Самый простой способ отвлечься от своих проблем, известный инспектору Найта с давних времён - упасть лицом в работу и не поднимать оттуда головы покуда не закончатся все силы и не истощится резерв, к которому можно было бы прибегнуть. Работать так много, чтобы по возвращению домой сил бы хватало только упасть на кровать и провалиться в беспокойный сон, полный кошмаров, а иногда и спасительной темноты без звуков и образов.
Подобное трусливое бегство от своей боли, от проблем и неразрешённых вопросов, повисших в воздухе и давящих на него, конечно, недостойно рыцаря, но, в общем-то и времена уже не те, чтобы жить по законам Камелота. Да и не было у него ни желания, ни в самом деле никаких сил продолжать думать о том, что было сделано, о крови на своих руках, о чудесном избавлении Дублина от последствий полного кровавого безумия на улицах, о той же Моргаузе. Может быть. Размышления всё равно ничего бы ему не дали. А надевая уже привычную маску инспектора гарды, склонного к бессмысленному и беспощадному трудоголизму, он хотя бы был полезен обществу, людям. Помогал. Делал хоть что-то ради восстановления справедливости и поступал по непопулярной ныне совести. Это впрочем тоже не решало его проблемы, не давало ему искомых ответов, но по крайней мере он не пролежал в прострации на диване последнюю неделю, выходя из дома только за сигаретами и новой бутылкой виски. И это было уже не мало. В конце концов слишком долго он решался попробовать прожить хоть чью-то жизнь, чтобы повстречав свою так называемую семью родом из прошлого, тут же всё похерить.

В больницу Найт приехал по рабочему вопросу, стоя в приёмном покое, ожидал отошедшую медсестру, у которой осведомился чуть раньше о состоянии молодого парня, избитого прошлой ночью, не особо надеясь, что он уже пришёл в сознание и может ответить хотя бы на пару его вопросов, которые бы помогли сориентироваться в какую сторону копать. Он бы и рад не приезжать сюда вовсе, но выбора у него, как обычно, не было. Никого не волновала тонкая душевная организация Ланселота и его острая нелюбовь к больницам, врачам и попыткам вытащить кого бы то ни было с того света, вернее за других то он был рад, но ассоциировал с собой. Слишком часто профессионалы помогали ему продолжать своё бессмысленное существование. Нет, они, конечно, молодцы, но осадочек то остался.
Бригадам скорой, вкатывающим потерпевших на каталке, всех в капельницах и приборах, увозящим их в интенсивную терапию или хирургию, Найт уже не удивлялся, но всё равно каждый раз вглядывался в лица тех, кого привезли. Привычка. На самом деле ему особо некого было высматривать среди пациентов, навряд ли хоть кто-то из каметоловцев мог так банально загреметь в больницу: каждого, в отличие от него, что-нибудь да защищало.
Кроме Моргаузы.

Увидеть Моргаузу в больнице, да ещё и в крови, без сознания, в каких-то трубках и проводах, бледную и непривычно беззащитную, Ланс готов не был. Он просто забыл, что она теперь не так уж и могущественна, что она совсем как обычная смертная без своей магии. Хрупкая. Был уверен, что она уж за неделю с этим что-нибудь да сделала, выкрутилась, вернула причитающееся ей обратно. Ему и в голову не приходило, что могло быть и иначе. Что она может стать жертвой автомобильной аварии. Сцепив зубы покрепче, инспектор Найт проводил обеспокоенным взглядом каталку, с трудом удержавшись от того, чтобы попробовать пройти следом, отлично понимая, что его не пустят - он ей никто. Никто во всех смыслах, но зачем-то беспокоится о ней. Почему-то ему сейчас страшно и больно. Почему ему не плевать?
Вернувшейся медсестре пришлось трижды позвать его по имени, прежде чем он отреагировал на неё и наконец-то оторвал растерянный взгляд от ещё раскачивающейся двери, за которой скрылась бригада вместе с Моргаузой. И повторить дважды, что нужный ему парень ещё не пришёл в себя.
Инспектор Найт спросил, может ли он остаться и подождать, надеясь на положительный ответ уже вовсе не ради зацепок для попавшего в его руки дела. Он думал лишь о том, что ночью можно будет попробовать найти в больнице Моргаузу и зайти к ней, проверить её, убедиться, что она жива и не собирается так глупо умирать. Но вслух, конечно же, ничего подобного не произнёс. Просто коротко кивнул медсестре и на слегка ватных ногах пошёл следом за сотрудницей больницы, вызвавшейся его проводить и тут же берущей с него слово, что пока не разрешит врач, он не будет наседать на потерпевшего. Ещё раз кивнуть было проще простого - он сейчас и вовсе не был уверен, что дойдёт до него.

Ночью в больнице было тише. Все его обитатели по тем или иным причинам пытались поспать или отдохнуть. Это облегчало задачу Ланса - встреть он кого на своём пути, у него бы вероятно уточнили, что он потерял и кого ищет. А нужная ему по его легенде палата тем временем давно осталась позади. На самом деле в его плане было слишком много пробелов, но он старался о них не думать, концентрируясь на том, что ему всего-то нужно просто найти ведьму и убедиться, что первое впечатление было обманчивым и Моргауза не так уж и плоха. От ссадин и переломов в конце концов не умирают. Об иных повреждениях характерных для тех, кто был спасён с места аварии он старался не думать, и так достаточно напридумывал себе, пока ждал удобного момента, чтобы отправиться на поиски.
Выворачивая из-за угла, Ланс отвлёкся на шорох позади себя, и не заметил вовремя вышедшую ему навстречу женщину, столкнувшуюся с ним и которую он инстинктивно подхватил, помогая удержать равновесие. А вот и Моргауза собственно. Живая. И, кажется, пытается сбежать в самоволку. Значит, не всё так плохо, как он успел себе придумать. Но выпускать её из случайных объятий Ланс всё равно не стал. На его вкус она всё так же была бледна и выглядела болезненно ослабевшей.
В очередной раз чужая слабость его вовсе не радовала, скорее уж наоборот.
Не могла что ли быть поосторожнее?

