Мальчик-который-выжил всё чаще задумывался, а собственно зачем он так облажался? Задумывался об этом, сидя в своём кабинете в звании главы аврората, вполне справедливо подозревая, что стал им в свои двадцать семь вовсе не за заслуги и умения - совершенно точно в отделе были и более подходящие кандидатуры, просто он ведь Поттер. Задумывался и когда был вынужден присутствовать на приёмах в честь годовщины победы или Мерлин-его-знает чего ещё, вежливо улыбаясь людям вокруг, отвечающим взаимностью. Задумывался даже лёжа в собственной кровати, обнимая свою рыжеволосую жену и уткнувшись носом в её макушку. Зачем он выжил? Видимо, просто потому что так нужно было. Вероятно всем кроме него.
Ведь он тот самый Поттер, которого можно использовать как символ победы, не особо интересуясь чего подобное стоим ему лично, тот самый Поттер, которого стоит пихать во все газеты и прославлять на всех приёмах, тот самый Поттер, который хотел бы забыть всё, что произошло двенадцать лет, который многое бы отдал чтобы все, кто умер за него, не умирали. Тот самый Поттер, который задерживается на работе, разглядывая стену пустым остекленевшим взглядом и перебирает в голове всех, по ком скучал и с кем бы мог встретиться лишь по ту сторону своих надежд, уже не в состоянии ни рыдать, ни даже всхлипывать. Тот самый Поттер, который на самом деле слишком устал от всей это фальши, от официоза, от собственного лица в газетах. Устал от своей популярности, устал быть чьей-то надеждой. Ему всего-то хотелось спрятаться от всех, и наконец-то начать жить своей жизнью, стать обычным, среднестатистическим, спрятать свой шрам на лбу,  попробовать быть в самом деле счастливым, научится жить без ощущения войны внутри и снаружи. Только так он мог бы забыть всё, что он пережил, но всем как обычно было плевать на его чувства, а он в свою очередь делал то, что должно. Идеальный, удобный Поттер.

Единственное в чём он хоть как-то преуспел - отцовство. По крайней мере тут уж никакие былые сомнительные заслуги не влияли на результат. Дети - его отдушина, не семья, а именно его три малолетних солнца, таких разных, но таких любимых. Он и Джинни любил когда-то или верил, что любит - он и сам этого не понял, а Джинни никогда не спрашивала, за что он был ей благодарен. А сейчас жена и вовсе была занята собой и это, наверное, правильно. Она же не Молли, да и не мечтал никогда Гарри о том, чтобы Джинни сидела дома и баюкала его травмы и чувство ненужности, так что, то как получилось было правильнее. Ему ведь совсем не в тягость посидеть с детьми, пока у неё игры, ему в самом деле так лучше. Лучше от ощущения, что он стал причиной хоть чего-то в самом деле правильного и светлого, что он не только причина чужих смертей, но и жизни. Гарри Поттер ведь в самом деле был прекрасным, пусть и немного неловким отцом, их лучшим другом, их примером - ведь нет ничего сложного в том, чтобы дома улыбаться, а не ходить с постной миной. Вся его боль, все его переживания оставались за порогом дома и возвращались только с наступлением ночи, не спрашивай готов ли, хочет ли он. И может быть это и неправильно, но так лучше. Всем лучше. Впрочем, муж из него получился дерьмовый. Скрытный, без огонька и без самоотдачи. Ему бы к психотерапевту, но герои к врачам не ходят, у героев всё всегда отлично. Война не могла их сломать, не могла нанести незаживающие раны. Он - надежда. А у надежды нет права на слабости, вот только они всё равно были. И Джинни об этом знала лучше всех, была в курсе и кошмаров, и потухшего взгляда, изучающего камин, когда дети уже спали. Гарри так и не понял, что она об этом думает, предпочитал не спрашивать и позволять ей поступать так, как она считает нужным. В этом была своя прелесть. Пожалуй, он бы даже не удивился, если бы она вдруг завела любовника - это было бы больно, но.. он бы понял.

Он вообще был до ужаса понимающим. Вот только его отчего-то никто понять не стремился, нет, друзья спрашивали, что с ним, переживали, но ответы как будто бы и не слышали. И он уже устал пытаться донести, что с ним не так. И вместо этого просто стал осторожнее и научился недоговаривать и Гермионе с Роном. Зачем им его проблемы? Их война в самом деле закалила, не сломала. Дала толчок идти вперёд и они шли, а Гарри остался позади, не решаясь ни обернуться назад, ни сделать уверенный шаг вперёд. Мальчик-который-выжил в самом деле умел не докучать другим своими проблемами, умел быть щедрым на лживые улыбки и на шутки. Умел обнимать крепко, как раньше, он вообще многому научился и всё это его не красило. Но и никто не спрашивал у него, кто он в самом деле. А за маской того самого Гарри Поттера на самом деле можно было скрываться бесконечно - люди сами давно для себя решили кто он и что он, возвели в статус героя и чествовали, чествовали без устали человека, который смотрел на своего крестника и с трудом справлялся с желанием рухнуть на колени, прося прощения, что не справился. Человека, который смотрел на Джорджа и чувствовал вину. Человека, который так и не научился жить с ответственностью, возложенной на него. Человека, который назвал своих детей в честь людей, пострадавших или погибших из-за него и испытывающего смешанные чувства, подзывая их к себе.
Человека, которого война сломала, не закалила.

И именно этот человек вышагивал по коридору Министерства в сторону Отдела Тайн, чтоб переговорить уже с кем-нибудь по поводу конфискованным артефактом и передать их ему, погружённый в свои мысли. Он уже успел пообщаться со своими коллегами по поводу них и теперь обдумывал услышанное. Времена, конечно, уже не такие страшные, как каких-то двенадцать лет назад, но случалось всякое. И его основная цель существования по большому счёту заключалась в том, чтобы не допустить, чтобы его дети пережили то, что довелось ему. И он с этим худо-бедно справлялся в своём гордом звании главы аврората, всё ещё смущаясь подобного назначения, явно ставшего идеей вышестоящего начальства. Отличный маркетинговый ход, конечно, но как смотреть в глаза своим подчинённым, прошедшим через ад и умеющим, а главное понимающим, больше его? То, что он в своё время создал отряд сопротивления вовсе не достижение на самом деле. Ему бы побыть подольше обычным аврором, понюхать пороху, научиться, выучиться, а не становиться начальником. Ему побыть обычным без всех своих регалий, без особого отношения, ему бы всего добиться самостоятельно. Но кто его вообще когда-либо спрашивал, как будет лучше для него? Он вечный инструмент сильных мира сего. Поттер сюда, Поттер туда и весь мир, кроме него, в экстазе.

