«И вопросил Саул Господа;
но Господь не отвечал ему ни во сне,
ни чрез урим, ни чрез пророков»,
— 1 Царств 28:6

Тяжелые веки опускаются на глаза. Тьма окутывает тело. Поразительная легкость освобождает твой разум и отправляет в вольное плаванье по фантазии.

Внезапная тяжесть, словно бросок на кровать или падение. Он открывает очи в надежде увидеть перед собой белый потолок квартиры, но видит голубое небо.

«Ни облачка», — пришла первая, невинная мысль в чистое сознание.

Это было одинокое небо полупустыни. Парень принял сидячее положение и осмотрелся. Как он очутился здесь, ведь он только что…

«Что?»

Никак не приходило в голову. Где он был до этого? Он вообще существовал где-то до этого?
Бескрайняя равнина, похожая на восточные равнины Колорадо раскинулась до самого горизонта со всех сторон. Если не всматриваться, то можно даже усомниться, не копировал ли пейзаж сам себя: не разнообразная, но не скудная растительность с обилием колючих кустарников, выжженной солнцем соломы. Почему он решил, что местность напоминает Колорадо? Разве тот бывал там когда-то?

«Кто я?» — наконец, пошли главные вопросы.

Юноша провел пальцами по твердому песчанику: нет, эта равнина только напоминала Колорадо, но вовсе не была им. Обман.
Он встал и приложил одну руку к виску, в жесте, с соответствующей гримасой боли. Что-то мешало. Не давало вспомнить. Зачем вообще что-то вспоминать?
Впереди был одинаковый горизонт. Полуденное солнце с ожесточением пекло, поднимая температуру до такой степени, что впереди, в дали, пространство искажалось маревом.

Шатен опустил руку и пошел, куда глаза глядят.

Не покидало ощущение постоянного присутствия. Словно, парень находился под колпаком. Сколько бы он не шел, ничего не менялось в однообразном пейзаже. Появилась мысль о том, что он ходит кругами. А между тем, солнце пекло и даже не думало менять своего положения на небосводе. Время здесь замерло в постоянном полуденном часе. Ужасном времени смерти, увядания и падальщиков.
Молодой человек остановился, и посмотрел назад: его обувь оставляла следы. Ветра тут нет, так что замести их было некому. Сейчас он задумался в очередной раз: как он вообще выглядит? Судя по тени: худощавый парень метр семьдесят. Пальцы на руках длинные, красивые. Шатен.

«Странно. Все здесь странно.»

Что-то преследовало, приближалось и одновременно наблюдало за ним. Потешалось? Кто знает. Юноша понял: если не сделать что-то прямо сейчас, то неведомая сила настигнет его. Он закрыл глаза и тяжело выдохнул. Пот выступил на лбу. Человек больше всего хотел увидеть себя, а потому инстинктивно представил все отражающие поверхности, которые только приходили ему в голову. Вновь открыв веки, парень обнаружил, что на горизонте было озеро. Однако совершенно невписывающееся в окружение.

«Его не должно быть там», — осознал разум, — «Каким-то образом я создал его.»

Мистика. Правда, сейчас бедолаге совсем не хотелось задумываться о сюрреалистичности событий. Он побежал со всех ног к источнику жизни — воде.
Озеро было, как вырезанный кусок земли по формочке, заполненный до краев кристально чистой водой. Настолько, что можно видеть пустое дно. Крайне некрасивая, неаккуратная работа «бога».
Неизвестный упал на колени на берегу и взглянул на себя самого в отражении. В одно мгновение молния пробила его разум, заполняя прежней «начинкой».

— Оливер Джон Андервуд… — попробовал на язык свое имя студент, вглядываясь в человека в воде.

Потребовалась секунда, чтобы все понять: парень находился во сне и ведущий грез явно не он. То, что он смог «сгенерировать» это странное озеро памяти — это случайность, неожиданность для его кукловода. Скорее всего, тот не ожидал, что Белиал будет сопротивляться. Значит, кем бы он ни был — он понятия не имеет, с кем именно связался.

«Точно не ангел или демон. Я бы почувствовал… Но… Как это вообще произошло?»

Демон искал просчет, который допустил и тем самым поставил себя в одно из опаснейших положений. Лорд лжи являлся превосходным иллюзионистом и только это помогло ему неумело контролировать свой сон. Больше такое, наверняка, не пройдет. В свое время, падший обучался этой магии и даже ставил эксперименты по контролю чужих грез, но то всегда оборачивалось провалом. Все-таки иллюзии и сны похожие, но удивительно разные субстанции. Поэтому Белиал мог только вытворять детские фокусы. Такие, которые входят в его перечень знаний.

— Радует, что я хоть трезв. — вслух (хотя, какая разница во сне-то) произнес Оливер и задумался.

Если бы он был пьян, то не смог бы толком контролировать силы, а если не пьян… Нет, не может быть.
В голове у пробуждающегося существа всегда были два потока мыслей и воспоминаний: человеческий и демонический. Чуждые друг другу разрывали сознание Олли, а потому тот придумал способ их не смешивать, чтобы убавить головную боль: он фантазировал себе условных «малыша Олли» и «демона Белиала», голосами которых разговаривал сам с собой с разных позиций. Они не были двумя отдельными личностями, поскольку каждый из них обладал полным набором информации о своем и чужом прошлом, но в определенные моменты по-разному распределяли свое влияние на поступки и слова Андервуда. А кое-где и вовсе сливались в нормальный единый голос разума.

— Это же моя голова? Я един тут? Почему? — вопросы отражению.

Однако отражение с некоторых пор перестало шевелить губами. Человек заметил это и отшатнулся, падая назад и отползая от картинки.

— Ну мы могли быть едиными, если бы ты не привередничал. — шум от воды. Такой же, только более низкий приятный голос с хрипотцой, как и у него.

О, да, не требовалось ни слов. Олли начал слышать… Слышать второй, параллельный канал в своей голове.
В это время из озера сошел гуманоид. Он не был мокрым, будто отталкивал от себя воду. Внешне походил на парня напротив: один в один, за исключением горящих ярким красным цветом белков глаз. Малыш Олли (внезапно для себя он стал выглядеть, как ребенок тринадцати лет) посмотрел на свои маленькие ладошки, а потом попытался вглядеться в свою демоническую сущность. Вроде бы, то был он, но вроде бы и не он. Сколько не смотри: что-то не так. Пытаешься рассмотреть, но теряешь фокусировку, сосредоточенность.