- Эй, ты куда собралась? Выглядишь как человек, которому всё ещё нужна помощь,- признаваться, что он искал именно её Ланселот во избежание неудобных вопросов не собирался. Как и сообщать, что она заставила его понервничать. И уж тем более слишком явно выражать свою радость от встречи. Хватит и того, что явное облегчение было буквально написано у него на лице. Дышит, ходит, пытается сбежать - все признаки того, что выживет.
Пожалуй, не помни он её слова недельной давности в подробностях, он бы обнял иначе, не только поддерживая, но и выражая радость от встречи и её относительной целости. Но он помнил. И не претендовал ни на что кроме как отплатить ей свой маленький долг за её заботу о нём, пусть и ради Артура, помощь и спасение. У него ведь есть совесть.

- Могу тебе как-то помочь?

Отредактировано Andrew Knight (2018-09-04 20:37:50)

Это, наверное, были неправильные мысли, но обессиленной, уставшей и вероятно травмированной Моргауза ему нравилась больше. По крайней мере так она была вполне съедобным собеседником, не щеголяла излюбленным "за короля Артура", не тратила почём зря силы на едкие, бьющие в бреши в его несуществующих доспехах, комментарии и даже не пыталась заставить его сделать что-то, что ей было так или иначе нужно. С другой стороны так было.. неправильно. Ланс знал ведьму сильной, властной, могущественной и опасной, он видел как она управляется с мечом не хуже его, присутствовал при решительном движении руки с кинжалом, на которое решился бы не каждый, в конце концов, знал, что она была достаточно сильной и бесстрашной, чтобы забрать себе боль умирающего ребёнка или довериться тому, кто не то чтобы считал её чудовищем, но, по крайней мере, так говорил. И ей это было всё больше к лицу, чем то, что он видел перед собо сейчас. Впрочем, какая разница? Никто не просил у него оценки. Да и пора уже вспомнить, что это именно он же тут главный по спасению утопающих, сниманию котят с деревьев и игре в справедливого рыцаря и наконец помочь даме в беде. Вопрос, конечно, как именно.
На самом деле он бы ей помог, даже если бы она снова пустилась в пояснения кто он, что он и зачем нужен. Но, кажется, Моргауза верила в него меньше, чем он сам. И просьба в её исполнении без капли яда, просто просьба нуждающегося, сбивала с толку, оставляя после себя неприятный осадочек. Вероятно, ей бы не хотелось, чтобы он, да и кто ни было ещё, стал свидетелем её слабости. Это Ланселот понимал и без лишних слов, сам был таким же. Но как показывала практика принимать помощь иногда приходится, когда вариантов получше нет и не предвидится. Например, сейчас.

- Ты уверена? - глупый на самом деле вопрос, но он не мог не уточнить. Он не врач, помочь не сможет, если вдруг станет хуже, он даже не мог диагностировать, что с ней, а в больнице шансов на скорейшее выздоровление при условии, что силы она себе так и не вернула, больше. Но не ему укоризненно смотреть в ответ на желание убраться прочь от стерильных палат, улыбчивого персонала и добровольно-принудительного лечения. Зато он мог себе позволить посмотреть непонимающе на Моргаузу, когда та аккуратно переместилась к стене, с которой не очень удачно совпадала по бледности, выскользнув из его рук. Опасаясь навредить ей, да и не особо мечтая держать её всю жизнь в своих объятиях, Ланс уступил сразу же, как почувствовал, как он пытается отстраниться. Его это не задело, нет. Просто стена не поймает, если мир вдруг решит уйти из-под её ног, но ей виднее. Она же всего лишь обессилена, а не потеряла рассудок и в состоянии решить, что для неё будет лучше. Ланс не нанимался учить никого, особенно Моргаузу, как лучше себя вести, когда всё очень-очень плохо - не раздавать непрошенные советы он научился достаточно давно.

- Я понял. Пойдём, я помогу,- Ланс коротко кивнул, стараясь не думать о неприятном ощущении от её слов. Домой так домой. Было бы ему в самом деле плевать, что она сдохнет, не сидел был целый вечер напролёт, выжидая момент, когда можно будет попытаться безнаказанно ей найти. А думать зачем и почему сейчас было бы в самом деле опрометчиво, неуместно и очень обременительно. Он примерно догадывался, что выводы ему самому собственно и не понравятся. Да и важнее сейчас было помочь Моргаузе уйти из угнетающего её места.
Именно этим Ланселот и занялся, обхватив её аккуратно за пояс, и непривычно медленно для себя двигаясь с ней на пару в сторону чёрной лестницы. Навряд ли сотрудники больницы бы поняли его желание увезти их пациентку, которой по их мнению было рано на выписку. А вот у лестницы никаких претензий быть не могло. Было бы, конечно, быстрее её, например, донести, но, во-первых, он не был уверен, что его за такие порывы чуть позже не превратят в жабу, во-вторых, любой встреченный ими человек обязательно задаст парочку неудобных вопросов и предложит вернуть Моргаузу в палату и будет, в общем-то, по-своему прав. Уж лучше так. Медленно, но верно, ощущая её тепло сбоку и регулярно изучающе оглядывая на предмет стабильности её нахождения в вертикальном положении.