Поттер смотрел на волшебника перед собой, привычно выдающего в его сторону сомнительные комментарии, тупо и растерянно. Школьная неприязнь к Драко Малфою давно канула в лету вместе с мальчиком, который на удивление долго верил, что всё ещё может быть хорошо. Что впрочем не способствовало улучшению их отношений и внезапной дружбе, максимум молчаливому нейтралитету, но и этого было достаточно на самом деле. Всяко лучше, чем чужое восхищение или подозрительная забота о его персоне, понятнее что ли. На самом деле Поттер отлично знал, что происходило после войны с Малфоем и его семьёй, следил за событиями и даже выступал против жёстких мер, втайне от своего давнего недруга. Ведь в конце-то концов его семья ему помогла тогда, когда он уже не ждал подобной щедрости от жизни. В конце концов сыновья не должны платить за грехи своих отцов, какими бы уродами они не были, как бы сыновья не стремились потешить самолюбие отцов и соответствовать их ожиданиям. В конце концов Малфоя война перемолола не меньше его за исключением того, что тот, кажется, в самом деле научился с этим жить, как-то приспособился. А Поттер нет. Поттер, который считался победителем, ни черта не понимал как это жить после войны, да ему никто и не помогал в этом нелёгком деле. Он же надежда, какие у него могут быть проблемы? Малфой хотя бы, в отличие от других, был честен в этой своей издёвке и неприязни. И на том спасибо.

- Его Величество - это ты перегнул, стоило остановиться на Надежда магического мира,- Поттер неловко улыбнулся в ответ на чужую ухмылку, задумчиво разглядывая истинного слизеринца во всём его великолепии, отлично понимая, что от былого великолепия осталась только картинка и внутренние ощущения. Ни богатств, ни статуса, ни былого величия. Малфою не оставили ничего, но он, кажется, держится. Поттеру очень хотелось понять как. Спросить прямо, чего ему это стоило, но язык не поворачивался.

- Шёл уточнить, когда у нас заберут артефакты. Вероятно, этим можешь заняться ты? Я не оскорблю тебя подобной недостойной твоего слизеринского великолепия просьбой? - за годы Поттер отрастил пару десятков дополнительных зубов и мог пикироваться не хуже Драко, правда не хуже. Вот только редко практиковался, да и не было в нём ни раздражения, ни недовольства. Ему было немножко смешно от самой ситуации и, пожалуй, даже интересно, что дальше - последнее удивляло особенно. Последнее время ему было всё больше интересно как там дети и что с текущим делом, на этом сфера его интересов заканчивалась. А тут Малфой. Очередной призрак прошлого, но от чего-то кажущийся самым безобидным из всей армии, что преследовала его. Странно. И... ну он же бесстрашный, глупый Поттер, верно? Навряд ли он удивит Малфоя ещё больше или разочарует своим странным предложением.

- Знаешь, что, не откажешь всему такому популярному мне в том, чтобы сходить на ланч в моей компании? У меня странное желание послушать твои злобные комментарии подольше. А тебе всяко на пользу время в моей компании, считается, что это к удаче и ускорению продвижения по карьерной лестнице,- Поттеру было вовсе не стыдно насмехаться над общеизвестными фактами, более того он даже не чувствовал себя неловко, открыто издеваясь над собственной известностью. Он правда устал. Устал быть надеждой, героем, устал соответствовать чужим ожиданиям, устал от фальши и вежливых улыбок. Настолько устал, что искренняя неприязнь знакомого человека казалась благом. И он бы в самом деле поболтал с ним, может быть даже ни о чём, так и не спросив, как он всё это пережил. Он бы просто отвлёкся от всего того, что причиняло боль. Потому что Малфой давно уже не был в состоянии сделать ему больнее, чем он делал себе сам каждый день, просыпаясь в своей кровати.

[nick]Harry Potter[/nick][status]мальчик-который-выжил[/status][icon]https://media2.giphy.com/media/9FdDrkMJC0og/200w.gif[/icon]

Поттер старался не задумываться какие эмоции его светящееся выдуманным жизнелюбием лицо могло вызывать у других. Особенно у тех, кто в своё время оказался по ту сторону баррикад. Естественно отпетые негодяи и сволочи, выбравшие свой путь самостоятельно, его совершенно не волновали им он мог разве что пожелать скорейшей смерти или долгих лет в Азкабане, но ведь были и те, у кого не было тогда выбора. Как и у него самого. Все выживали, как могли. И это, в общем-то, нормально. Он ведь то же выживал, как умел, как его научили. Выжил всем назло, попутно погубив стольких замечательных людей и что теперь? Почему-то никто не спешил его обвинять и судить, но зато он отлично справлялся с этим самостоятельно. Всё чаще задаваясь вопросом, кто в самом деле выиграл тогда двенадцать лет назад, а кто проиграл? И был ли Гарри Джейм Поттер среди победителей?

Аврору казалось, что нет. Он слишком много потерял по пути к победе. Да и, если уж быть честным, с самим собой, в тот день он шёл умирать. Умирать, чтобы все, кто погибли раньше из-за него, покинули его не зря. Умирать, потому что ничего он больше не мог. Он шёл умирать, потому что жить с мыслью, что в самый важный момент трусливо отступил назад за спины тех, кто воевал за него, кто верил в него, не смог бы. Да и не хотел.
Но он выжил. Выжил назло всем и себе в первую очередь, стал иконой, стал лицом победы, стал толчком к изменениям, которые вели их всех к равенству и счастью, попутно погребая под собой всех тех, кто не успел вовремя уйти с дороги. Поттеру не нравилось то, что происходило с аристократией магической Британии, но он не мог предложить ничего иного и поэтому молчаливо наблюдал, как рушатся основы мира, одобряя цель, но не средства. Все равны и точка - тут Гермиона была бесконечна права, но какова была плата за её реформы? Хоть кто-нибудь об этом задумывался? Разве учитывали судьи Визенгамота какова была реальная роль каждого, кто был отправлен в забвение их решениями, чья жизнь была разрушена? Разве учитывалось как давили на своих отпрысков главы семейств, боясь за них и за себя? Навряд ли.

И Поттеру было неловко стоять здесь и сейчас перед Драко Малфоем, ставшим жертвой всех этих реформ, улыбаться и сиять, держаться прямо, как и должно герою, счастливому и довольному жизнью аврору, мужу и отцу. Неловко было играть свою роль давным-давно навязанную обществом и сильными мира сего. Но и показать ему, что на самом деле сделала с ним война он то же не мог. Малфой не тот, кому стоит доверять - это факт. Как и то, что встреть его кто-нибудь из коллег, друзей или приятель за ланчем с ним, они бы не поняли и осудили. Но разве ему должно быть до этого дело? Не достаточно ли он пожертвовал на благо мира, чтобы позволить себе хотя бы маленькую прихоть? Ему казалось, что он пожертвовал людям в разы больше, чем на самом деле мог, не рискуя навсегда потеряться за собственным чувством долга и раствориться в придуманном им другими образе надежды магического мира, и в то же время он всё ещё не смог замолить собственные грехи перед самим собой. Ведь ни одна его жертва не вернула к жизни ни Сириуса, ни родителей, ни Ремуса с Дорой, ни Фреда - никого из бесконечного списка погибших за идею о лучшем мире, за мальчика-который-зачем-то-всегда-выживал. Вот только загвоздка в том, что будь они рядом и живы - им, как он всё ещё смел надеяться, было бы в самом деле плевать с кем он общается и что делает, они бы думали в первую очередь о нём. Но их рядом не было, зато были сотни, тысячи других, что ждали от него правильных решений и поступков. И это тяготило, про это нельзя было случайно забыть. Иногда ему казалось, что даже если бы Джинни вполне справедливо подала на развод, им бы отказали, просто потому что негоже герою быть разведённым. Не положено. Что уж говорить о свободном общении с тем самым Драко Малфоем.