— Тебе нравится? — усмехнулся Белиал.

Человек прекрасно понимал: самодовольный лорд лжи даже здесь умудрился использовать иллюзии на самом себе.

— Лучше бы использовал НАШИ силы, чтобы выбраться, а не мной притворяться.
— Если бы упертая обезьяна помогала, а не языком чесала, то я бы нас вытащил.

Ребенок поднялся на ноги и задрал голову в попытке быть равным старому демону. Тот был прав: следовало объединиться. Ведь сейчас они раскололись только по его вине, но Олли не желал быть частью Белиала.

— Я — это ты, Ты — это я. Не помнишь? — ответил на его мысли падший и подошел ближе.

Этот демон всегда говорил складно, но человеческая половина знала его мысли. Он считал жизнь девятнадцатилетнего юноши никчемной, бесполезной и мусорной. Ни раз грозился поглотить ее и с каждым их «объединением», как акула, откусывал по кусочку человеческого, чтобы растворить в огромном себе без остатка.

— Ну слушай, это не я приношу нам проблемы. Думаю, только с моей подачи мы и смогли создать это озеро, а вот с твоей подачи наша «команда», скорее всего, вляпалась. — Белиал обошел мальчишку и взял того за плечи.

Никто из них не помнил последние часы, предшествующие попаданию на равнины.

«Хотя бы не так глупо, как в прошлый раз получилось с суккубом несколько месяцев назад. На том спасибо.»

— Ну так давай, мистер дьявольское совершенство. У тебя же все силы. Вытащи нас. — ехидно отозвался тот и сбросил чужие руки, развернувшись.

Для них было в новинку видеть и осязать друг друга. Раньше все споры становились только мысленными и приносили легкую головную боль, которую они, единогласно (по своим собственным причинам) глушили алкоголем и табаком.

— Не все, — поправил демон и осмотрелся: ничего не изменилось, странно, — И ты это прекрасно знаешь, дорогая моя одна десятая. Но ведь ты боишься объединиться и, однажды, исчезнуть, поросеночек? Так что закрой рот и думай над тем, как привести наше бренное тело в сознание.

Мальчик состроил обиженную мину, но все же задумался. Внутренние рассуждения Белиала мешали, но были здравыми. Он думал о силе противника. Если тот был не мастак в контроле сна, то у них есть двадцатипроцентный шанс выйти сухими из воды, а если…

— А если тот мастер? — нетерпеливо поинтересовался Олли.
— Тогда можешь помолиться моему Отцу. Хотя, он все равно не придет.

По крайней мере была надежда, что неизвестный не собирается их убивать. Слабая такая.

«В чем ты скрываешься? Где?»

Отредактировано Oliver J. Underwood (2018-10-02 19:28:28)

Малыш Олли почувствовал нечто странное. Третий голос. Не совсем даже голос, ибо его шепот был не словесный. Он лился куда-то намного глубже. Выгонял из души важные мысли прочь и заполнял чем-то новым, сладостным. Привкус этого желания походил на ложь Белиала: изысканный и тонкий. Вернее, походил на то, что уже утрачено.
Падший ослаб и его нынешняя форма сейчас была блеклой тенью прошлого «мерзавца, пытающего ваши мысли».

Нет-нет-нет-нет. Что-то не так. Тогда откуда был этот третий полусмешок?

Человеческая половина посмотрела в спину демону, который рассматривал горизонт.

«Ты ничего не слышишь?» — попытался мысленно задать вопрос парнишка, — «Эй.»

Вновь пустота. Белиал молчал. Он хоть и был глупым шутником, но сейчас, казалось, настроен серьезно и не стал бы пропускать прямые вопросы из скуки. Да и если бы решился, Олли мгновенно понял это.

— Белиал? — новая попытка вслух озвучить свои опасения.
— Глупый ребенок. Что я сказал? Помолчи хоть пять минут!

Гнев охватил «ребенка» и тот посмотрел на свои руки. Или это уже сказал сделать шепот? Казалось, с кончиков пальцев сыпется весь его мир: обычная жизнь, перспективы, учеба, желания. Он положил все на алтарь своему демону!

— И за это ты постоянно унижаешь и оскорбляешь меня? Пора бы уже просто признать, что ты видишь во мне очередное доказательство своей слабости! Кто, по-твоему, меня извратил? Кто влиял на меня неосознанно с самого детства? Ты разрушал свой собственный сосуд, а потом еще и смеешь винить в этом меня! — кричал в лицо развернувшемуся и удивленному Белиалу Оливер.
— Этот сукин сын…
— Да забудь ты о нем! Я с тобой разговариваю, не бегай от проблем, как всегда!

На этот очередной выпад лорд лжи ответил только ехидной усмешкой. Он и вправду ни во что не ставил свою другую, более эмоциональную половину. Белиал был высокомерен и эгоцентричен. Даже если тот и понимал, что партнеру дурят голову, то все равно уже не мог «схавать» шквал претензий.
Малыш Олли закрыл глаза и тяжело выдохнул, поняв, что бьется в дубовую стену.

«Надо успокоится...»

— Да уж, успокойся, мальчик-истеричка.

Белиалу прилетело в лицо кулаком от взрослой версии ребенка. Падший не шутил, когда говорил, что человек действительно контролирует их общие силы, в том числе. Юноша обернул свой облик на другой, менее унизительный, а дальше уже не смог держать себя в руках.

С другой стороны, красноглазый легонько дотронулся до разбитой губы. Ему показалось удивительным, что в этой иллюзорной реальности он мог чувствовать физическую боль на уровне человека. Это даже, не на шутку испугало.

— Бьешь, как девочка, Олли. — флегматично вернул в прежнее положение голову демон, — Ах да, я и забыл, что в школьной компании задир ты всегда смотрел на все со стороны, как король. Мамочка ведь не ободрит кровоподтеков.

У обоих одинаковых, на первый взгляд, юношей горело в груди. Ярость, зависть, надменность, отвращение.

Оливер делает новый замах рукой, но пролетает мимо, когда демон с легкостью отклоняется в сторону всем корпусом. Еще один и тот же результат.