Подогнав машину и усадив в неё Моргаузу, тут же выдав ей куртку, без дела валявшуюся на заднем сидении, не особо веря, что ей страх как комфортно в больничной ночнушке, Ланселот без лишних дополнительных вопросов, стартовал с места и повёз их к её дому, отлично запомнив адрес ещё во встречу, ставшей началом очередного конца. Вопреки острому желанию Моргаузы оказаться дома, понятному и без уточнений, вёл он аккуратно и медленно, опасаясь, что ещё одной встряски за день она может и не пережить. Аккуратно и молча. Он просто не знал, что ей сказать. Комментировать внешний вид не было никакого желания, на пикировку она явно была не способна, да и не по-людски это как-то, причин задавать вопросы и уточнять как она себя чувствует, в общем-то, тоже не было. Он просто выполнял её просьбу. Платил по счетам вернее. И ничего больше. Главное не забывать об этом.
Паркуясь, Ланс бросил очередной взгляд, полный плохо скрытого беспокойства, помог выйти и вопреки ощущению, что ему за это прилетит, пользуясь её слабостью, ловко подхватил Моргаузу на руки, памятуя, что обуви на ней при их очередной сомнительной встречи тоже не было. Ему, в общем-то, было удобнее выглядеть в глазах ведьмы козлом с неудобными вопросами, но некоторые привычки и взгляды на жизнь были сильнее его инстинкта самосохранения. Например, он был свято уверен, что негоже бывшим королевам ходить босяком по чему бы то ни было кроме земли и полов в домах. Да и теперь его жест не мог стать причиной провала их маленькой операции по спасению Моргаузы из плена больницы, зато ощутимо ускорил перемщения из точки а в точку б
.
В общем-то, логичнее всего в их случае было бы донести Моргаузу до двери, поставить на пол, убедиться, что она тут же не сползёт по стеночке вниз и помахать ручкой, пожелав пережить эту ночь. Но логика и Ланс всегда не очень-то дружили. Да и не мог он просто взять и уйти, не удостоверившись, что не сделал ей хуже, среагировав на её просьбу и страх перед больницей. В конце концов она тоже нужна Артуру. Чем не аргумент? Она же им использовалась, значит и он может.

- Сориентируй, где спальня хоть,- уровень абсурдности их сегодняшней встречи безбожно зашкаливал. Но деваться было некуда. Он всё также держал её на руках, не спеша воссоединить её с полом, особо не испытывая от подобного аттракциона неудобств, и, в общем-то, пока не планировал спешно скрыться в тумане. По-хорошему он тоже умел перевязывать и уж тем более заботиться. Может быть даже лучше Моргаузы. Ну, а на крайний случай можно привезти сюда Моргану.
Ланс задумался.

- Может привезти к тебе Моргану? Ну, или Артура? Мне, я так понимаю, ты не слишком рада. А я в свою очередь не люблю докучать своим присутствием.

Не любил, но обязательно станет, если решит, что так будет правильно. Но эту ремарку он решил оставить при себе.

- Милый котик,- на вкус Ланса на человека, в честь которого оно было названо, животное похоже было мало, но Моргаузе, конечно, виднее. Но лучше бы тот независимо от своей схожести с тем, кто обрёк его на перерождения, о которых он не просил, в самом деле не мешался под ногами. Рыцарю совсем не улыбалось споткнуться об него и рухнуть на пол вместе с женщиной, которую брал на руки, чтобы облегчить ей жизнь, а не усугубить её и так плачевное состояние. Раз уж взялся помогать, то хотелось бы не облажаться так глупо - она ведь ни за что не забудет и припомнит, если переживёт падение, конечно, а то, что он ещё встретится с доверчиво прильнувшей к его плечу ведьмой, он даже не сомневался.

- Родственникам тоже не рада? Ну, как знаешь,- уговаривать Моргаузу принять помощь от семьи не входило в обязанности Ланса. У него вообще не было никаких реальных долгов перед ней, чтобы чрезмерно печься об её благополучии. Достаточно и того, что он уже сделал и планировал сделать, более чем достаточно.
Мужчина не спеша поднялся по лестнице, уберегая и себя и ведьму от встреч с какими либо предметами интерьера, безошибочно найдя спальня по её указке. Света от окна было достаточно, чтобы он всё же донёс Моргаузу и бережно уложил её на кровать, распрямляясь и отступив на шаг, обдумывая, чем он может быть ей полезен ещё и, что гораздо важнее, на что он ещё готов. Программу минимум он точно выполнил, а дальше можно было разве что импровизировать, но лучше бы делать это аккуратно и вдумчиво. Откровенно подставляться перед Моргаузой, которая рано или поздно наберётся сил и оживёт, Ланс и мысли не допускал, что нет, ему не хотелось - не так сильно он любил выпады в свою сторону, чтобы регулярно давать для них пищу. Впрочем, поспешно уходить, всё же помахав ручкой и забив на свою куртку - купит новую, не маленький в конце концов, тоже не хотелось.

Глядя на Моргаузу и слушая её непривычно сиплый и слабой голос, видя её обессиленной и болезненно бледной, Ланселот в самом деле растерялся. У него было стойкое ощущение, что он не должен был быть свидетелем её слабости. Не ему о ней заботиться и не ему пытаться ей помочь в её плачевной ситуации. Но рядом с ней больше никого не было. И именно ему посчастливилось оказаться в нужной больницей в нужный час. Может быть это всё-таки что-то значило?
Глупости, конечно. Рыцарь едва слышно вздохнул и рассеянно потёр затылок, взъерошивая отросшие волосы и в который раз задумываясь, что пора бы с этим что-то сделать.

