Тео задумчиво разглядывал подзадержавшихся завсегдатаев, раздумывая насколько их ещё хватит и не пора ли им ласково с шутками-прибаутками указать на дверь, добавив немного беспокойства в их головы чтобы им и впрямь захотелось уйти, пошатываясь, внезапно заспешив по своим делам. Желая остаться в одиночестве и на удивление запросто пойдя на встречу сотрудникам, демон уже давно отпустил и бармена, и даже официантку, спокойно пообещав всё закрыть и справиться с собственным детищем в одиночку и даже никого не убить ни сегодня, ни завтра - это, конечно, была шутка для сотрудников, но Тео на самом-то деле был вполне серьёзен. Коллективчик в баре подобрался, что надо, Диккенс был доволен. Трудолюбивые, в меру умные, чтобы не пытаться его надуть, условно забавные и более чем исполнительные. Теодору очень не хотелось снова заниматься подбором персонала, так что порой он давал им немаленькие такие послабления. А сегодня их желание сбежать пораньше пришлось и вовсе кстати - ему хотелось немного одиночества и подумать. И он вполне мог и сам исполнить роль отпущенного по каким-то своим личным вопросам - Диккенс не уточнял, ему было по большому счету плевать, Сэмми, умело разливая алкоголь в правильной дозировке по ёмкостям редким посетителям, предпочитающим выпивать вечером в понедельник, а Кэт он отпустил, взяв с неё обещание прийти завтра пораньше и всё убрать - он и это мог сделать сам, но это уже перебор.

Монотонная работа и тихие разговоры местных любителей выпить сомнительного качества алкоголь в его заведении не раздражали. По факту он даже расслаблялся, взяв на себя обязанности, которые когда-то исполнял веселья ради или даже на спор, отвлекаясь тем самым от более важных и насущных вопросов и дел, требующих от него гораздо большей сознательности, нежели бездумное протирание поверхности барной стойки. Люди всё так же казались ему смешными и очень простыми в обращении, а его подчинённые так и вовсе видели в нём своего парня. Диккенс не имел ничего против и, разве что, изредка задумывался над тем, как, например, сейчас, что пора бы уже найти помощника своей управляющей. Учитывая, что сам он всё чаще пропадал совсем в других местах, ей было сложновато управляться с двумя заведениями, да ещё и помогать новичку-распорядителю бойцовского клуба. Чтобы не происходило с Тео, как с представителем падших ангелов, жизнь обычных смертных текла как прежде и он об этом никогда не забывал. По крайней мере старался.

Тихие алкоголики справились с задачей собраться на выход самостоятельно, Тео только кивнул, вежливо улыбнувшись на прощание, и вышел из-за барной стойки, где тусовался последний час, собираясь закрыть дверь. Охрану он то же отпустил - от них было много шума, а он и сам мог справиться с любым дебоширом, при чём даже не сходя с места. Естественно никто не пытался бунтовать против его резонного "иди домой", они всего лишь наёмные рабочие, у которых есть своя семья, дети, любимые и всякие прочие неприятности в жизни. Тео на удивлении то же было к кому возвращаться, но он не спешил. К чужому присутствию рядом он привык, не забыл, конечно, каково на вкус тотальное одиночество, до сих пор не считал, что нашёл своё место и ощущал себя лишним механизмом в мировом механизме, но, в целом, был по-своему счастлив. Самую малость. Дыра в груди подзатянулась, края рваной раны сошлись вместе, пытаясь срастись раз и навсегда. Наверное, пройдут годы, прежде чем пустота внутри заполнится усилиями Закари, если он справится, конечно. Диккенс не торопил события, просто с интересом ждал развития. А сейчас планировал всё же закрыться и уйти в свой кабинет, чтобы разобрать наконец-то накопившиеся бумаги. Работа отвлекала и помогала думать о всяком.
Вот только..

- Мы закрыты, Ньярл. Сделай одолжение и уходи,- навряд ли этого парня остановила бы закрытая дверь, но и подобной преграды Диккенс выставить перед своим ночным кошмаром не успел. Опоздал. Жаль, очень жаль. Страха не было, но ничего хорошего Диккенс от встречи не ждал и в целом напрягся, выпрямив спину и сложив руки на груди, заранее защищаясь. В этот раз он его не звал, так зачем он пришёл? Повеселиться?

- Я тебе не рад, знаешь ли.