— И как ты себе это представляешь, идиот? — рассмеялся Белиал, — Вернул себе тело взрослого? Что же, я оценил. Но вот нападать на меня… Глупость, недостойная моего сосуда.

Бывший ангел развел руки в стороны и в ту же секунду просто испарился. Его неудачный спарринг-партнер же остался стоять рядом с озером, тяжело глотая пыльный воздух. Юноша два раза с силой пнул землю и стал звать лорда лжи по имени.
Так просто он не даст ему сбежать. Не сегодня.

К счастью, красноглазый в ту же секунду, как развел руки в разные стороны, переместился в пространстве на далекие километры. Как и ожидалось, здесь были точно такие же колючие кусты и песчаник. Идентичный пейзаж.
Только во сне падший мог провернуть нечто подобное: иллюзии — его стихия и хоть он не может управлять грезами полностью, некоторые законы жанра здесь все еще работали. Озеро создать смог, так почему бы и не полетать?

Главной причиной побега была не драка, а то, что скрывалось под ней. Белиал и сейчас чувствовал этот хаос в мыслях другой половины. Примерно сразу он догадался и об инородности этих желаний и идей. Не то чтобы малыш Олли не чувствовал то же самое и говорил то, о чем не думал, но лорд лжи контролировал в нем эти порывы к бунту, методично изничтожая в зародыше. А тут приходит какой-то хрен и варит из их головы кашу, к чертям собачьим руша все его планы по медленному завоеванию единого сознания. И эти планы исполнялись не один месяц.

«Я не услышал то, что ты сделал с ним, но это не интересно. Интересно лишь только, слышишь ли ты меня?» — задавал вопрос в пустоту он, вовсе не ожидая ответ, — «Так вот, слушай: за то, что ты порушил все мои планы, я лично заставлю тебя медленно и сладко страдать. Кем бы ты ни был.»

А пока шатен сел на песок в позу лотоса, успокоил свое негодование и жажду мести, да закрыл глаза. Белиал не думал, что когда-нибудь будет по-настоящему серьезен еще до полного своего пробуждения. Время вспомнить, кого здесь звали соблазнителем и манипулятором.

Ему пришло кое-что в голову. Люди зачастую просыпались во время своих кошмаров или когда вестибулярный аппарат сбоил. Допустим, от ощущения падения. Что-то подсказывало, что напугаться в достаточной степени у него не получится, а вот чувство падения… Нужно запомнить.
Еще люди просыпаются от слишком сильных физических потребностей, вроде голода, жажды, нужды или плотского желания. Неизвестно, сколько они здесь проведут времени, пока хоть одна из потребностей даст о себе знать.

«Тогда остаешься только ты, любитель снов.» — легко улыбнулся шатен, найдя единственный выход, — «Я может и плохо справляюсь с контролем иллюзий во снах, но, знаешь, с остальными силами я справляюсь еще хуже. Иногда, могу перестараться.»

Ему потребовалось некоторое время, чтобы сбросить ногу с тормозов, которые он все время сдерживает. Раньше это выливалось в огромную боль, вплоть до потери сознания Оливера.

«Интересно, я первый проснусь от боли или ты меня разбудишь?»

Демон открыл глаза, которые горели еще сильнее, чем прежде и поморщился. Видимо, его другая половина уже почувствовала что-то неладное.
Падший решил найти плута и схватить того за руку. Пусть только попробует он что-то внушить ему или малышу Олли. Белиал умел заглядывать в самое сердце и искать самые потаенные желания. Того, кто связан с ними через сон почувствовать было очень даже возможно.

«И чего же ты желаешь...»

Есть? Несколько удивился бывший ангел. Неизвестный питался ими. От него таки разило странным желанием энергии.
Белиал подозревал о существовании таких сущностей, но редко сталкивался, а уж тем более вступал в конфронтацию.

«Если ты хочешь, то возьми лично. Я тут.»

Демон воспользовался своими способностями и многократно усилил голод. Добавил в нее нотки безумной тяги. Даже, пожалуй, перестарался, впрочем — как обычно.

«Еще не хочешь разбудить меня? Только тогда я прекращу.»

Отредактировано Oliver J. Underwood (2018-10-02 22:42:13)

Тень человека падала на песок, вовсе не растягиваясь от полуденного светила. Его демон всегда думал, что такая тень была олицетворением их состояния: маленькая, насыщенная, прячущаяся от самого яркого и сильного солнца за день. Даже сейчас Оливер чувствовал мысли и желания Белиала. Тот хотел спрятаться и вести дела из укрытия.

Противостояние с невидимым врагом…

Да, Олли понимал, что здесь есть кто-то еще (хотя бы просто из мыслей более опытного лорда лжи), но его это очень типичное поведение соперника раздражало.
Человек был благодарен незнакомцу, что тот помог ему выразить все то негодование, которое он не смог бы выпустить из-за собственного положения вечно терпящего. Пусть тот питается ими. Плевать. Уже осточертела вся эта жизнь между пьянками, гулянками и болью.
Сейчас хотелось одного — врезать Белиалу, как следует, за его существование. Тысячи противников не смогли, а он сможет. Тем более, что здесь сделать это становилось легче. Пусть придурок почувствует, что с Оливером Андервудом нужно считаться.

Из песка сформировался другая, новая версия его самого.

«Обличье контролирующего сон? Нет, не совсем.»

Выслушав весьма самодовольную речь нахала, человеческая половина внимательно осмотрела «идеальную» фигуру.

— Да, не так чтобы уж, дружище, спасибо, — кривит рот в злобной усмешке он, — Этот придурок знает, что я его чувствую, как свою руку, и, что обязательно приду за ним.

Оливер развернулся спиной к иллюзии и пошел по направлению к Белиалу. Он поднял руку и помахал назад.

— Я терпеть не могу семейный бизнес. Аристократа из меня не сделаешь, как ни крути. Молодец, что попытался. Было забавно. — кинул слова он вслед.

Юноша шагал, раздумывая над тем, как ему перемещаться. Технически, можно было прилететь мгновенно к демону, но фактически человеческая половина понятия не имела, как это сделать. То, что он сумел вырасти до взрослого состояния — это событие само собой произошедшее. Из их тандема направлял и использовал силу всегда Белиал, хотя по праву равенства они имели доступ к ней в одинаковой степени.

Он решил сделать то, что делали они вдвоем до этого: закрыл глаза и представил перед собой демона.