Поттер пожал плечами в ответ на обвинения в слишком большом самомнении - он то знал, что Малфой ошибся, вот только сказать об этом не мог, поэтому промолчал, хоть и пожалел, что Драко упустил из виду его насмешливый тон, приняв поправку за чистую монету. Навряд ли хоть кто-то кроме него в самом деле мог догадываться насколько Герой войны жалок, разбит, уничтожен. Насколько внутри него пусто и как тяжко ему даётся его роль первой скрипки в этом мире. Об этом никто не задумывался, всем давно было плевать на то, что он чувствует, да и было ли до него хоть кому-то из переживших войну какое-то дело? Быть может друзьям, но это раньше, не сейчас. Не сейчас, когда он так и не сделал шаг ни назад, ни вперёд, ни даже в сторону, а они уверенно шагали вперёд, избегая бессмысленных во многом грустных взглядов в прошлое. Им просто в голову не приходило, что он может быть чем-то недоволен. Они ведь победили! Поттеру порой казалось, что все вокруг почему-то забыли какой ценой. Что никто и не задумывается какое бремя он нёс ещё подростком и что вынес с собой с той последней битвы в Хогвартсе. Никто, наверное, и не предполагал, каково это быть Мальчиком-который-выжил. И может быть даже хорошо, что никто не пытался его утешать или лечить - это было бы болезненно и может быть даже унизительно. Но и оставить в покое доживать свою жизнь без всего этого пафоса и узнавания каждой собакой на улице тоже никто не спешил. Такая себе благодарность тому, кто всех спас.

- Каждый? А ты, конечно же, не такой как все? - Поттер послушно взял в руки сунутые ему бумаги, бегло просмотрев про что они и мысленно определив, кому их отдать, не забыв беззлобно поддеть Малфоя. Он уже смирился с тем, что Драко и не пытается его понять и услышать во всех его ответах тонну сарказма и литр его собственных печалей - бывшему однокурснику это ни к чему и Гарри отлично его понимал. Он вообще не требовал ни от кого попыток понять его, услышать и утешить. Ни к чему всё это. Ему достаточно и искренней неприязни Малфоя, не отдающей горечью желания угодить Герою, которого чествовали, честное слово. Поттеру давно уже по жизни не хватало искренности и уверенности в мотивации окружающих его людей. Он даже не мог быть до конца уверен, говорят ли ему подчинённые, что рады с ним работать от души или потому что так положено. Не знал он и насколько искренние были речи организаторов очередного приёма в честь годовщины, Поттера или чего-нибудь ещё, хотя догадывался, что не особенно. Все эти игры в лицемерие ему были не по душе, но его никто не спрашивал. И он даже был немного удивлён, что оказывается настолько устал от происходящего вокруг его именитой персоны, что в самом деле был готов ухватиться за чужую неприязнь к себе как за соломинку. Смешно да и только. Ему доступна любовь большей части населения Магической Британии, их уважение и восхищение его храбростью, а ему всего-навсего нужна понятная, всамделишная ненависть.

- Если бы ты вдруг стал влюблённо улыбаться мне, я бы тут же направился в Мунго, провериться не умираю ли я в который раз,- Поттер бросил очередной скучающий взгляд на бумажки и ответил Малфою своей самой искренней улыбкой, выглядящей в данном контексте как хорошая такая издёвка. Явное напоминание, что ничего между ними спустя годы не изменилось было излишним. Если бы что-то поменялось - Поттер бы уже заметил и поспешил по своим делам. Ему для полного истощения не хватало разве что Малфоя, раболепно заглядывающего в глаза и вопрошающего как ему помочь. Отвратительно. Унизительно. Больно. Но Малфою знать об этом совершенно необязательно, пусть и дальше упивается своим ядом, пришедшемся так кстати Поттеру, который сам не знал, что его дёрнуло осмелиться предложить сходить перекусить. Кажется, двум заклятым врагам, один из которых стал причиной падения империи другого, следует ограничиваться сухим приветствием или и вовсе игнорировать существование друг друга. Но Гарри ведь всегда нарушал правил и действовал иначе, чем ожидалось - так что ему не привыкать. Если задуматься, было даже что-то горькое в том, что последнее время он вёл себя как пай-мальчик и не делал ничего, что могло бы навредить его пиар-компании, возведённой Министерством в абсолют.

- И нет ни реформ, ни моих подвигов, мне кажется, об этом достаточно говорят всюду. Я же сказал, что у меня непреодолимое и очень странное желание послушать ещё твоих злобных комментариев. Считай это за мою блажь,- это и было блажью, может быть даже глупостью. Но он так давно не делал ничего, чего бы ему в самом деле хотелось самому, что не мог себе отказать, тем более, что Малфой согласился. Поттер даже не сомневался, что согласился исключительно из каких-то своих меркантильных предположений, что можно будет поиметь с Гарри в процессе ланча или после. Поттеру было плевать. Как ни крути это всё ещё было честнее, чем всё то, что происходило вокруг него. И в разы нужнее. Рядом с Драко ему на секунду показалось, что он жив. Именно он, а не тот кого из него так тщательно лепили, вояя на каждом углу о его достижениях и подвигах. И это чувство слишком ему понравилось, чтобы отмахивать от него теперь. - Раз бумаги я у тебя забрал, а артефакты всё равно никуда не сбегут, тогда пойдём? Пока ты не передумал и не решил, что я не достоин.

Сложно было отказать себе в удовольствии поддеть Малфоя, но в целом Поттер искренне считал, что тот в самом деле мог решить, что именно он недостоин общества слизеринца, а не наоборот. Один из немногих. Но раз уж тот всё же решил сделать ему одолжение, то лучше не давать дополнительное время на размышления. Было бы, конечно, логичнее сунуться в маггловскую часть Лондона, но они всё же не в той одежде, да и это был бы такой трусливый жест, что лучше бы он и вовсе ничего не предлагал Драко. Предложи он подобное и прозвучал бы как человек, который снизошёл до прокаженного, но переживает за свою репутацию. А он не переживал, к тому же даже не сомневался, что если их всё же заприметят, то газеты выставят подобную встречу как очередное подтверждение его великодушия и внутреннего бесконечного благородства. Малфою будет полезно, он, наверное, и надеялся на что-то подобное, а Поттеру просто плевать. Так что какая в самом деле разница где? Тем более, что он знал отличное малопосещаемое кафе в Косом переулке. Кофе там был неплохой, но всё больше Поттер ценил его за то, что там он на удивление не привлекал внимания и это было то, что нужно. Оставалось дело за малым - дойти до Атриума, шепнуть нужное название в камин, отправив Малфоя первым и шагнуть в зелёный огонь следом за ним, выходя уже в нужно заведении и небрежно отряхивая аврорскую мантию от пепла.