Знал, конечно. Тео бросил настороженный взгляд себе за плечо, убеждаясь, что они в одиночестве. Ему было плевать на других по большому счёту, но не хотелось дополнительных проблем. Он ведь якобы служитель порядка. Должен был следить за исполнением законов, изданных СБС, и наказывать преступников. Негоже ему устраивать пирошоу рядом с обычными смертными. Впрочем, сейчас он мог и не только это. Он стал сильнее. Только навряд ли это поможет против создания хаоса, если тот вдруг вздумает снова залезть ему в голову.
Диккенс смерил парня раздражённым взглядом.
Он не был мазохистом и вовсе не любил боль.

Друзьями они определённо не были. Но комментировать это Диккенс во избежание никак не стал - в случае с Ньярлом каждое его слово не просто могло быть использовано против него, оно железно будет. Он ещё помнил, да и навряд ли забудет, как тот играюче, веселясь разрушил его мир, оставив его на развалинах и уйдя в пустоту как ни в чём не бывало. Как будто ничего не произошло. Как будто так и должно было быть. Диккенс хорошо помнил голоса в голове, задающие вопросы, помнил и своё отчаяние. И очень не хотел повторения. Буря давно улеглась, оставив после себя разрушенного, с трудом склеенного демона усилиями тех, кому он мог позволить себе довериться хоть как-то, и равнодушным к его бедам временем. Но сам факт наличия рядом просочившегося в здание хаотика напоминал, как это было, вгоняя в тоску. И становилось не по себе. Елейному голосу и шуточкам Тео не верил. Плавали, знаем.

- Тебе не кажется, что не ты здесь хозяин? - Диккенс, как стрелка часов, поворачивался следом за передвижениями Ньярла, мрачно наблюдая за тем, как тот исследовал пространство, ощущая себя как дома. Спорить с Древним было немного глупо, но с другой стороны на самом деле было совсем неважно, что сделает и скажет демон. Хаос на то и хаос, чтобы творить дичь независимо от поступков окружающих. Тео уверен, что даже если он вдруг начнёт раболепствовать перед поздним гостем - он всё равно долго ещё будет вспоминать вечер, в течение которого имел честь общаться с Ньярлом. Но в любом случае он не собирался сглаживать углы и притворяться, что рад обществу хаотика. Более того не считал обязательным даже пытаться. К чёрту. Вместо этого он помрачнел, не сильно изменившись в лице. Радушный хозяин из него всегда был так себе.

- Ты так мило заботишься о моём ужасном вечере в одиночестве, что я вынужден тебя попросить перестать - мне натурально больно от твоих переживаний,- больно, конечно, и неприятно, но вовсе не из-за переживаний Эдвина. На его эмоции Тео было совершенно плевать, он даже не пытался прочитать его, зная, что если и сможет - значит ему позволили. В ментальных боях с Иным он проигрывал заочно, даже не вступив в бой. А вот в словесных вполне мог побороться за первенство, как и в умении вовремя заткнуться. Ни к чему оспаривать печальную картину его жизни, описанную Иным. Всё, что было за душой у Тео априори считалось им глубоко личным, не нуждающимся в озвучивании. Вмешивать Зака, даже его образ, в сомнительные отношения со случайно призванным на свою голову Древним у демона не было никакого желания, ни к чему. Но его как обычно никто не спросил, внаглую залезая в его голову и читая как книгу.
Бесит.
Диккенс нахмурился, делая шаг в сторону от двери, которую всё же закрыл на щеколду, на автомате перевернув табличку "открыто", официально оформив закрытие заведение во избежание дополнительных зрителей.