…

В то же самое время, лорд лжи слышал мысли и слова человеческие, но их звучание было на втором плане, заглушенное мощным потоком его собственных. Сложнее это было от того, что Оливер и Белиал имели одинаковые, на данный момент, эмоции: раздражение и негодование. Их желания и мысли кое-где сливались.

Стало невыносимо горячо от плавящегося стекла под ним, но демон вновь закрыл глаза и не сопротивлялся. Боль — это хорошо. Значит, их сон, ведомый разумом, начинает испытывать перегрузки. Подобно тому, как некоторым больным с температурой снится адское пламя, а затем спасающая прохлада... Только без второго пункта. Падший не даст Оливеру видеть спасительный сон. Исключительно невыносимый.

«Просыпайся же.»

— Мои легионы заперты в аду. Думаешь, я жалею, что те не смогли выбраться?

В какой-то момент, в одной из своих жизней, он мог вывести адское воинство на землю человеческую и, упустив этот шанс, бесспорно жалел о пролетевшей возможности, но…

«Нельзя. Это принесет Люциферу только проблемы.»

Горечь мгновенно испарилась. Стоило лишь только вспомнить, для чего все это было. Ради кого.
Бывший ангел готов на все, если этого пожелает его возлюбленный брат. Белиал страстно мечтал увидеть, как далеко тот может зайти в познании тьмы. Когда-то Агриэль был ее хранителем, но сейчас эта нестабильная субстанция давно вырвалась и рассеялась по свету.

Хранить было нечего. Только весь мир. Что он и делал, наблюдая и выворачивая людей наизнанку. Демон имел свое, извращенное понятие слова «хранить».

Открыв глаза во второй раз, он увидел себя самого: те же горящие глаза, полный надменности вид. Правда, отчего-то тот держался несколько уверенней.
Лорд лжи почувствовал, как два потока мыслей смешиваются в общий неконтролируемый вальс. Это не было похоже на их обычные «слияния». Они не дополняли друг-друга, а воевали настолько тесно, что стремились убить, а не вытеснить, как обычно.

«Так ты уже рядом? Быстрее, чем я ожидал. Умнеешь», — мысленно поприветствовал Белиал соперника.

Оливер появился прямо перед лже-демоном и ударил того в лицо. С маски-обманки посыпался песок.

— Это не я, — сидя позади, отозвался Белиал, — Беру свои слова назад: ты все такой же глупый.

Человек развернулся и с яростью посмотрел на медитирующего в стекле. Выражение его лица тут же изменилось на недоуменный и немного испуганный.

— Тебе там нормально? Не печет? — издевательски спросил юноша и уперся руками в бока.

Демон сидел на раскаленном до красна стекле, а вокруг него текла жидкая, уже расплавленная версия этого же материала, испаряя всю доступную влагу в воздухе. При этом, темный ангел в центре не обливался потом. Только запекшаяся кровь на губе свидетельствовала о невыносимой жаре.

— Вылезай оттуда! — прикрикнул на него Олли, когда не получил ответ.

«Это тебе надо, а не мне. Сам лезь.» — подумал Белиал, — «Это всего лишь песок, который стал стеклом.»

В действительности же он сознательно блокировал боль, ощущая лишь путаницу в собственных мыслях. В таких условиях запекающегося мозга сложновато творить «магию», но опытный демон пока справлялся, продолжая копаться в сердце неприятеля. А где-то в реальности их общее тело щурилось и ворочилось в ужасном нескончаемом сне.

— Эй, я все еще жду тебя. Только давай в этот раз в болванчика побольше своей личности впихни. Как видишь, сам с собой я уже наобщался! — взывал сидящий.

Оливер все понимал и видел, но не мог унять свою злость на Белиала — она просто не проходила. Поэтому человек тяжело выдохнул, не надеясь получить от высокомерного эгоиста ни капли лишнего внимания. Затем принялся ходить взад-вперед, раздумывая, как ему пройти по рекам стекла. Боль-то он блокировать не умел.

Отредактировано Oliver J. Underwood (2018-10-03 16:07:38)

Что-то менялось.

Трансформация неизменного окружения, словно местный апокалипсис, венчал маленькую победу самодовольного демона. Ему казалось, что вот она, желанная цель. Скоро их тело проснется.

Но нет.

Хоть птицы и падали, как подбитые твердой рукой охотника, а растения вяли, но демон поторопился праздновать и позабыл о шумном Оливере.
Внезапно озеро обернулось острыми шипами-иглами, которые угрожающе вертясь рядом. Падший следил за ними взглядом, думая о подвохе. Кажется, песок взмыл вверх огромными дюнами, загораживая обзор на человеческого детеныша. Мысли его и вовсе утихли, отражаясь лишь слабым потоком странных желаний в голове.

«Проделки снотворца?» — спросил сам себя и у Олли Белиал.

Ответа он не получил. Видимо, враг стал прикладывать еще больше сил для разрушения хрупкого сознания.
Хоть озеро и затвердело, но все равно было немыслимо жарко. Очевидно, из-за того, что ангел и не думал давить по тормозам. Иглы для него были просто признаком новой стадии удушающей боли.

«Что? Удушающей?»

Этот эпитет не принадлежал ему, а звучал от другой половины.
Только сейчас красноглазый забеспокоился о напарнике. Вполне логичным казался исход, что неприятель переключится на более слабого противника.
Демон поднялся на ноги, не отводя взгляда от почти прозрачных шипов. Голос шел из ниоткуда и одновременно ото всюду, разбиваясь и множась от частичек стекла в воздухе, которые замерли в ожидании команды хозяина.

— Так ты меня задержать решил? — усмехнулся он, — Конечно, не отдам. Еще чего. Ты, итак, слишком много сожрал. — нахально бросил демон, не раздумывая.

Однако в голосе все равно была слышна некоторая нервозность.

Он был слишком самовлюблен, чтобы допустить передачу другой своей половины незнакомцу. К тому же, иногда, этот человек даровал ему то, чего не достает всем существам: жажды жизни и простые эмоции. Трудно было это признать, а потому Белиал думал только о гордости и оправдывал себя жадностью.