Надтреснутый смех Моргаузы на вкус был горьким. Ланс на самом деле сочувствовал ей. Никакого злорадства и мыслей "так тебе и надо". Да и жизнь обычной смертной явно не для неё, как и не для него - они оба отвратительно с ней справлялись. Только ему повезло больше и он жив, здоров и ничего кроме смысла жизни за годы не потерял. Ведьме явно было сложнее. И больнее. Ланс стоял столбом рядом с кроватью, стараясь лишний не раз не смотреть на Моргаузу и раздумывал соврать ли ему или уже второй раз за месяц повести себя по отношению к ведьме по-человечески и в своих речах быть абсолютно честным, а не злым и осуждающим. В общем-то, если она ответит очередной колкостью или отповедью, что он здесь никому не сдался - он знает, где входная дверь.

- Можешь не говорить спасибо, я переживу. А в больнице, мм, я был по рабочему вопросу, но видел, как тебя привезли,- Ланс запнулся об собственную искренность, замолчал, задумчиво прикусив губу и отмер лишь, когда кот с шорохом вспрыгнул на кровать, убирая наконец руку от затылка, смотря на Моргаузу выжидающе и заканчивая свою мысль. - Хотел убедиться, что ты жива.

Он бы мог добавить что-нибудь про Артура, чтобы снять с себя все подозрения, но не стал, только сделал неопределённый жест рукой и стушевался. И впрямь ведь хотел убедиться, что несносная ведьма жива. И убедился. И даже забрал её, не задумываясь зачем и почему, просто потому что он хотел помочь, а это было единственное о чём она попросила.
Правда была такова, что Моргауза слаба и нуждается в помощи, а Ланс не отказывает нуждающимся. И ему не плевать жива ли та, что обрекла его на очередные моральные страдания, или нет. Хороший вопрос почему, но ответа у него не было. Он только знал, что навряд ли из-за одной жаркой ночи, скорее это всё тянулось из Камелота и было результатом ощущения, что все, кто жил с ним там, были в этом новом мире его семьёй. Ведь никому кроме них и дела до него было. Как и ему до прочих.
А может быть дело было в их общих некрасивых тайнах и неприятно сжимающем горле чувстве при виде слабой Моргаузу, которую он мог бы убить при желании. Но желания не было. Не смотря на детскую кровь на его руках, не смотря на злые слова, которые он не забыл. Всё больше хотелось прикоснуться в заботливом жесте и помочь ещё хоть как-нибудь, не бросить, сбежав, поджав хвост, а остаться.
Ещё бы был он уверен, что ему здесь рады.
Пока всё указывало на то, что навряд ли.

- Я могу ещё что-то сделать для тебя?

На обвинение Моргаузой сестры в собственном бессилии, Ланс мог разве что грустно и самую малость понимающе улыбнуться одними уголками губ, задумавшись о своём. Как много жизней Моргана сломала играюче, делая лишь то, что велит ей её дикое сердце и тяга к власти и могуществу? Его вот сломала. Правда совсем по иным причинам. И даже не сломала, надломила, запустила процесс гниения его души, недомолвок и размолвок между лучшими друзьями. Он и сам не святой, но она поступила подло. Ведь не за Артура переживала. А потом на пару с Мордредом просто взяла и всё также играюче, смеясь, уничтожила их мир, обрекая на медленную смерть. На одиночество. И в новом столкновении поступила не лучше, выступив в рядах последователей Морриган. Ланс не был удивлён. В самом деле не был. Он не верил в раскаяние и в то, что люди меняются. Он же не менялся. Из жизни в жизнь нёс свой нехитрый багаж из великодушия, благородства и рыцарских поползновений спасти мир. С чего бы другим что-то менять? Не с чего.
Но от слов Моргаузы было больно. Не потому что Моргана предала, нет. Всё больше из-за того, что у Моргаузы, в отличие от случайно спасшего её от больницы рыцаря, была семья. Были те, кто могли бы ей помочь и.. она не могла к ним прийти, попав в беду. Одна виновна в её бессилии, предала семью в очередной раз. Второй не одобрит, может быть даже не поймёт - Ланс не был уверен, не знал он про особенности общения Пендрагонов. Но результат один - как будто их нет в её жизни. До одури самостоятельная, упрямая даже когда подняться по лестнице не может. Одинокая.
Ланс не стал ничего говорить, но понял, почувствовал это ещё в ту ночь, просто не задумывался, не до того ему было. Моргауза на самом деле до безумия одинокая. Уставшая бороться с чем-то, что её гложет. Слабая. Ланселот много знал об одиночестве и чуть меньше о слабости, и не мог бы пожелать испытать подобное никому, даже самому страшному своему врагу. Одиночество всегда несло с собой боль, как и неумение и невозможность опереться на дружеское плечо. Вот только было ли у Моргауза, у бывшей королевы Лот, это плечо? Ланс был не в курсе. У него вот был Артур, да и то у него уже было столько тайн маленьких и не очень от своего короля, что говорить про доверие было стыдно. Пендрагон ему доверял как самому себе, а он умалчивал свои постыдные поступки, не говорил об актах самопожертвования во имя его благополучия. И сейчас очень хорошо понимал Моргаузу, не готовую предстать перед братом в плачевном состоянии.
Горько. От всего этого во рту натурально горчило.
Отчаянно хотелось выпить, но всё же не время и не место.

