей определили не из самого лучшего района. Попросила отвезти домой. Я ее высадил напротив подъезда и направился домой.
Звучало очень логично.
- Ну вот, недоразумение какое-то, - женщина повертела кролика в руках, оглядывая, где место попадания дроби, - Успею ли разделать? Полиция только панику поднимает.
Дэвид не очень хотел ехать домой, но было кое-что, что вынуждало торопиться на встречу представителям следствия:
- Эйлин одна дома, - емко и кратко сказал он Рейчел, отнимаясь, наконец, от тумбы и направляясь в ванную.
Рейчел понятливо кивнула и убрала кролика в отдельный пакет. Вряд ли мясо доживет до разделки, но попытаться можно и позже. Она собрала все сумки, приготовила мужу чистую одежду и переоделась сама - двигалась она мало за день, поэтому в душе не особо нуждалась. Сходит дома, после дороги.
- Надеюсь, полиция не напугала Эйлин. А то мало ли, что они ей могли сказать про тебя заранее, - когда Дэвид вышел из душа, женщина выложила перед ним свои переживания. - Только не гони по трассе сильно, а то и до трагедии недалеко. Или... ну или я могу повести?
Она заглянула в глаза Маррея, пытаясь понять, что у него сейчас в голове. Полиция - не очень удачный попутчик для его деятельности. Но водить машину сама Рейчел хоть и умела, но не любила, о чем супруг был осведомлен.
Дэвид не смотрел на свою жену, одеваясь в обычную дорожную одежду. Он был почти полностью поглощён собственными мыслями, касаемо Синтии Мурр. Не сходилось многое. Он отвёз ее домой, это правда, но что дальше? Мужчина перевел свой взгляд копощащуюся на кухню жену, нахмурился и качнул головой.
Так не бывает.

Ехали домой быстрее, чем из дома. Не смотря на просьбу Рейчел не разгонять скорость автомобиля, Дэвид непроизвольно повышал скорость и не обращал на это внимания, - мягкий ход гибридной машины не отражался на пассажирах, - Рейчел задремала, прислонившись к стеклу виском.
Домой приехали уже после захода солнца. Настроение портилось у Маррея быстрее, чем хотелось бы, но когда остановилась машина, он глубоко вздохнул, выравнивая состояние, ответил на сонный взгляд своей женщины:
- Мы приехали. Оставь пока дорожные вещи, позже или завтра разберем.
В доме горел свет. Двое полицейских сидели на кухне и пили, кажется, чай, - Эйлин умела уважать полицию и становиться паинькой в неровных ситуациях, и эта была такой же. Девочка была тоже на первом этаже, смотрела какой-то сериал для подростков.
- Добрый вечер, - произнес Дэвид поднявшемуся полицейскому.
- Мистер Маррей? - в рамках формальности спросил офицер, пожимая руку бизнесмену и внимательно оглядывая его внешний вид. Дэвид умел скрывать свои истинные эмоции, да и небритость явно шла ему не только к лицу, но и скрывала лишние мимические изменения.
- Именно так, - согласился он, добавляя к слову указывая взглядом на вошедшую за ним женщину, - Моя жена, Рейчел.
- Приятно познакомиться, - фальшиво произнес полицейский, кивая на взгляд Рей, все ее внимание переключилось на главу семьи, - Вас ввели в курс дела?
Маррей кивнул.
- Да, я знаю, что у вас есть вопросы, я готов ответить. Пройдёмте на кухню.
Он не собирался говорить лишнего им, поэтому предложил господам лично высказать свою версию событий.
- Зайчик, уведи Эйлин наверх, пожалуйста, - добавил мужчина, присаживаясь напротив служащих безопасности.
Что успели сказать девочке эти люди? Куда успели сунуть свой нос? Эйлин напугана, это да, видно по ее вмиг поредевшему образу, но об этом он позаботиться позже. Мужчина был зол, что согласился уехать из дома, но не показывал этого:
- Сегодня утром поступило заявление о пропаже Синтии Мур, девяносто первого года рождения, уроженки Сирии. Она работала последних полтара месяца в вашей фирме, мистер Маррей, и в вечер пропажи вы были последним, кто с ней пересекался по показаниям очевидцев и по данным камер видеонаблюдения. Где вы были, мистер Маррей, в ночи с пятницы на субботу?
Дэвид изобразил искреннее участие и интерес, отпираться не стал:
- Да, действительно, я видел Синтию, - проговорил Маррей, - Она попросила меня отвести из дома, добавив, что живёт она в неблагоприятном районе и боится возвращаться так поздно, так как задержалась за работой. Я согласился, и отвёз ее домой. Недалеко от портовой, Лог-Бич, шестнадцать. Там я ее видел в последний раз, а после вернулся домой, около половины двенадцатого.
Полицейский, что сидел напротив, чуть нахмурился:
- Кто-то из домочадцев может это подтвердить?

Дэвид сосредоточенно смотрел на своих собеседников, держа на лице стойкое выражение недоумения и непонимания. Обычный человек не примет, и испугается, не дойдет до того, что его, честного и послушного закону, заподозрили в ужасном злодеянии, таком, как убийство.