Проникающий в сон съел много исходящей энергии, введя в состояние войны две половины. Теперь это даже алкоголем не исправишь — голова все равно будет разрываться. Со временем, падший возвратит их отношения на прежний уровень, но, вместо этого, он мог бы продолжать двигаться, а не топтаться на месте. И этого простить было невозможно, ведь он стремился пробудиться как можно быстрее.

…

Оливер наблюдал за сидящей своей копией. Несмотря на невозможность сфокусироваться на нем, с закрытыми глазами и спокойным лицом тот выглядел очень похожим. Лишь мелкие детали выдавали в нем демона: властная осанка, которая не была присуща человеческой половине, приподнятый подбородок, холодная уравновешенность в любой ситуации. Так мало и так много, чтобы абсолютно не быть «малышом Олли» с тем же лицом.
Это бесило, раздражало. Вот он: сидит и молчит, и даже этим умудряется его унизить. Куда ему тягаться в силе с «многовековым мудрецом»?

Может, он и вправду глуп?

Его ноги, словно в подтверждении этой мысли стали проваливаться в зыбучий песок. С каждым его шагом становилось все сложнее и сложнее, как бывало и в жизни.

«Ты не должен сопротивляться, Олли. Я — это ты, ты — это я», — вспомнилась эта до тошноты отвратительная фраза.

Может, не стоит сопротивляться?

Парень остановился и посмотрел вниз, на уже ушедшие по щиколотку ноги, а затем коротко, с надеждой, на Белиала. Сейчас между ними было раскаленное и трескавшееся стекло. Но, по правде, оно было между ними всегда. Бейся в него с просьбами, угрозами и предложениями… Все бесполезно.

Внезапно, выросла дюна, которая уносила в своем потоке подальше от демона.
Песок продолжал обволакивать. Каждая песчинка была живой, имела сознание, но действовала по инстинкту общего, чьего-то большего, желания. Он утопал в этом сильнее и сильнее, чтобы затем, в конце концов, окончательно сдаться. Расслабиться потоку прохладных частичек на своем теле, которые были так похожи на дуновение воздуха из чужих губ.

Олли дернулся. Не рука, но лапа схватилась за его шею.

«Удушение.»

Он не мог потерять сознания в собственном сне, но ощущения были похожими. Странный привкус во рту, темные зайчики на периферии. Думать не получалось. Вместо мыслей вторглось чужое нетерпеливое «я» и обхватило своим эгом целиком, вслед за песком.
Оливер тоже стал желать этого. Желать быть выпитым без остатка. Так будет проще. Так будет приятнее.
Парень редко испытывал это страстное чувство, похожее на секс с красивой девушкой или парнем. Сладкое и томительное. Заставляющее развернуться всей своей (сверхъестественной) силой и схватить его источник за зыбкие, несуществующие плечи. Пьяным взглядом увидеть чужие уставшие глаза. Чем-то похожие на его обычные уставшие очи.
Хотелось притянуть, накрыть чужие губы своими в доверительном медовом поцелуе, но дышать было уже невозможно. Еще немного… еще чуть-чуть…
Руки обессиленно обмякли и повисли в воздухе, а глаза продолжали взывать к неизвестному лицу.

«Верни», — это бы не его, но чужая мысль со стороны дюны, а вернее, за ней.

Кому же она принадлежала?...

«Если он умрет… Я клянусь, что не оставлю тебя в покое нигде и никогда.»

Кажется, Белиал все же ударил по тормозам.

Белиал прищуривается в поиске невидимых глаз. Чувство постоянной слежки, неисчезающее ни на секунду сейчас лишь усилилось. Буквально до точки. Правда таких точек было несколько. Демон чувствовал, что поддел повелителя грез. В каждой стеклянной игле были его пытливые глаза. Враг испытывал и недооценивал красноглазого. Глупцы, уверенные в своей неуязвимости всегда такие. Падшему они нравились.

Теперь у него есть хоть что-то. Когда же незнакомец молчал, лорду лжи было трудно вести бой.

— Хочешь сказать, ты ветер? — парень все еще следил за неожиданным движением игл, — Я тебе не верю. Когда-нибудь ты ослабнешь, станешь осязаем и тогда… Тебе лучше всматриваться в каждую тень.

Он редко слышал что-то же настолько самоуверенное и вздорное. Это немного раздражало. А еще больше раздражало отсутствие мыслей другой человеческой половины.

— Потому что я уже знаю твой главный прием, а ты и понятия не имеешь, как далеко я могу зайти. А хотя… Нет, посмотри сам.

Падший впал в собственные воспоминания. Точные, без смутных деталей. Он сжигал целые деревни, соблазнял и обманывал невинных, притворялся царями, основывал культ, был одним из генералов восстания Люцифера.
Но самым важным стал эпизод, в котором ему предсказывают умереть от руки Князя Света во время нового апокалипсиса.

«Я не умру до этого. Навсегда, точно. А ты можешь так про себя сказать? Уверен ли ты, что твой дух бессмертен?»

Белиал протянул руку и прикоснулся к кончику единственного замершего стеклянного острия. Из указательного пальца пошла кровь и демон посмотрел на рану. Он получал повреждения во сне, но был уверен, что не в реальности. Скорее всего, он создавал щели в себе и струился энергией. Но это было лишь предположение.

— Желаешь сделку? — усмехнулся парень.

Как иронично, что тот, кто не является демоном, предлагает ему, лорду лжи, сделку. Весьма недостойно, но терпимо. Падший привык заключать сделки со смертными и не только. Одно дело, честность, другое дело, что в каждом контракте существует юридическая лазейка.
Как же он любил их обманывать. Тех, кто считает себя победившими. Таких же глупых ангельских генералов, которые побеждали сражения, чтобы затем обнаружить себя загнанными в ловушку.
За это плутовство он, будучи в плену, поплатился пытками и крыльями. Его лишили способности летать, превратив их в поддерживаемый лишь силой воли пепел.

Белиалу не нужны перья. Он «ничто». Ну, или так думали его палачи.

Верно. Ему не нужны крылья. Ему нужно все.

Даже сейчас, в глубине своей черной души, он наслаждался происходящим. Ведь он тоже ужасно страдал от скуки. Наконец, кто-то заставил его поволноваться. Отобрал никчемные игрушки реальности и предложил куда большее, занимательное.

— О, да. Я согласен на сделку. Мне хочется убить тебя, но, пожалуй, сильнее я хочу Оливера.

«Он нужен мне, чтобы чувствовать человеческие эмоции.»