Лансу показалось, что он заметил отблеск выступивших слёз в уголках глаз Моргаузы, но он промолчал. И даже не был уверен, что ему не показалось. Искренность ведьмы смущала. Как и случайно увиденное им её бессилие. Не ему быть свидетелем подобного. Да и никому другому, наверное.
В ответ на слова благодарности, Ланс лишь коротко кивнул, не рискуя открыть рот и сказать что-нибудь в ответ - слишком велик был шанс всё испортить неосторожным словом, спровоцировать просьбу уйти и не добивать. А он не хотел уходить. Не хотел терять те крохи доверия, что уже получил. Он хорошо помнил не только оскорбления, но и удивительно яркие чувства ведьмы, которую целовал и обнимал, которая отдавалась ему, а он забирал всё, почему так истосковался, наслаждался теплом живого человека рядом, растворялся в ней, забывая всю свою боль и печали. В ту ночь Моргауза подарила ему покой, позволила забыть о том, что мучает, отвечала с охотой, с готовностью. И он был благодарен ей за это, гораздо больше, чем показал утром. И он в самом деле переживал о её состоянии, просто предпочитал об этом не говорить. Ни к чему. Не время. Да и будет ли подходящее время? Ланс считал, что навряд ли.

- Ладно, договорились. Только постарайся без хладного трупа в ванной - мне сложно будет доказать коллегам, что я непричастен. А работу терять не хотелось бы,- шутка кажется неуместной, но он всё равно её произнёс и даже изобразил на лице улыбку, проводив тяжёлым взглядом Моргаузу до двери в ванную. Он мог бы помочь, но его попросили о другом, значит, ни к чему. Мужчина спустился вниз, методом волшебного тыка нашёл корм для кота, крутящегося возле его ног, так и норовя ненароком его уронить, насыпал ему еды в миску, кинул чайник на огонь и замер растерянным силуэтом посреди кухни, нервно прислушиваясь к едва слышному звуку воды со второго этажа. Делать чай Моргаузе было смешно, но по крайней мере с этим он точно справится. Кроме чая он мог предложить ей разве что посидеть рядом, пока она не уснёт или вернуться завтра, проведать. Но это глупо. Да, определённо глупо. Никто не предлагал ему стать опорой и утешением, а он уже единожды проявил инициативу в подобном вопросе. Закончилось плохо. Не так плохо, как могло бы в другом королевстве, где властвовал не справедливейший из королей, но всё же плохо.
Ланс дёрнулся от свиста дошедшего до кондиции чайника, каким-то чудом нашёл термос и, сполоснув его, наполнил до краёв чаем, бухнув туда на его вкус даже чересчур много сахара и направился наверх, задумчиво взбалтывая в руках содержимое тары. Он справился быстрее, чем Моргауза, и войдя в пустую спальню, растерянно оглянулся, решая куда бы было уместно примоститься. За неимением кресла, устало опустился на пол, опёршись о кровать плечами и широко расставив полусогнутые ноги, предварительно водрузив термос на прикроватный столик. На самом деле он за сегодня чертовски устал и был бы не прочь поспать, но ещё не время.
Ланс откинул голову на кровать, уставившись в потолок. По его внутренним часам врываться в ванную, готовясь к худшему, было рано, да и не слышал он никакого грохота, только шум воды, так что ему оставалось только ждать.
А ждать он умел. Мог ждать веками, правда, всё больше возвращения Артура, чем чего-то ещё, но мог ведь.
Но всё же в их абсурдной ситуации ожидание было утомительным и нервным.

- Ты же правда не стала реализовывать план с хладным трупом?

Разговаривать с дверью было немногим легче чем с живой, но бледной и обессиленной Моргаузой. Но с последней всё же приятнее.

Отредактировано Andrew Knight (2018-09-10 02:05:43)

Привыкший всё больше действовать, нежели отсиживаться в сторонке, Ланс остался на месте, напряжённо прислушиваясь в ожидании не последовавшего тут же ответа из-за двери. Минуа ожидания показалась маленькой вечность. А идея позволить Моргаузе проявить свою самостоятельность - дерьмовой идеей, в конце концов он же был свидетелем её откровенного и даже в чём-то пугающего бессилия. И имел полное моральное право сомневаться, что у неё получится легко и непринужденно простоять в вертикальном положении, пусть и под обычно исцеляющей водой. Чем он собственно и занимался, буравя тяжелым взглядом всё ещё закрытую дверь, раздумывая не пора ли заглянуть. Но. Как много было" но". Мужчина поморщился, провёл обеими руками по лицу в безуспешной попытке отогнать усталость и замер, стоило ведьме подать голос. Его что-то смущало, но он всё не мог понять, что именно. Даже ехидство вроде бы на месте, чего ему не хватает для уничтожения чувства тревожности на корню? Может быть дело именно в нём? Чуть раньше его не было. Неужели ожила? Сомнительно на самом деле, да и концовочка ответа явно подкачала. Ланселот, всё же убрав руки от лица и рывком поднимаясь на ноги, нахмурился и, чувствуя себя последним идиотом, лезущим не в своё дело, откровенно подставляющимися, шагнул к разделяющей его с Моргаузой двери. Никакой уверенности, что ему скажут "спасибо" за его беспокойство. Ни капли веры в то, что ему будут благодарны за очередное откровенное вмешательство в личное пространство.
И всё же, и всё же ему так будет спокойнее. Он ведь рыцарь без страха и упрёка, не к лицу ему страшится возможных ехидных комментариев и недовольных взглядов. Да и какой смысл притворяться, что ему плевать и что он не беспокоится, если уже слишком очевидно, что на самом деле это не так? Было бы плевать, давно бы уже ушёл. А он всё ещё здесь, замер, взявшись за ручку, раздумывая, чувствуя себя по меньшей мере глупо.
Ему слышен голос, но не разобрать слова. Ланс деликатно постучал об дерево и потянул на себя последнюю преграду перед окончательным признанием самому себе, что совершенно точно ему не плевать. И перед осознанием, что неприятное тянущее чувство в районе солнечного сплетения вовсе не от голода или усталости, а исключительно от беспокойства об одной конкретной ведьме.