В принципе, может быть и стоило просто уйти, оставив своё детище безумному парню. Целее был бы.
К собственному разочарованию, Диккенс не успел пресечь озвучивание новостей про Зака, слышать, которые определённо не хотел. Он в принципе не жаждал узнать что-то от Эдвина, а уж произнесённое им и вовсе ему не понравилось. Демон нахмурился, недовольно заиграв желваками и обдумывая услышанное. Что-то ему подсказывало, что ему врут, играют с ним, плетя красивые сети лжи и опутывая его ими, чтобы было проще сожрать. Но ревность, запрятанная достаточно глубоко, чтобы не вспоминать о неё от случая к случаю, уже задумчиво подняла голову, недовольно ворча от одной мысли о чужом посягательстве на Закари, уже достаточно давно получившего ярлык "моё".
У Тео и так были определённые сложности с доверием, да и с восприятием любых отношений, не предполагающими понятного ему рыночного формата и оплаты по счетам, и он очень условно придерживался так называемой верности, как понятия в принципе. Но в целом вёл себя прилично, не нуждаясь в чьём-то ещё обществе или чужом тепле, запросто ограничиваясь одним человеком. Но всё возможно, конечно, мало ли что будет позже - всякое случается. Вот только его мир сплошь и рядом состоял из двойных стандартов. И там, где он продолжал жить, как ему вздумается, через раз считаясь с мнением Олдриджа, которое просто предпочитал не узнавать во избежание конфликта, и придерживаясь позиции, что лучше просто умолчать о том, что ангелу знать не стоит, то от Зака в свою очередь он ждал немного иного в силу его воспитания, да и просто потому что мог. Не привязывал, конечно, к батареи и не следил за тем, что он делает, даже по-своему доверял. Но всё же именно он, в отличие от самого демона, давал громкие обещания. Не уйти. Не оставить. Кажется, было что-то про "не предать". Так вот, вопрос.
Где правда, а где ложь?..

Тео, с трудом удержавшись от какого-нибудь нелицеприятного комментария, всё же изобразил на лице вежливую улыбку глубоко незаинтересованного в продолжении разговора человека и тихо прошёл за барную стойку, проигнорировав Эдвина вопреки сильному желанию придушить его здесь же за всё хорошее и, достав с полки бутылку хорошего виски, наполнил им бокал, небрежно поболтав янтарный напиток. Держать хорошую мину при плохой игре он научился ещё в глубокой юности.
Хотя толку то? Иной, к сожалению, видел его насквозь, если смотрел внимательно.
И всё же.

- Если хочешь - налей себе сам. Бармен уже ушёл. Ещё что интересного расскажешь?

Голос Тео звучал холодно, но на самом деле он был на взводе. И вечер, кажется, предполагался жаркий. И демона это вовсе не радовало. Обсуждать он, конечно, ничего не планировал, но и бросаться на Ньярла, выступая в главной роли в миниатюре "ревнивый муж" пока не собирался. Как и требовать заткнуться. Во-первых, бесполезно. Во-вторых, зачем давать пищу богатой фантазии незваного гостя? Сам справится, если вдруг возжелает довести Диккенса до ручки полётом своей мысли.
Диккенс, в общем-то, в принципе взвесив все "за" и "против" предпочёл не верить неприятному типчику, заронившего зерно сомнений в его голову.
Хотя тема, конечно, была пренеприятнейшая, но на то вероятно и расчёт.

Тео не верил. Не хотел верить. От одной мысли, что рассказанное Эдвином якобы по доброте душевной - правда, в нём что-то со звоном ломалось. А он хорошо помнил каково это быть разбитым, раскрошенным, потерянным в собственных чувствах и не хотел повторять. Не хотел снова быть уязвимым, сломленным, с пустотой внутри и за плечом. Не хотел возвращаться в начало, где ему от тоски и всепоглощающей жалости к себе хотелось выть. Ему в самом деле было страшно верить, думать об этом, переосмыслять всё, что произошло за последние месяцы. Дико и горько. Ему отчаянно хотелось врезать Хтоническому божку, хотелось вцепиться пальцами в его горло и сжимать, пока не послышатся хрипы, пока он не услышит хруст. Так много всего хотелось сотворить с Древним, лишь бы он заткнулся и перестал улыбаться.
Но вместо этого демон лишь мрачно пригубил виски, смотря на своего незваного посетителя тяжёлым взглядом. Не было у него никакого резона верить словам того, кто любил иллюзии и обман. Будучи тем ещё лжецом он вообще редко верил на слово, всегда предполагал, что правды в сказанном в лучшем случае половина, в худшем даже трети нет. И всё же.. И всё же сказанное Древним задело за живое. Диккенсу казалось, что тот снова влез своими длинными пальцами ему под кожу, проник в самое нутро, ленивым хозяйским жестом взбудоражил и сковырнул очередную едва зажившую рану, вдоволь издевательски потыкав в застарелые шрамы, беспокоя их, напоминая об их существовании.
Чёртов Ньярл.