За последние месяцы ангел начала нашел в эмоциях странное, извращенное удовольствие. В своей скуке он впервые смог развлечься чем-то еще, кроме битв и экспериментов. Молодой разум парня по-своему был занимателен. Иногда хотелось отдаться его порывам специально и посмотреть, куда это заведет.

Демон не привык что-то предлагать, а потому замолчал и надолго задумался, пока воздух резало мелодичное звучание вращающегося стекла.

— Ты, как я вижу, любишь развлекаться? Почему бы тебе не понаблюдать за моей весьма забавной жизнью вблизи? Полагаю, там найдутся и другие существа, что будут тебе по вкусу. А до этого я буду питать тебя, но при условии, что не так много, как сегодня.

…

Оливер чувствовал себя мешком или тряпичной куклой, которую перебирают, мнут и вращают. Он закрыл веки, не в силах уследить за вездесущим песком и просто прислушался к чувствам. Осязание здесь полезнее пары глаз.
Юноша испытывал прохладу в жесте незнакомца, но понимал, что это леденящая усмешка, а не забота. За долгое время общения с Белиалом он хорошо понимал фальшь. То как она работает, создавая иллюзию повышенного внимания к собственной персоне.

Поэтому его и бесили все слова лорда лжи: человек знал, что тот считает его мокрым местом, но все равно, по-своему, заботиться о нем.

Почему?

Он ведь не был сосудом, а просто обитал в нем на ровне с красноглазым. Тогда почему это существо говорило, что Олли нужен демону? Ах, да. Как яблоко. Он же хочет его поглотить.

— Вы одинаковые. — он будто сплевывал эти слова.

Сейчас он, все еще наполняемый желанием, чувствовал, насколько те походили друг на друга. Насколько вообще, существа походили друг на друга. Ужасные эгоисты, любящие играться с судьбами. Оливер удивился себе, ведь еще мгновения назад он нашел этого «песчаного короля» привлекательным и уставшим. Теперь все было яснее некуда.

— Хватит… — язык заплетался, не слушался, — Верни меня... Ему я хотя бы могу врезать. — он говорил медленно и флегматично.

Сейчас он ненавидел песчаника, но и страстно желал одновременно. Все потому что к нему не вернулся здравый рассудок. Вместо него был песок по всему телу, который доставлял удовольствие.

С такими бурями в душе Олли и впрямь может стать слабоумным.

Демон стоял и демонстративно молча ждал, принципиально не отвечая на реплики незнакомой фигуры. Он думал только об одном: как вернуть человека. А ведь раньше, скажи ему, что он будет так озабочен другой своей половиной и падший бы рассмеялся.

Жизнь — это ирония.

Впервые Белиал понял, насколько нуждался в том, кто когда-то жил в его сосуде. Наконец, осознал, что человеческая часть — это его часть. Не просто прошлое, которое принадлежало не ему и ему одновременно, а действительно, его кусок.

«А ты прав, Олли», — красноглазый не любил этого признавать, но иногда приходилось, — «Ты — это доказательство моей слабости.»

Человек был не отдельной личностью, а концентрированной версией доказательств изменений некогда сильного демона. Того, который продолжал этой бывшей силой кичится.

Кого он обманывал?

Раньше он сжигал целые деревни, но "раньше" уже сгинуло во времени. Сейчас лорд лжи отвратительно ослаб и наполнился стыдом. За уровень сил, потерю некоторых способностей, высокомерие, страх, пленение царем Соломоном, частые перерождения. А самое главное: за долгое пробуждение в юноше, который жил с мыслью, что он просто немного странный подросток, а не демон. Нет, это ОН жил с этой мыслью и хотел бы жить. Вот почему ему был дорог и отвратителен малыш Олли. И «малыш» в этой кличке лишь подчеркивало трепетное отношение Белиала, а не унижало.

Оливер открыл глаза и обнаружил, что его руки были подняты. Он не чувствовал пальцы, лишь слабое покалывание в них, как при анемии. Наверное, так и должен чувствовать себя парень, созданный из чистой энергией их спящего тела.

Способность мыслить постепенно возвращалась, на удивление. Словно Белиал добровольно делился своей энергией, но этого не могло быть, ведь так? Демон всегда лишь забирал, но не отдавал. Таков он по своей скотской натуре.

«Умирал? Что? Кому это он?» — не понял человек, глядя вверх на свои собственные поднятые конечности.

Он вспомнил. Там еще был Белиал. Из-за отсутствия слышимости чужих мыслей парень и позабыл о близком местонахождении лорда лжи.

«Совсем как раньше, когда тебя не было.» — мягко улыбнулся он сам себе и демону одновременно.

Песочный дух продолжает что-то шептать. Как сладко. Достойно настоящего змея-искусителя. Хотелось вестись, но разум (самопожертвованием демона) начал вытеснять заполняющий песок.
Он месяцами противостоял падшему ангелу, противостоит и песку.

— Я не верю. Ты пришел насытиться, а не жалеть меня... — приятный голос юноши звучал чуть бодрее.

Вместо ответа он провалился на твердую почву, мягко опускаемый незнакомцем. Прохладные песчинки сменились сначала на теплые, а потом и исчезли вовсе. На мгновение Олли почувствовал удушающую пустоту, еще хуже, чем когда его по-настоящему душили. Одиночество. У него забрали энергию, но вместе с тем что-то более важное… Часть души. Вывернули, изучили, заставили желать и бросили на землю.

«Ты не такой же. Ты хуже.»

Ему очень хотелось быть выпитым, убитым, уничтоженным, а не оставленным, брошенным, как надоевшую игрушку, которую возвращают хозяину.
Да, теперь ему предстояло схлестнуться с Белиалом. Опять. А поглотить себя этому уроду он не даст. Из принципа.

Но тут демон усилием переместился за экраны и взял человека за плечи.

— Теперь я слышу твои мысли, а ты? — голос все еще был холодным, но хотя бы не оскорблял, на том спасибо.

Олли напрягся и действительно: о, чудо, второй поток мыслей появился. Он даже успел соскучиться, в какой-то степени.

«Да.»

— И я чувствую то же самое, что… и... и... эм. Поговорим об этом позже. — демон не показал этого лицом, но человек знал, что тот был весьма шокирован.