- Прости, я просто хотел.. Моргауза? - картина в ванной и впрямь была не воодушевляющей. Скорее уж наоборот. Лансу хватило всего пару мгновений созерцания сидящей на полу с закрытыми глазами в какой-то скорбной позе Моргаузы, чтобы понять, что ему вовсе не просто так не сиделось на месте. Отбросив все свои не менее глупые чем он сам, сомнения, Ланс стремительно вошёл в ванную, направляясь к стоящей на коленях ведьме, толком не обращая внимания на её наготу, думая совершенно о другом. Протянув руку, собираясь помочь встать, мужчина недовольно зашипел от холода обрушившейся на него воды и сунулся под душ, не беспокоясь о собственной сухости в принципе, сцепив покрепче зубы, чтобы не шипеть от дискомфорта, мрачно выворачивая кран. Если первую пару секунд он ещё мог подумать, что это какой-то особенный ритуал Моргаузы, то сейчас уже не сомневался, что у неё явно что-то пошло не по плану.

- Какого чёрта? Всегда так душ принимаешь? - раздражение, как защитная реакция, не лучший вариант, но Ланс никогда и не претендовал на звание самого чуткого человека на земле. Он был удивительно далёк от этого звания, зато достаточно деятелен и заботлив, чтобы сообразить подать полотенце и, наклонившись к жертве своего беспокойства, помочь ей встать, обнимая достаточно бережно, чтобы не навредить ещё больше. Хотя со стороны, конечно, скорее уж было похоже, что он просто поднял ведьму, не нуждаясь в её подмоге, вынуждая встать на ноги и обеспокоенно оглядывая на предмет новых травм. Сходила в душ, молодец, конечно. Ланселот бы и рад отшутиться или изобразить на лице хотя бы подобие улыбки, но перед глазами упрямо вставала картина, как Моргаузу привезли в больницу и говорить в связи с этим вовсе не хотелось. Только ругаться на ведьму за то, что не умеет принимать помощь. Не ему, впрочем, отчитывать за подобное.

- Как ты вообще на полу оказалась? Эй, ты в порядке? - Ланселот говорил тихо, отрывисто и взволнованно, неуверенно убрал упавшую мокрую прядь с лица ведьмы, заведя её за ухо, вглядываясь в её глаза, пытаясь хоть что-то понять. Не задумываясь, мягко погладил её по щеке тыльной стороной ладони, пытаясь привлечь к себе её внимание и покрепче обнял, опасаясь, что она снова попробует воссоединиться с полом. Ни черта он не понимал, кроме того, что ей плохо и что дышит она рвано, как если бы её душили рыдания, и всё не мог понять влага на её щеках от душа или это всё же слёзы. Да и какая разница? Ланс хотел бы помочь, но не понимал как и злился. Всё больше на себя, конечно, но и немножко на виновницу его переживаний.

- С водными процедурами закончили, я надеюсь? - даже если ему сейчас укажут на дверь и велят выметаться, он не уйдёт. Не уйдёт, пока не убедится, что ей полегчало. Пока не уложит обратно в кровать и не будет уверен, что она в безопасности. Может ли она вообще быть сейчас в безопасности? Может лучше было оставить её в больнице? Рыцарь поджал губы, всё ещё ожидая хоть какой-то реакции. Хоть каких-то ответов. Он разве не заслужил?

Сдержать в себе комментарии по поводу полезности контрастного душа в её то состоянии оказалось неимоверно сложно, но Ланс справился со своим душевным порывом, всего лишь недовольно скрипнув зубами. Как-нибудь в следующий раз расскажет ей, что обычные смертные такие люди, не обладающие ни магическим потенциалом, ни прочими радостями различных существ, населяющих Дублин, имеют дурную такую привычку заболевать в следствие холодного душа, который додумались применить к ослабленному организму. Если, конечно, этот следующий раз после сегодняшнего перфоманса вообще случится.

Ланселот сам-то толком не понимал зачем он здесь, почему он здесь и от чего ему так сильно не хочется допустить очередное свидание ведьмы с кафельным полом. Вернее понимал, конечно. Он привык заботиться о ближнем своём и о дальнем - о всех, кроме самого себя. Но обычно старался чуть меньше, чем в случае с Моргаузой. И вот на самом деле здесь и сейчас ему совершенно не ясно, что именно его подтолкнуло на такое рьяное беспокойство о ведьме из его прошлого, которое уже давно покрылось пылью и было стёрто с лица земли. Трижды проклятое благородство? Их сомнительные тайны, выступающие в качестве верёвки, которой они теперь были крепко связаны? Благодарность за то, что не бросила в ту ночь и осталась и совсем неважно почему? Что-то иное? Последняя догадка пугала больше всего. Сколько в нём было не растраченных вовремя чувств даже он точно не знал и не хотел узнавать. Просто всю дорогу пресекал попытки их проявлений, закрывал глаза на тягу к людям, женщинам и своё желание стать семейный куда подальше и старался об этом не думать, храня сомнительную верность даме своего сердце, роман с которой был воспет в легендах, прочтение которых было актом лёгкого мазохизма - их история была в ней так красиво описана, а на деле всё было вовсе не так. На деле было гораздо больнее. И об этом он старался не задумываться. Как и не думать о том, что произойдёт, если ему посчастливится (посчастливится ли вообще?) встретить Гвен. Ланселот ни черта не понимал каковы реальные причины собственных поступков и его это пугало, но ни времени ни возможности отбежать от ведьмы в сторонку, спрятаться в собственной квартире и тщательно обдумать свои порывы спасти её, уберечь и позаботиться о ней, коли сама она не в состоянии, у него не было. И он предпочёл в очередной раз не задумываться, просто пойти на поводу у своих желаний и в случае неудачи сбежать. Сбегать у него вообще хорошо получалось, так сразу и не скажешь, что рыцарь без страха и упрёка. И бегал он, к собственному ужасу, всё чаще от сестёр Артура.
Так себе из него всё-таки друг, названный брат и благородный рыцарь, ей богу.