Маррей всегда размышлял, после каждого своего убийства, что дальше, если он допустил ошибку и псы вышли на его след, а чьи-то глаза запомнили его профиль. Он не недооценивал свои возможности, и ценил свое преимущество над служащими безопасности, но это не значило, что на этой почве стоило загордиться, ни за что. Дэвид берег свое поле действий, и сейчас на него ступила тяжелая подошва полицейских.
Он услышал шаги Рейчел позади себя, с лестницы, почувствовал ее приближение, а после и ладони на своих плечах, близко к шее. Что-то вынудило напрячься Дэйва в этот момент, но он, все же, положил одну из рук на кисть женщины, чуть сжимая пальцы.
- Три дня назад мой муж приехал домой поздно вечером. Знаете, он часто задерживается на работе, но она ему нравится, вот и сидит там допоздна.
Первая прямая жалоба о том, что он много работал. Впрочем, оно собой разумеющееся, Маррея почти не было в родном доме в светлое время суток, а отпуск до последней недели виделся ему последний раз лет десять назад, и, конечно же, он будет задерживаться. И он, и Рейчел это понимали еще до свадьбы, к тому же, так было именно Дэвиду комфортно, а не супруге, с мнением которой он считался лишь для того, чтобы создавать так необходимую ему иллюзию счастливой семейной жизни.
Вновь что-то не сходилось. Мужчина чуть сильнее сжал фаланги пальцев Рейчел, когда другая ее рука поднялась к его скуле, невзначай касаясь щеки. Действие – нравилось. А вот то, что говорила Рей – нет. Не за чем было законникам знать про личную жизнь. Это правда было ищлишним, не касалось прямого вопроса. Однако, миссис Маррей решила, что подобная информация могла и в самом деле пригодиться полицейским в их трудоемком деле расследования убийства Синтии.
Дэвид точно знал, что любым словом против своей жены обратит на себя ненужное внимание и лишнюю прозорливость, которая в данный момент была ему не с руки.
– Мы тогда поехали гулять по набережной, куда ходили на свидания до свадьбы. Да, милый?
- Да, зайчик, недалеко от маяка, - именно поэтому он согласился с тем, что точкой их путешествия была набережная аккурат недалеко от маяка.
Он ненавидел это место. Близость воды ему не нравилась, но признавал именно это место ключевым в знакомстве и становлении отношений с Рейчел. Долгие прогулки на и после заката по песку не могла не настраивать на романтический лад.
Повздорили. Он даже помнил из-за чего. Только считал это все темным сном, а не явью.
Один из полицейских записал несколько фраз в своем блокноте, внимательно смотря на женщину, а после переводя свой непроницаемый холодный, как у рыбы, взгляд на самого Дэйва. Дэвид остался холоден. Тонкие губы законника разомкнулись, но он так и не сказал ничего из того, что ютилось у него в черепной коробке.
«Янки,» - подумает, но не скажет Маррей.
Зато начал говорить его напарник, куда более основательный во всех смыслах этого слова. Он едва помещал свой живот под столом, и предусмотрительно отодвинул стул, прежде чем сесть:
- Хорошо, мистер Маррей, правдивость ваших слов проверим на камерах наблюдения.
И именно у маяка их не было из-за актов вандализма со стороны молодых и взбалмшных группировок. Дэйв слишком хорошо знал расположение камер наблюдения в городе вокруг своего пути, чтобы попасться на эту удочку. Подобный финт мозгами он провернул еще лет пятнадцать назад, и с каждым обновлением дорог дополнял.
- В любом исходе вам придется заверить пару документов на согласие на подписку о невыезде. Пока что – на неделю, а дальше на сколько будет правдива ваша версия.
- Конечно, - согласился мужчина, позволяя одному из них подготовить документы. Взгляд самого Маррея стал немного мутным, он ушел в себя под руками все еще стоящей за спиной Рейчел, прежде чем его окликнули вновь, протягивая ручку и пододвигая листок с запретом на выезд за пределы города на его имя. Красивая и размашистая подпись бизнесмена подчеркнула статус данной бумаги, но не облегчила груз внутри груди самого Дэйва, - Позвольте я вас провожу.
Разговор окончен. Дэвид первым встал из-за стола и направился к входной двери. Во взгляде полицейского-рыбы читалось недовольство, которым он одарил почти на полтары головы высокого Маррея, который закрыл за службой безопасности дверь со спокойной и обезоруживающей улыбкой.
Маррей убедился, что полиция покинула их улицу на патрульной машине, и вернулся вглубь дома, проходя чуть дальше, доставая с холодильника пачку сигарет, успевшую покрыться пылью, - единственное место, до которого, пока что, не добралась малолетняя дочь. Дэвид не курил в принципе, но иногда ситуации заходили за край, и тогда он прибегал к подобному ускорению собственной жизни.
- Ты знаешь, что случилось с Мурр? - даже не вопрос. Утверждение.
Он опалил кончик сигареты огоньком из бензиновой кухонной зажигалки, переводя свой жесткий взор на свою жену. Чувство непонимания и осознания, что белые нитки истории режут ему глотку, не давало покоя.