Они оба думали и оба были удивлены происходящим в лапах песочника. Ни одна часть сознания так и не решила, нравится ли им это или нет. Только Белиал, вместо смущения, нашел это занимательным. Ведь впервые они были отделены, с тех пор, как тот пробудился. Чувствовали и мыслили не связанно, а по-настоящему по-разному.

Песчаник легко отделял частички сознания друг от друга, делая их обособленными, как песчинки, но не разъединял окончательно, сохраняя цельность разума. Такая способность показалась демону выгодной в будущем. Во всяком случае, при желании это можно обратить в плюс.

— Мне удобней, благодарю, — учтиво обратился демон к песку.

Сейчас он был их общим голосом. Поэтому падший одной рукой отодвинул идентичного, но такого отличающегося паренька в сторону и продолжил:

— Я хотел заставить тебя меня разбудить или проснуться самому, но, видимо, — он посмотрел на человеческую половину без укора, — не получилось.

Красноглазый снова и снова вертел в голове эти странные ощущения, полученные Олли. У них были разные желания и цели, но это не значило, что они не могли их прочувствовать друг у друга, ведь те были двумя половинами целого.

— Тебе симпатизирует малыш Олли? — вместо ответа он задал новый вопрос и изучающе наклонил голову на бок, — Я нахожу забавным твое двоякое отношение к нам. Мы ведь одно и то же. Просто две грани человека по имени Оливер Джон Андервуд. Еще не забыл того, который был в начале? По пробуждению ты столкнешься не с милым мальчиком или мною, а с именно с ним. Он алкоголик, любящий причинять боль себе и другим людям, вечно скучающий тусовщик и бабник, да и неуравновешанный импульсивный хитрец, к тому же.

Человек быстро поднял голову и раздраженно посмотрел на Белиала.

«Заткнись, придурок, или я точно тебе врежу», — подумал вспыльчивый парень.

Бывший ангел перевел свой взгляд в ответ. Было в его светящемся взоре что-то… необычное. Ощущение, которое всегда возникало у Олли, когда лорд лжи что-то замышлял и плел свои сети.

— Быстрее разбуди нас, пока он... — опередил Оливер и развернулся лицом к духу, но другая половина закрыла своей рукой его рот.

Шатен отчасти был благодарен такому жесту и не сопротивлялся. Не хотел больше слышать желчь: не из уст воображаемой половины, не из уст снотворца. Особенно, если это касалось его персоны.

Итак болела оторванная куском душа.
Наивный (как сказал бы красноглазый) человек имел вопросы, но не желал услышать на них ответы.

«Какой глупый и забавный паренек!» — сам про себя подумал Олли словами демона, — «Когда я проснусь, это пройдет… Должно пройти. Я ведь не являюсь полной версией сознания... Всего лишь отголосок детства и юности.»

Он успокаивал себя, как мог. Белиал, однако, даже мысленно не допускал усмешек. В очередной раз, удивительно, почему. Может более мудрый демон знал что-то, чего не знает он?

«Это потому что он слышит наши мысли? Ты что-то придумал? Ты что-то понял?»

Олли показалось, что песочник вновь блокировал его и терзал. На душе стало теплее от этой мысли… Песок…

«Возьми себя в руки и угомони свои фантазии хотя бы на время, маленький извращенец.»

А Белиал, как всегда, беспощаден.

Белиал равнодушно хмыкнул и пожал плечами. Конечно же, он не знал работу сил песочника, да и откуда ему было знать? Нужно было импровизировать из того, что есть. Он ставил на кон все, но так было всегда. Это весело. Чаще риск оборачивался приятными дивидендами, чем неприятными последствиями. В конце концов он же тот, кого звали покровителем азартных игр, «демоном счастья». Кое-где он даже подталкивал людей на придумывание такой концепции, как «азартная игра», в принципе. Отец костей.

— Никто не знает себя до конца, верно? — это был риторический вопрос.

«Особенно, то, куда могут завести желания», — он был искусителем и чувствовал себя, как рыба в воде, в сердцах смертных и бессмертных.

Демон обратил внимания, что снотворец так и не ответил на поставленный в начале вопрос о симпатии. Ему показалось это забавным, но он промолчал. Сейчас не следовало углубляться в эти сложные отношения.
Мальчишка считал своего похитителя хуже демона, а сам демон удивлялся, что кто-то вообще во всем мире показался малышу Олли страшнее и опаснее Белиала.

«Человеческие инстинкты, ха? Или банальная чувствительность?» — задал вопрос человеку падший, но ответа не получил. Возможно, из-за нахальной постановки вопроса. Ну, или бунтарского духа другой половины.

Опасаться этой фигуры было правильным, но не по той причине, которая вертелась во втором потоке мыслей. Как-то по-детски глупо это все. Наивно и… влюбленно.

«Так тебе нравятся плохие парни, Олли?»

Конечно, он знал ответ на этот вопрос: им обоим они нравились. Только весьма по-разному. А жесты песочника не могли впечатлить старого прожженного насквозь лорда.

С этой мыслью они проваливались в глубину, сливались и вращались в едином потоке. Белиал знал наверняка, когда они проснутся — будут едиными, потому что у них есть одна цель.

Темнота. Легкость. Падение. Тяжесть.

Все повторялось. Все циклично. Удивительно, насколько повелитель снов был убедителен в своей иллюзии. Оливеру Джону Андервуду, наверное, захотелось бы взять у него урок, если тот не был бы таким высокомерным говнюком.

Парень открыл глаза, медленно приходя в сознание. Он исказил свое мирное лицо гримасой боли и быстро подскочил на диване, приняв сидячее положение.

— Блять. — выругался себе под нос юноша и согнулся, да начал массировать виски пальцами, — Просто обожаю это говно.

Не обращая никакого внимания на гостя (а он заметил его присутствие с первой же секунды), Олли протянул руку за бокалом вина и выпил его залпом.
Затем, пришло легкое успокоение. Кажется, он заснул в одежде. Опять.

«Надо уже начать нормально раскладывать диван», — мимолетная мысль-укор самому себе.

Хорошо хоть демон не спорил с человеком. Правда, боль все равно присутствовала. Иного рода. И этот «иной род» только что поздоровался с ним.

Шатен повернул голову на источник шума, все еще щурясь спросони и случайно заметил чашку чая на полу. Это вызвало усмешку. Сквозь боль. Выглядело так себе.