- Скромненько, конечно, но думаю ты переживёшь,- Поттеру в самом деле нравилось делать вид, что он не в курсе краха семьи Малфоев. В глубине души он не был готов признать, что дела его давнего недруга достаточно плачевны, хоть и знал наверняка. Это было больно, что ли, может быть просто неприятно. Никогда он не ненавидел Малфоя по-настоящему, чтобы желать ему горя, неудач и бед. Поттер вообще ненавидел в своей жизни всего пару людей и все они были либо мертвы, либо сидели в Азкабане и каждый был повинен в смерти его близких. Малфой никого не убил. И даже смерть Дамблдора нельзя было в самом деле ставить ему в вину, вот Гарри и не ставил. Иногда от собственной правильности и внутреннего чувства справедливости его натурально подташнивало, но не сегодня. Поттер уселся за дальний столик, подальше от окон, совершенно не заботясь, как это будет трактовать Малфой - ему плевать, он в кои-то веки думал о своём спокойствии. Не смотря на то, что его с одиннадцати лет знал каждый, он всё ещё не научился наслаждаться своей известностью и не планировал.

- Если честно, я всё так же безнадёжен в светских беседах, но вполне открыт для вопросов, если они есть. Или можем поговорить о погоде,- уже достигнув желаемого, Поттер наконец-то понял, что в душе не знает, о чём ему говорить с Малфоем. О детях? О жёнах? О работе в Министерстве? Планы всегда были его слабой стороной. Но не смотря на собственную растерянность, он всё ещё не жалел, что ляпнул первое, что пришло в голову и сидит за одним столом с Малфоем, уже успев заказать "как обычно" и, недолго думая, попросив аналогичное для Малфоя. В конце концов еда - это всего лишь предлог. Предлог, чтобы.. что? Поттер затруднялся ответить.

[nick]Harry Potter[/nick][status]мальчик-который-выжил[/status][icon]https://media2.giphy.com/media/9FdDrkMJC0og/200w.gif[/icon]

Про шрамы Поттер говорить не любил, ему вообще не нравилось говорить про себя, хотя бы потому, что всем на самом деле было плевать, что у него за душой. Их больше интересовали истории о его героизме, да о храбрости. Никого не интересовало по-настоящему сколько битв он прошёл, из скольких так и не вышел, всем было плевать сколько шрамов скрыто под его мантией, а сколько украшали душу. Всех волновал только шрам на лбу, по которому его и узнавали из толпы. Окружающих в принципе мало интересовало, что там за образом Надежды магического мира - Поттер уже привык. Как бы страшно это не звучало, но в самом деле привык к тому, что есть он, а есть тот, кого все так любят и жаждут послушать. И что жить ему приходится не своей жизнью, а жизнью того парня, которого придумали, создали, собрали из осколков и возвели в абсолют. В этом даже была своя прелесть - не нужно было придумывать себе какую-то маску, всё сделали за него и якобы для него. Хотя на самом деле для всех остальных. Но Малфою он отвечать не стал, не желая говорить ни про возраст, ни про шрамы, ни про битвы, ни про то как часто он бывал в Мунго и что даже там ему не было никакого покоя. Всегда в центре внимания, кажется, о чём-то подобно Драко мечтал в детстве, а вот Гарри нет. И в результате каждый получил совершенно не то о чём втайне желал, засыпая в свои двенадцать лет. По крайней мере Поттер так точно, учитывая, что мечтал он выжить, стать обычным и наконец-то обрести крепкую семью так или иначе. Потому что по факту на сегодняшний день у него не было ничего из списка. Можно было, конечно, со скрипом заявить, что он счастливый отец чудесных маленьких Поттеров и вроде бы вполне себе муж, возможно, даже ещё не рогатый, но.. скольких родных людей ему пришлось похоронить прежде чем он пришёл к этому? Сколько ран ему нанесли прежде чем он смог доползти до момента, когда у него появилась возможность подержать на руках сына? Осталось ли на тот момент от него хоть что-то или только его призрак? И разве можно было назвать крепкой и любящей семьей, созданной давным-давно сломанным героем и чудесной рыжеволосой карьеристкой, стремительно двигающейся вперёд и не желающей тащить за собой следом волоком своего мужа? Навряд ли. Но спросить об этом Поттеру было некого, да и ни к чему.

И Гарри знал, что Малфой не стал бы притворяться, что ему очень интересно слушать, как Поттер снова всех героически спас, наверное, именно поэтому и решился на маленькую авантюру. Его попытка вдруг попытаться пообщаться как ни в чём не бывало с тем, кто в детстве отчаянно стремился сделать ему больно, конечно, смахивала на мазохизм, но ему нужно было что-то такое, чтобы перестать чувствовать себя огородным чучелом, за которого поднимали руки и даже придумывали речи. Это был реальный способ взбодриться, даже если Драко в самом деле спросит что-то такое от чего ему реально станет ещё больнее, но это, конечно, вряд ли. Слишком мало о нём настоящем знали люди вокруг. Всем же плевать на шрамы - им гораздо интереснее сама оболочка, история, легенда во плоти. А Драко, кажется, было и вовсе плевать на всего Поттера со всеми его потрохами и он лишь радостно сообщал ему, какое же он ничтожество, ловко игнорируя пропаганду Министерства. Разве это не прекрасно? Разве это не тот самый уголёк, который мог бы распалить потухший костёр? По крайней мере Поттер решил попробовать, всё равно он ничего не терял, как ни крути.
Ему просто больше нечего было терять.

Проводив виноватым взглядом официантку, которую так ловко отбрил Малфой, аврор задумчиво потёр шрам, который не упустил из виду его давний недруг, то ли смущаясь его, то ли проверяя настоящий ли он. Он давно привык к людскому неуместному порой, абсолютно невежливому любопытству. И, пожалуй, было бы недурно научиться у Драко объяснять людям, что он не зверь в клетке, на которого можно пялиться. Но зачем? Ведь всё равно про него будут писать, про него будут говорить, его будут звать на приёмы и просить выступить перед новобранцами. На самом-то деле он мало чем отличался от жителей зоопарка - мог спрятаться от невоспитанных людей разве что в собственном доме, да и то случались казусы. Быть известным для него было смерти подобно, но деваться всё равно было некуда. Это странное ощущение нереальности собственной личности было с ним с одиннадцати лет, он привык. Люди вообще ко всему привыкают - удивительно живучие твари.
По-хорошему даже бывший однокурсник напротив ничего в самом деле про него не знал, кроме того, чему был свидетелем, что слышал от других, читал в новостях и что сам для себя придумал, если вообще хоть когда-то думал о Поттере вне контекста сюжета, в котором тот своей живучестью и отчаянным благородством разрушил его мир и жизнь. Эта мысль даже не причиняла боли. Обыденность, как он есть.