И всё же он действовал по плану. И старательно не задумывался почему бросает такие настороженные взгляды на оставшуюся чуть в отдалении Моргаузу, пока сам тянется за халатом по указке женщины и подаёт ей его, возвращаясь к ней и снова обнимая. Не задумывался и почему обнимает так возмутительно бережно, касается её, поправляет прядь. Не задумывался, почему так отчаянно не хочет уходить и наплевательски относится к собственной уже давно промокшей насквозь одежде, даже не собираясь никак укорять в этом Моргаузу. Просто делал то, что взбредало в голову, и старательно не думал.
Мысли делали всё только сложнее. А уж те, что предполагали попытки угадать, почему сама Моргауза поступает так или иначе и того хуже. Не выгнала, потому что слишком слаба? Или потому что в самом деле нуждается в нём рядом? На черта он ей вообще сдался? На время, пока нет сил постоять за себя? И почему он вообще думает об этом, стоя в её ванной, в мокрой рубашке, обнимая и поддерживая её же, уже закутанную в халат, потерявшуюся на фоне его, а в голове при этом эхом отдаётся её едва слышное "не в порядке"?

- Остаться? - его вопрос звучит до отвращения к самому себе неуверенно. И ведь сам же не хотел уходить, но ведь только пока не убедится, что она пусть и не в порядке, но хотя бы в безопасности. Её просьба навряд ли предполагала бегство, как только так сразу. С другой стороны, что ему мешает остаться? Собственная неуверенность в происходящем и откровенное непонимание, почему всё так сложно? Глупости. Ему совсем несложно остаться. Нет, не так. Он хочет остаться. Хочет остаться с Моргаузой, пока она не в порядке, позаботиться о ней и помочь, не смотря на то, что после её просьб ему ещё ни разу не было легко. Не смотря на то, что она привносила в его жизнь всё больше боль и причины ненавидеть себя с яростью берсерка, но.. она была и другой для него. Просто женщиной. Источником тепла. Нежной. Просто она как-то незаметно залезла в его жизнь и от этого он уж никак не мог откреститься. Может быть и хорошо, что не мог. Может быть это всё то, что ему на самом деле нужно. Может быть ему в самом деле не будет лишним хотя бы ещё одну ночь побыть нужным ведьме, позабыть на время про своё одиночество, разбавить и её одиночество. Никому уже не будет от этого хуже, пока они дошли до этой ночи, они оба уже изрядно себя изломали.

- Хорошо, я не уйду,- мужчина слабо, но всё же уверенно улыбнулся, скосил взгляд на руку ведьмы, которую та то ли не решалась протянуть к нему, то ли раздумывала не стоит ли оттолкнуть - не важно на самом деле. Он в любом случае уже обещал остаться, всё остальное детали. И вместо слов, которые так и не стали сильной стороной рыцаря, он просто в очередной раз погладил её, мягко очерчивая пальцами заострившиеся черты её лица, и настороженно вглядываясь в глаза, надеясь не увидеть там ничего, что могло бы его настроить против Моргаузы. Сам же и смутился своих поисков подвоха, которого нет, что-то невразумительно хмыкнул и бережно, но настойчиво потянул ведьму за собой в комнату, предпочитая более не стоять в ванной, вызывающей неприятные воспоминания о больнице, может быть даже не у него одного. Гораздо больше ему нравилась кровать и интерьер спальни.

- Больше никаких подвигов совершить не планировала? Может, всё-таки ляжешь? - Ланса на самом деле совсем не напрягало и дальше придерживать Моргаузу за талию, но здравый смысл яростно шипел на него, требуя перестать вести себя как подросток, получивший счастливую возможность обнять девушку при сомнительных обстоятельств. Гораздо больше его объятий Моргаузе, всё ещё бледной, как больничные стены, нужен был покой. Покой, сон и время на восстановление.

- Не расскажешь, как оказалась на полу? Или я недостоин таких подробностей?

Шутки получались так себе, но прямой вопрос звучал бы чересчур нагло. В общем-то и впрямь не с чего ей откровенничать, и так он знал и видел слишком много. Слишком отчётливо осознавал, что она одинока и слаба. И навряд ли это входило в планы ведьмы, даже Ланс это понимал.