Демон даже не удосужился ответить, ограничившись вздёрнутой бровью и кислой ухмылкой. Зачем отвечать, когда Ньярл так откровенно копается в его голове? Если ему и впрямь не очевидно, что Диккенс ему не верит - пусть сам убедится.
А ведь доверять кому-то было так сложно. Довериться, привыкнуть, привязаться - смерти подобно. Но Тео справился, научился худо-бедно быть искренним хотя бы в собственных чувствах, не прятаться за панцирем одиночества, невозмутимости и непробиваемости. Не то чтобы он раскрыл душу Олдриджу, показав всю поднаготную, но он по крайней мере позволил тому узнать о себе в разы больше, чем было доступно другим. Он ведь правда старался не испортить всё, пусть и получая от их отношений больше, чем отдавал. Это правда было сложно.
И его до дрожи в пальцах бесило, что он точно знал, что Ньярл просто развлекается. Не ищет справедливости, не пытается ему раскрыть глаза на неприятную правду, режущую по живому. Просто веселится. Шутит. Экспериментирует от скуки. То, что Зак чинил и латал месяцами, то, что смог в себе изменить за это время Тео самостоятельно было для Эдвина очередным вызовом. Излечился от зияющей раны в груди? Ух ты, какой молодец. Не желаешь ли соли сверху?
Демон едва слышно скрипнул зубами, с трудом справляясь с собственной мимикой и продолжая зачем-то смотреть на растёкшегося по барной стойке долговязого парня в упор, выискивая в его лице хотя бы намёк на какую-то человечность что ли. Глупо. В самом деле глупо. Ещё глупее было только призвать тогда его и нарваться на его фокусы.

Сам кузнец своей судьбы - смешно. Упоминание о нелюбви матери и отца демон вынес стойко, кое-что всё же Ньярл проморгал, но ни к чему указывать на его промахи - демон отлично понимал, что тем самым сделает себе только хуже. Ни к чему здесь упоминать ни Лилит, ни Люцифера. Ни к чему пытаться что-то доказать, надо просто пережить этот вечер и не сойти с ума. Всё. Тео растерянно моргнул, пробуя на вкус слово "возлюбленный" и с некоторым трудом признавая правоту Ньярла. Да, пожалуй, это наиболее подходящее определение Зака. Вот только продолжение ему совсем не понравилось, как и показанное ему Древним.
Не верить словам было проще. Не верить собственным глазам в разы сложнее, хотя и им не стоило доверять на сто процентов.
Но показанное ему было так похоже на правду. И герои были такими реалистичными. И больно было совершенно натурально. А следом за болью пришла глухая ярость. Злость. Обида. Правда или ложь? Велика ли разница? Здесь и сейчас ему было больно. И это злило. Привязанность - слабость. Слишком близко допущенный человек - уязвимость. Его возможное, даже теоретическое, предательство - начало очередного конца. Гулко и пусто от показанных образов. Горько от такого знакомого лица и тела в чужих руках.
Чересчур.
Ему слишком.
И в глазах тоска и чёткое "хватит".

Какова ценность чужих слов? А обещаний? Стоило ли верить хоть кому-то? Стоит ли вообще доверять? Тео устало прикрыл глаза, осознав, что вцепился в стакан до побелевших костяшек, рискуя всё же разбить его вдребезги. Замер, прислушиваясь к себе и пытаясь утихомирить взбунтовавшиеся чувства. Он хорошо помнил, как ему обещали не уйти. Отлично понимал, что подобная ситуация для него - рядовой случай, для Зака иначе. Для них обоих подобное уже иначе, ведь не просто так сам Диккенс предпочитал не ввязываться ни во что сомнительное, не желая разгребать последствия собственной несдержанности. Не просто так он не искал чужой ласки и тепла. И всё же: что правда, а что ложь? Правда в том, что Зак был с Ньярлом или в его обещаниях?
Во что проще поверить?
Демон открыл глаза, отставляя от себя подальше бесполезную посудину и раздражённо уставившись на Эдвина.
Внутри бушевала очередная буря, а у него был всё тот же вопрос, на который Ньярл навряд ли ответит.

- Да что тебе нужно от меня? Чего ты добиваешься, Ньярл? Только не рассказывай мне сказки о том, что переживаешь за меня и не желаешь видеть меня обманутым. Я не поверю.

И всё же. Придумал или подкинул воспоминания? Соврал или шутки ради рассказал правду?
Тео не привык не доверять даже себе. Не понимал, как узнать, где ложь.
И злился.
Злился, потому что не понимал. Потому что больно.
Злился, потому что слаб.