Малфой, в общем-то, не подвёл. Нанёс удар профессионально и хладнокровно, задав вопрос, который давно не озвученный ни разу крутился в голове у Поттера. Спросил то, что никто до него не потрудился у него узнать. Смех да и только. Гарри так и замер с рукой у лица, только что поглаживающей свежий шрам, оторопело разглядывая надменного слизеринца и размышляя, что ответить. По большому счёту ничего он Малфою не должен и не давал никаких присяг, но если он собирается врать, то зачем тогда вообще позвал сюда Драко? Чтобы красиво посидеть за столиком с тем самым Малфоем? Глупости. Ничто на самом деле не мешало ему побыть искренним целых полчаса своей поганой жизни. Даже если Малфой вдруг решит продать эксклюзивную информацию какому-нибудь изданию, ему никто не поверит. А даже если и рискнут написать столь шокирующее признание Надежды магического мира - Министерство обязательно всё исправит, лишь пожурив не очень умного мальчика Поттера, забывшего, где его место и какова его роль в организованном ими представлении. Так что почему бы и нет?

- Всё очень просто: я ещё в школе, как ты выразился, заебался. Это ты всегда мечтал быть первым и известным, достойным своего отца или на кого ты там равнялся,- Поттер не собирался щадить ничьи чувства - око за око, как говорится. Да и отвык он фильтровать собственные мысли, которые никого не интересовали. Нет никакого смысла в фильтрах, если ты говорить то, что должно, а не то, что хочется. И раз уж Малфой пошёл с козырей, то Гарри мог ему отплатить лишь той же монетой. - А меня никто никогда не спрашивал. Я просто был этой трижды проклятой легендой, мальчиком, в которого тыкали пальцем, о котором писали в газетах. У меня никогда не было выбора. Я делал то, что должен, и отчаянно пытался выжить. И, если честно, не уверен, что не зря. Если ты думаешь, что меня радует моё назначение главой аврората в двадцать семь, не смотря на наличие более подходящих кандидатур - ты ошибаешься. Если думаешь, что все эти приёмы в честь Мерлин-его-знает-чего, где я самый желанный гость и вечно должен говорить заученные речи, мне нравятся - ты ошибаешься. Для Магической Великобритании я - Герой, без страха и упрёка, прямо как рыцари круглого стола. И чтобы я не сделал, всё возводится в ранг как минимум подвига или хотя бы благородного деяния великого человека, но на самом-то деле я обычный. Просто человек, который потерял на войне слишком многое, чтобы сейчас ликовать на каждом приеме в честь годовщины победы - мне бы больше подошла роль плакальщицы на кладбищах. Даже не одном, а нескольких, ведь все похоронены в разных местах. Я не Золотой мальчик, Малфой. Я всего лишь лицо пропаганды нынешнего правительства. И я надеялся, что ты достаточно умён, чтобы понимать это. Я разочарован.

Он мог бы рассказать гораздо больше, углубиться в свою историю, раскладывая по полочкам каждый год своих мучений и испытаний. Мог бы даже рассказать, что именно он ощущал, когда вдруг стал участником Турнира Трёх Волшебников, мог поделиться и тем, как страшно было видеть в кошмарах, как убивают не чужих ему людей. В нём было так много не рассказанных историй о боли, страхах и о том, как человек медленно, но верно ломается под гнётом мира, которому по большему счёту плевать на него. Он мог бы поделиться тем, что почти все, кто его любили без оглядки на шрам на лбу похоронены. Мог бы рассказать, что на самом деле представляла из себя его счастливая жизнь, воспетая в статьях и на всё тех же проклятых им не единожды приёмах. Мог бы даже шепнуть Малфою на ухо, что даже его брак - сплошной обман. Но это было бы чересчур. Они не друзья, даже не приятели. Достаточно и того, что он уже произнёс. Более чем.

- А что насчёт тебя, Малфой? Как тебе удалось не сломаться под гнётом нынешнего правительства и любителей сплетен? Как ты умудряешься держать лицо, несмотря ни на что? - Поттеру в самом деле интересно, да и не он начал говорить на столь скользкую тему. Он уже давно не забитый горячо любимыми родственниками мальчишка, выросший в чулане, и теперь умеет отвечать на колкости и неприятные вопросы. Возможно этого Малфой то же не ожидал, ну что ж, их ланч в самом деле может оказаться чем-то крайне интересным.

Поттер убрал руку от лица и взял чашку с кофе, намереваясь сделать хотя бы глоток, прежде чем его пошлют к вурдалакам или Мерлиновой бабушке. В ответную искренность он не верил, но всё ещё не жалел ни о подобной встрече, ни о своей искренности. Легче, конечно, от неё не стало, но по крайней мере теперь он точно знал, что хотя бы один волшебник в этом мире хотя бы примерно в курсе насколько всеобщий герой сломан.

[nick]Harry Potter[/nick][status]мальчик-который-выжил[/status][icon]https://media2.giphy.com/media/9FdDrkMJC0og/200w.gif[/icon]

Поттер смотрел на человека, сидящего перед ним с этим его выражением "вы все мне не ровня", и впервые, наверное, в самом деле задумался насколько ему должно быть тяжело держать лицо всегда во чтобы то ни стало. Это была лишь догадка, мимолётная мысль, не несущая никакой смысловой нагрузки. Просто здесь и сейчас он в кои-то веки задумался, что все вокруг носят маски. И каждая имеет свой вес. И не только ему маску подготовили на первый день рождения, определив кем он будет и как ему жить дальше. Далеко не только ему. У белобрысого мальчишки, предложившего ему когда-то давно дружбы, попутно унизив Рона, славного Уизли, так понравившегося Поттеру своей непосредственностью, тоже никогда не было выбора. Никто не спрашивал его хочет ли он быть лицом аристократии, готов ли он идти по стопам отцам, каковы его истинные желания. Просто его роль не была связана с геройством, ему не написали на роду жертвенность и попытки спасти мир от чудовища, созданного руками тех, кто позже прятался за спиной школьника, обычного мальчишки, пережившего за свою школьную жизнь больше, чем некоторые окрашенные в седину волшебники. Только вот разницы между ними практически не было.  Ведь к чему вся эта предопределённость их всех привела? На вкус Гарри исключительно к крушениям и жизненным драмам пережить которые было дано не каждому. Не каждый корабль, построенный для своих детей заботливыми родителями, выдерживал натиск буйствующих в течение их жизни штормов, не каждый выплывал в тихую гавань. Гарри не выплыл, так и не нашёл для себя место, ему и шанса такого не дали. Малфой, кажется, тоже был далёк от внутреннего счастья, хоть и навряд ли в этом признается, в отличие от Поттера, уже сказавшего в разы больше, чем ему было положено для поддержания своего идеального образа. А может быть и расскажет. Какая на самом деле разница?