Ланс молчаливо следил за тем, как Моргауза устроилась на кровати, неловко улыбнулся, заприметив как она поморщилась, попробовав чай, но оправдываться не стал - глупо и немножко унизительно в самом деле. Он так-то старался, но видимо всё-таки немного переборщил с сахаром, но в её состоянии это может быть даже полезно. Наверное. Рыцарь растерянно потёр затылок, который начинало ломить то ли от переутомления, то ли от переизбытка кофе или от всего сразу, и в основном сосредоточился на том, что старался не показывать всем своим видом, что на самом деле чувствовал себя неуместно, нависая громадой над полусидящей женщиной, да и в её спальне в принципе, и всё не мог решить, куда бы деться, чтобы перестать изображать из себя надзирателя. Он и сам понимал, что его забота немного смахивала на лёгкое такое насилие над свободолюбивой, во многом властной и самостоятельной Моргаузой, но по другому просто не умел, да и нельзя было иначе в их случае. Если бы не помог ей уйти - она сама бы уползла из больницы, сделав себе только хуже, если бы вообще не рухнула на чёрной лестнице, скатившись кубарем. Не взял бы на руки - она бы пошла босяком, да и не факт бы, что дошла и тем более поднялась по лестнице. Не вломился бы в ванную - она бы и со своим падением на кафель и странными обстоятельствами в целом попыталась бы справиться сама. Ланс  ведь сам был таким, не умел принимать заботу о себе, предпочитая помогать другим и отлично знал, что если будет ждать её просьб помочь - состарится. Потому что в то утро, если бы она не объявила ультиматум, он бы ни за что не попросил помочь с перевязкой. Да и не позвал бы никого, с кем бы мог разделить свою боль и тоску. Иногда и впрямь стоило вмешиваться в чужие жизнь без спросу. Например, сегодня или тогда.
И на самом деле то, что именно она попросила его остаться всё ещё не укладывалось у него в голове. Он всё больше рассчитывал на просьбу уйти и не добивать своим отягощающим присутствием.
Означало ли это что-то кроме того, что ей больно и плохо? И может быть даже страшно?
Ланс наверняка не знал и устал гадать. И вместо бессмысленных рассуждений почему всё получилось именно так, а не иначе, просто стал слушать, постепенно мрачнея. Потому что услышанное ему вовсе не понравилось.

- Но мы же убили Морриган, разве может её наказание оставаться в силе после её смерти? - Ланс ни черта не смыслил в сложных отношениях жриц и их богов. Он вообще не очень-то интересовался магией и всё, что с ней связано, но в самом деле был разочарован несправедливостью страданий Моргаузы. Герои должны быть восславлены. Герои, рискнувшие собой, лишившиеся всего, должны были хотя бы избежать проклятий и незаслуженных наказаний. Впрочем, кому как не ему знать, что жизнь всё чаще чертовски несправедлива и сложна? Но одно дело, когда дерьмо случалось с ним -  к этому он даже привык, но вот когда что-то подобное происходило с другими, он невольно начинал злиться. Ещё больше его раздражала покорность Моргаузы, как будто она сдалась, смирилась и больше не планировала даже пытаться. Отчаяние и подобное отношение к себе ей не к лицу. Ланс никогда не требовал от окружающих себя людей быть сильными, но он точно знал, что ведьма, раскрывшая ему свои тайны, могла и должна была быть таковой. Не ему должна, а себе. Её слабость её же и добьёт, съест изнутри, истончит, загонит в гроб. Так считал Ланс, аккуратно опустившийся на край кровати сбоку от Моргаузы и вглядывающийся в её бледное лицо внимательно и напряжённо, уже не перебивая глупыми.

Ланс мягко перехватил вытянутую руку женщины, переплетая свои пальцы с её. Он много знал о желании смерти, мог бы прочитать целую лекции часа на полтора, что должно произойти с человеком, чтобы он перехотел жить. Бессилие было в списке причин. Как и дыра где-то внутри от невосполнимых потерь. В том же списке было одиночество, собственные ошибки и даже неуместность определённой личности в мире. Но тем не менее ему не казалось, что всем было бы лучше, если бы в тот день ведьма умерла. Ему бы лучше не было, например, пусть это и звучало до ужаса эгоистично. А вот ей самой, наверное, кажется, что было бы, но Ланс верил, что нет. Ведь так ему все говорили в ответ на его попытки отчаянно кинуться на амбразуры, даже не рискуя, а надеясь умереть. Всегда есть причины жить. И причины бороться. Должны быть.

- Ты сейчас говоришь, как я, и это в самом деле звучит ужасно,- рыцарь выдавил из себя слабую улыбку, понимая, что не самое удачное время для шуток, но ему правда было сложно подобрать правильные слова, он даже не был уверен, что они вообще существуют. - Я правда не знаю, каково это потерять свою внутреннюю силу, но знаю каково потерять всё. И считать, что лучше бы умер, вопреки собственным желаниям просыпаясь каждое утро снова и снова. Дерьмовое состояние, но ты по крайней мере не одна. И я не верю, что нет способов вернуть всё, что тебе причитается. Оклемаешься и попробуешь снова. Я мало, что о тебе знаю, если уж совсем честно, но уверен, что ты справишься. Ты ведь на самом деле гораздо сильнее Морганы.

И всегда справлялась со всеми невзгодами и бедами. И в первую очередь себе должна был и сейчас справиться. Восстановиться, встать на ноги, утереть нос больной на голову богине, чьей жрицей хоть и являлась, но не хапнула от неё безумия. Моргауза - сильная девочка и она справится. И Ланселот хотел бы ей помочь, но знал, что здесь он бессилен. За то он мог провести ночь, сидя подле неё, разговаривая или молча. Мог помочь ей утром. Мог не вести себя как мудак и ободряюще сжать руку, показывая, доказывая, что она не одна. Никто не должен быть один, когда так плохо. Это Ланс хорошо выучил на собственной шкуре.
Он не улыбался, но смотрел внимательно, надеясь заметить отклик на свои слова. Глупо, конечно, но очень уж ему хотелось убедиться, что его услышали и поняли правильно.