— Спасибо за чай, дорогая, — прохрипел парень, — Боюсь, он мне не поможет.

Демон поставил пустой бокал обратно на пол и отвернулся от виновника торжества. Кажется, ему что-то больно прилетело в спину, заставив спустить ноги на пол, и, поднять срикошетивший туда же смартфон. Благо, тот не поцарапался.

— Ладно, не буду язвить, только не кидайся в меня еще и посудой.

Он разблокировал свой телефон и покопался в контактах, чтобы затем заблокировать и упрямо уставиться голубыми глазами на незнакомое лицо.

«Дариуш Рингер?»

— Ты же не отсылал никому смс-ки сомнительного содержания, пока я спал? — он не был уверен, что этот тип не конченый говнюк, хотя, многое указывало на это. Впрочем, это не повод сомнительно ни пошутить.

«Матерь божья, ну почему у всех маньяков такие красивые рожи. Чем я хуже?» — по привычке оценил незнакомца Андервуд.

Поднявшись на ноги, юноша молча утопал в ванную, ловко миновав скопление посуды у своих ног. Квартира-студия — забавная, но тяжелая вещь. При желании, нигде не скроешься от пытливых глаз.

Уже в ванной он посмотрел на себя в зеркало. Ни красных сияющих глаз, ни детских рук — ничего. Все по-старому: взъерошенные волосы, уставший взгляд, бледная кожа.
Оливер поспешил привести в порядок свой внешний вид, чтобы затем вернуться к «приятелю».

— Учитывая все, что я пережил, да еще и с двух сторон… — тяжело осознавать сон с разных точек зрения одновременно, а потому его мозг раскидал это по отдельным фрагментам, — Может, ты и в душ со мной решишь сходить? — с серьезным видом выдал очередную «искрометную» шутку демон.

Олли нашел свое полотенце в кипе вещей и перекинул его через плечо, а затем приземлился обратно на диван.

— Ты весьма наглый, даже для существа, не находишь? Я бы мог прыгнуть тебе в объятья, но, знаешь, то, что там творилось… В общем… Я не зверушка в зоопарке, и не нуждаюсь в жалости. Да и спасибо мне говорить тебе не за что, это ведь ты напал первым.

Парень откинулся на спинку и сложил руки на груди, чтобы затем поднять голову и закусить губой в задумчивости.

— Короче, просто скажи, как и когда я буду расплачиваться с тобой и на этом пока разойдемся. Мне нужно… Подумать. Потому что часть меня тебя обожает больной привязанностью, а другая часть ненавидит. И я еще пока не хочу сходить с ума окончательно.

«Глупый стокгольмский синдром.»

Демон был поражен порядочностью песочного человека. Даже чуть не расхохотался, но вовремя сдержался.
Ничего, странные люди странны во всем. По собственному опыту знает. Хотя бы не пытается его убить — на том спасибо. Ах, да, у них же «контракт». Белиал не верил, что без него Дариуш не убил бы его.

Сомневаться во всем — профессиональная привычка лорда лжи.

А сидящий парень и не думал стесняться своей навязчивости. Лишь сильнее вживался в роль «властелина» положения, которым, по факту, больше не являлся. С чего этот нахал вообще решил, что такое существо, как демон, будет что-то там исполнять?
Нет, он, конечно, будет, но вовсе не из доброты и честности душевной, а просто так. Ему же это нравилось. Он еще больший неадекват.

— Я не чувствую в тебе истинного голода, — опустил голову демон и вынес вердикт, — Но и желания я разные чувствую. Хватит глазеть на меня, как на еще не разделанную до конца тушу. — не выдержал он.

Оливера немного раздражало это общение вроде как на равных, но вроде как и снисходительное. Этот тип слишком высокого о себе мнения. Он ни раз отмечал это.

Так в дальнейшем и будет. Пока ангел позволяет. До той поры, когда наскучит и демон не решит избавиться от песочника. Или если тот сам не найдет жертву повкуснее. Такое тоже возможно. Препятствовать подобному исходу Белиал точно не станет.

— У меня нет фетишей, но, замечая твои томные взгляды, не могу остаться равнодушным. — съязвил Олли и скривил лицо в усмешке.

В нем не было такой же наивности, как в том пареньке из такого далекого сна. Он видел все по-своему. Простая впечатлительность. Нужно обдумать произошедшее и рассортировать по полочкам, дабы выбросить из головы — только и всего.

— Может, это у тебя тут все же проблемы? Расходиться не хочешь ты, а странный здесь я? — он сказал это абсолютно равнодушно.

Однако в груди накипала злость лишь сильнее. Особенно после шуточного флирта собеседника.
Оливер чуть ли не пускал пар, как чайник. Голова и так болела, а тут еще этот… Эх.

Андервуд хорошо понимал, почему какая-то его часть считает Дариуша намного хуже демонической натуры. Падший не проявлял явной заботы, большую часть времени просто издеваясь. Когда как этот тип совмещал показную заботу, издевательства и собственное нахальство. Он ведь знал все его мысли до поры до времени? Так какого черта он вытворяет? Неужели просто нельзя не тянуть свои загребущие лапы к человеческой натуре прямо сейчас? Пока он не научился от этого защищаться. Для Олли всего лишь десяток минут прошло. Подожди ты.

— Пока я хочу пожаловаться только на тебя. У меня голова всю ночь и все утро болит.

Вновь эта «случайно» вкинутая фраза со стороны неприятеля.

Оливер молча снял с плеча полотенце и показательно замахнулся.

— Я буду молиться всем богам, если потребуется, чтобы мы не встретились вновь.

Разумеется, он сдержит обещание, данное Дариушу.

Просто, чтобы разобраться в себе, встретиться еще раз и проверить, тянет ли его по-настоящему или это просто кричит мальчишка в нем.

«Как странно иногда оборачивается судьба», — подумал Андервуд.

Какое-то существо вламывается в его квартиру, шариться, переворачивает все вверх дном, лезет в голову, а потом с невинным видом начинает наблюдать за его жизнью под лупой. Да, это была идея Белиала, но не самая лучшая, на которую он был способен. Контракт, заключенный впопыхах и под давлением. До чего ты докатился, лорд лжи? Насколько еще ты можешь унизиться?

Отредактировано Oliver J. Underwood (2018-10-04 20:31:54)