По большому счёту Гарри решился на всю эту авантюру исключительно ради себя. Это было до одури непривычно делать что-то для себя, но он справился. Ему в самом деле нужен был этот сюрреалистичный разговор с Малфоем, никогда не отличавшимся высоким уровнем сопереживания Герою Магической Британии, чтобы окончательно не утонуть, не погрязнуть в собственном отчаянии и бессилии. Люди вокруг него все улыбались одинаково и говорили одно и тоже. Его хвалили, его благодарили, его возводили в ранг святого великомученника. Всем было плевать, что у него за руины внутри. Всем было плевать сколько шрамов на его теле. Малфою тоже плевать - Поттер не идиот. Но по крайней мере тот говорил свои исключительно слизеринские речи от сердца, не сбиваясь на общую политику, призванную не травмировать дёрганного героя ещё больше. И самое смешное было в том, что вдруг вывернуть себя наизнанку именно перед Драко, спустя годы молчания и переваривания пережитого, того, что с ним продолжали делать, лепя такую нужную населению влиятельную великодушную фигуру, исключительно внутри себя, было совсем не страшно. И вовсе не потому, что ему никто не поверит. И даже не из-за того, что Поттер отлично знал, что Драко не рискнёт идти и сливать хоть кому-то услышанную личную информацию, опасаясь за те хрупкие конструкции, возведённые им на месте былого величия рода. Просто слизеринец был из его прошлого и в отличие от всех остальных, кто шёл рядом с ним, он не изменил своего отношения к нему, держась своей неоправданной неприязни, виня его в чём-то. Только поэтому.

Впрочем, почему неоправданной? Малфой был более чем в своём праве. Поттер ведь в самом деле сломал ему жизнь, стал лицом той системы, что продолжала давить на аристократию, вынуждая их приспосабливаться к обстоятельствам, свыкаться с мыслью, что теперь они по сути никто. Да, он в самом деле не одобрял методы борьбы с неравенством партии, лицом которой являлся. Но он трусливо сложил обязанности продумывания новых законов на другие светлые головы, предпочитая отмалчиваться. Ему нечего было предложить Магической Британии. Он отдал ей всё. У него забрали родителей, забрали крёстного отца, забрали даже Люпина, ставшего ему наставником. По большому счёту у него отобрали практически всех, кто был ему дорог. Все эти люди шли умирать за него, уверенные, что так правильно, не спросив его нужно ли ему это. У него забрали детство. У него забрали веру в светлое и доброе, ведь даже Дамблдор, так яростно его оберегающий, по большому счёту растил из него Героя, который был так нужен миру. Гарри Поттер на самом деле давно мёртв. И та кукла, что сидела сейчас напротив Малфоя, была в самом деле перед ним виновата. Вот только Гарри не мог решить в чём именно он виноват перед ним. В том, что выжил или в том что оказался слишком слаб, чтобы после исполнения своего предназначения смочь сделать хоть что-то, чтобы противостоять этому безжалостному повсеместному выжиганию давних устоев, ломая жизни, руша всё, что было у тех, кому не повезло иметь хоть какое-то отношению к поверженному безумцу. Война давно закончилась, а люди продолжали страдать. Он и сам страдал, но давно уже был не в силах сопереживать ещё и окружающим, отлично понимая, что им это не поможет, а на его внутренний неслышный никому крик всем давным-давно было плевать. Его война для него закончилась, а затишья после так и не наступило. Были только разговоры, что вот ещё пара лет и он будет свободен. Но даже те, кто его в этом убеждали, подбадривая, не верили. Без Поттера им не справиться, не додавить, не совершить всё то условное добро, что было запланировано. А значит ему не избавиться от звания Надежды магического мира. А это значит, что он обречён. И на самом деле единственные из-за кого он каждый день вставал и будет вставать с постели и продолжать дышать и улыбаться - его дети и крестник, чьи разноцветные волосы вызывали у него приступ острой горечи каждый раз, когда он его видел.

Поттер пожал плечами. Он и сам не ожидал, что он будет откровенничать, он в принципе не знал, зачем вытащил Малфоя из Министерства. Только сев за столик и услышав вопрос своего однокурсника, осознал, что не может больше молчать и притворяться каждый божий день. Он устал. Он сломан. Ему нужно выговориться, пусть от Драко он и не дождётся никаких слов поддержки. Он всё равно ему не нужны. Зачем человеку, который давно мёртв внутри, человеку, который пропустил через себя столько чужих смертей, человеку, ставшему причиной великой победы и не менее великого катаклизма в обществе, вообще сочувствие? Бесполезная припарка. Гораздо действеннее была правда, которую Драко не постеснялся ему сообщить, тут же, не спеша размазывая все его страдания тонким слоем по столу и тыкая в них носом как нашкодившего щенка. Но почему-то Малфой упустил из вида, что Поттер никогда и не считал себя самым несчастным. У него душа болела за тех, кто умер по вине его беспомощности, за тех, кого он спасти не успел. Ему и сейчас было больно, глядя на то, как ненависть к потомкам тех, кто оступился буквально пестуется в народе. Он отлично знал о чём говорит Драко, хоть его детям и не угрожало ничего подобного. Гарри Поттер знал гораздо больше о жизни загнанных в рамки, вынужденных выживать в далёких от хотя бы сносных условиях, чем было принято озвучивать в обществе. И всё же слова Малфоя задели, неприятно всковырнул застарелые шрамы, подкинув новой пищи внутренним демонам. Конечно же, он задумывался, вот толку от этого никакого. Но он ведь сам хотел поговорить, верно?

- Мне так нравится, когда ты уверенно заявляешь, что я мудак. Так давно мне никто не рассказывал, как сильно я облажался, когда выжил, что я даже отвык. Ты правда думаешь, что я не задумывался, что я слеп, что упиваюсь своей победой? Правда считаешь, что я в самом деле не задумывался, что дала эта пиррова победа? Я так сильно похож на идиота? Это даже обидно, Драко,- не обидно, а грустно скорее. Грустно, что картинка, показываемая людям совершенно не отражает действительности. Грустно, что людям нужен герой, который уверенно идёт вперёд, не оглядываясь назад, не подавая виду, что происходящее вокруг немногим лучше войны. Грустно, что он просто плыл по течению, сделав хоть что-то только для тех, кого знал, с трудом убедив систему не сжечь по сути невиновных, не забыв развеять их прах на ветру. Больно, что большего он не может. Он только на словах лидер, на деле красивая картинка. Виноват ли он в этом? Возможно. А может быть он просто человек, который не может всё, да и не хотел никогда быть тем, кто вершит чужие судьбы. Но кому до этого есть дело, верно? - Знаешь, почему я говорю о людях, которых потерял я? Они умирали за меня. Шли умирать, веря в меня. Умирая, верили, что за правое дело, что я обязательно всех спасу и может быть даже их. А я не мог. И сейчас ты пытаешься уберечь своего сына и ты можешь ему помочь. А я не мог. Эта Пиррова победа в первую очередь для меня поражение. И я никогда не забывал, сколько людей погибло не потому, что они верили в идеологию Лорда, а потому что у них не было выбора или они были слишком напуганы, чтобы сбежать, найти в себе силы рискнуть жизнью и перейти на другую сторону, не жаждущую их принимать. Но я даже не надеюсь, что ты меня поймёшь. Тебе нет до этого дела. И мне правда жаль, что происходящее сейчас априори считается моей, если не волей, то хотя бы созвучно моим мыслям. Потому что это не так.

Он мог бы рассказать Малфою, как отстаивал его с непривычным для окружающих рвением, давя на Гермиону, и удивительно неумело используя все свои рычаги давления, как отстаивал Забини, Паркинсон и прочих своих однокурсников. Драко не нужны эти жалкие ошмётки его жалости и великодушия - вернее это был его искренний внутренний порыв помочь тем, кто в самом деле не заслужил участи, что им готовили, но Малфой бы никак иначе, кроме как подачку это бы не воспринял и не воспримет. Да ещё и сообщит, что ему ничего от него не было нужно. Зато они были нужны Поттеру. И сам он воспитывал своих детей без этой неуместной ненависти к тем, кто вовсе невиноват в решениях своих отцов и дедов, но так делал он. А вокруг были сотни других волшебников, считающих иначе. И он не мог на них повлиять, мог быть лишь красивой картинкой, убеждающей, что всё обязательно когда-нибудь будет хорошо. И от этой мысли его натурально тошнило. Но и об этом слизеринцу, на удивление запросто вышедшему из себя, знать необязательно.

- А я давно понял, просто.. Как думаешь, сколько людей слышали хотя бы часть моих сегодняшних откровений? - Поттер растерянно улыбнулся и потёр переносицу, приподняв давно уже не круглые очки. Глупый, бессмысленный разговор. Малфой держал его за идиота, считавшего себя самым несчастным - он не мог его винить, вероятно, на то и было похоже. И смысла во всех дальнейших его откровениях не было абсолютно никакого. Ему бы встать и выйти, но он остался сидеть, подбирая слова, которые может быть помогли бы разрушить этот барьер непонимания между двумя на самом деле не таким уж и разными людьми. Но буквы всё отказывались складываться в нужные слова и молчание затягивалось. И всё же он хотел бы попробовать. В последний раз попробовать найти в Драко не союзника, но хотя бы того, кто услышит. Пусть ненавидит дальше, пусть винит его во всех своих бедах и грехах - Поттеру не привыкать. Но услышит. Пожалуйста.

- Я правда не знаю, почему решил вывалить всё это тебе. Зря, наверное. Но, знаешь, если бы тогда я умер вместе с этим обезумевшим властным идиотом, я был бы в разы счастливее. Вот и всё. В том, чтобы быть символом нет ничего хорошего, по крайней мере для меня. Ты считаешь, что я как обычно в лучших условиях, потому что у меня есть всё, чтобы двигаться вперёд. А я расскажу тебе страшную тайну: у меня нет абсолютно ничего, чтобы двигаться дальше. В тот день, когда объявили, что Гарри Поттер мёртв, они не обманули. Я не феникс, чтобы раз за разом возрождаться из пепла. Я обычный волшебник, человек, война для которого вроде бы закончилась, но забыть о ней невозможно, как и навсегда расстаться с ощущением, что боевые действия ещё ведутся. И, знаешь, в то, что отъебутся от тебя я верю больше, чем в то, что меня когда-нибудь оставят в покое. И, как ты догадываешься, маниакальная идея сделать тебя антигероем не моя.

Он звучал жалко. Да и был по сути жалким. По мнению большинства в его силах вершить судьбы, а по факту он не в силах сделать ничего. Он даже не смог отстоять своё право и дальше быть обычным аврором, а он ведь пытался. Ему сказали, что это всё заслуженно, улыбаясь ласково как тупому ребёнку, а он проглотил, устав всю жизнь бороться за своё доброе имя. И если сейчас Малфой подтвердит, что он жалок - он не обидится. Это всё закономерно. Логично. Родился героем, вот и неси своё бремя сквозь годы, терпи, старайся. Не ради себя, но ради других. И утешай себя мыслью, что отец из тебя получше героя.

[nick]Harry Potter[/nick][status]мальчик-который-выжил[/status][icon]https://media2.giphy.com/media/9FdDrkMJC0og/200w.gif[/icon]

Разглядывая на удивление говорливого Малфоя, надежда магической Британии, как никогда ощущал себя потерянным, сломанным. Ощущал себя той самой ненужной деталью в общем механизме, смысла в которой нет, но без него ничего не работает. Бесполезный. Наверное, у него никогда не отболит всё, что ему пришлось пережить. Никогда он не научится жить без оглядки на призраки прошлого. Да, в общем-то, и плевать. Всем кажется, что быть Поттером - это просто. Захотел и стал квиддичистом, все, конечно же, поймут. Захотел и ушёл учить детей в Хогвартсе - все поймут. Только не понимают. Даже порыва не понимают. Поттер не идиот, может быть будь он им - ему бы было проще. И если сначала он правда верил, что он нужнее в аврорате, то позже пришло понимание, что выбора и тут тоже не было. Ему бы просто не дали уйти в спорт или спрятаться дома, да даже в стенах Хогвартса. Ненависти нет, зато сколько ответственности, сколько регалий. Кем бы прикрывалось нынешнее правительство, если не им? Мальчиком, которого поносили, которого называли безумным, которого никто не пытался спасти, оставив его наедине с тем, кого все так боялись. Мальчика, который зачем-то выжил и всех спас. Мальчика, который упрямо шёл к поставленной цели, потому что верил, что иначе нельзя, потому что знал, что больше некому. Мальчика, который шёл на смерть, умирал и возрождался, который шёл по земле, по которой раньше ходили его родные и близкие, но больше никогда не будут, с трудом справляясь с рыданиями и верил, что он с ними встретиться, что не подведёт. И именно он, а не кто-то другой был нужен Магической Британии и его будущее было предопределено. Ещё при рождении, когда он был обычным младенцем. Гарри это знал. Гарри это понимал. Гарри не собирался это озвучивать, потому что Малфой его всё равно не слышит. Считает, что у победителя был выбор, считает, что тот как обычно хорошо устроился, что он может всё. А по факту тот не мог ничего. Это было бы смешно, не будь так грустно. Не будь это всё так ужасно. Не будь он таким пустым внутри от осознания всего, что с ним происходит. Если раньше угли внутри хотя бы тлели, то сейчас в нём было всё серо от пепла и только дым от прежних костров и желаний заполнял всё его существо.

Поттер и рад бы гордо заявить, что его война давно закончилась, но на деле как бы не так. Просто теперь он не был главным героем, не стоял со знаменем впереди всех. Он просто был этим самым знаменем, которое подняло новое правительство. Практически лицо революции, которая ему не по душе. Гарри в глазах Малфоя читал немой укор, в словах его слышал негодование, непонимание отчего же он ничего не сделает. А в ответ мог только виновато улыбаться. Он сделал всё, что мог. Он просто не смог восстать из пепла в очередной раз, не смог бороться с бюрократической машиной во главе со своей старой, возможно, уже бывшей боевой подругой. Не смог донести свою мысль, что кардинальные меры - это не то, что нужно обществу, которому итак тяжко. Не смог доказать, что воспитываемая в обществе ненависть к чистокровным - это не то, что им нужно. Ненависть - это вовсе не принятие полукровных и магглорождённых. Ненависть оставляет отпечаток на людях, на их помыслах. Кому, если не Поттеру об этом знать? Кому, если не Поттеру знать, к чему приводят попытки кого-то придавить посильнее к земле, чтобы не рыпались? Они же все пережили эту войну. Они же все видели, что бывает, если в ком-то начать взращивать ненависть к кому-либо. Почему только он понимал, что то, что происходит сейчас не геноцид, конечно, но очередное начало конца? Зачем было так сильно давить на семьи, чьи фамилии занесены в список тринадцати, чьи отцы спасали свои семьи как умели и уже заплатили за это сполна, прикрывая свой беспредел тем, что тот же Поттер на своём месте? А ведь он был бы не прочь потерять все свои капиталы и даже особняки, оставшиеся от родителей и Блэка. Он хотел бы быть по ту сторону баррикад. Но кто бы дал правительству нажать на Надежду, верно? Герой неприкосновенен. Избранный. Только этот Избранный здесь и сейчас готов был просить прощения у Малфоя за то, что слишком слаб, слишком устал. За то, что не может всё это остановить и помочь ему. И может быть даже за то, что не умеет помогать таким глупым гордецам, как он, чтобы его не восприняли в штыки. Он даже не мог оправдаться и рассказать свою немаленькую тайну о том, чем он занимался, когда все эти суды и попытки разорить древние рода начались.
Гарри Поттеру было стыдно за свою слабость.
Но он уже ничего не мог.
Только оправдываться.
Или молчать, раздражённо сверкая зелёными глазами, скрытыми очками.

- Не помню, чтобы клялся кого-то защитить после того, как выполнил своё, так называемое, предназначение,- на последнем слове Гарри скривился, постаравшись скрыть своё раздражение кружкой с кофе, который, как ни крути, горчил не меньше, чем неприятное для него понятие. Он, в общем-то, и тогда то не клялся всех защитить. Он мыслил другими категориями, верил в другое. А люди знали только то, что писали газеты. Поттер даже пытался бороться с беспределом репортёров, но это было настолько бессмысленно, что он просто давно сдался и перестал читать свои интервью во избежание всякого. К Мерлину их всех. Ему бы себя сберечь, хотя бы остатки, чтобы потом из них собрать что-то целое, смутно похожее на него самого. - Малфой, скажи мне вот что, по твоему у тебя были возможности? Выбор? Когда ты поступал в Хогвартс, когда ты был ребёнком, когда началась война? Когда она закончилась? Я уж думал, что ты то поймёшь меня и мои иллюзорную возможность выбора. Выбор он у тех, чьё лицо не мелькает в Пророке. Я бы с удовольствием сейчас с пеной у рта доказывал тебе, что я хотел быть аврором - я им стал, но я уже не уверен, что это было моё желание. И нет, не поняли бы. Я нужен как минимум половине Британии там, где я есть, ты же сам это прекрасно понимаешь. И Поттер - звезда квиддича, что, к слову, уже не так уж и достижимо, это не то, что им нужно. Вот и всё. Я не пытаюсь оправдаться, я просто говорю, что думаю. Самому смешно, ничего не говори.

Обвинения и злые слова не задевали. Поттеру было даже странно от этого, да, он был раздражён, но вовсе не хирургически аккуратно вогнанными иглами талантливого Малфоя под кожу. Скорее уж тем, что и этот не понимает. Никто не слышит. Все гнут свою линию, у всех всё так просто. Живи для себя, Гарри. А как это для себя? Поттер не в курсе. Он так не умеет, не научен. Вся его жизнь была для других и никто не спешил обучить его иному, зачем? Он ведь такой удобный.
Впрочем, его собственное имя произнесённое школьным недругом в самом деле его задело. Взбудоражило. Заставило очнуться и вынырнуть из своих невесёлых мыслей, прислушиваясь.
Вот только зря.

Каждое слово, словно кратковременный Круциатус. Гарри, у тебя жесть любящая жена. Ранил. Гарри, у тебя ведь есть друзья. Почти потопил. Гарри, у тебя есть целый мир, готовый тебя поддержать. Убил. Поттер скривился и склонил голову ниже, пряча больной взгляд, в котором Малфой мог бы увидеть слишком много. Это было бы чересчур. Они не друзья, даже не приятели. Их разговор - блажь Поттера и не стоит ему об этом забывать, не стоит прямо здесь и сейчас вскрывать свою грудную клетку, показывая огромную дыру внутри. Ни к чему подобное зрелище Драко. Никому оно ни к чему.

- Да, конечно, Малфой, ты прав,- голос звучит механически. Поттер просто устал говорить одно и тоже по кругу. Нет, не поймут. Да, он может, но какой ценой? Его не ненавидят, пока он там, где его хотят видеть. Когда он решит отступить и выберет себя, всё изменится. Он не боится за себя, но за его спиной дети. Они точно недостойны пренебрежения со стороны общества. Пусть у них, в отличие от него, всё будет хорошо. И плевать, если его ложь слишком очевидна. Он устал, он имеет право.

Заметив движение напротив, Поттер поднял голову, без удивления отмечая, что Малфой собирается уходить. Это, в отличие от их разговора, логично. Пасть в глазах Драко было даже не обидно, возможно, он прав, но не во всём. Стать самим собой не так-то просто, когда ты всю жизнь символ. Вернее часть жизни никто, а потом сразу символ. Совет, конечно, хорош, но, кажется, слегка запоздал, а жаль. Всё, что смог сделать Гарри - кивнуть. Слова здесь уже не нужны.

- Спасибо, Драко,- произносить имя Малфоя, задумываясь, что именно он говорит, непривычно. Монеты на столе всего лишь подтверждают его ожидания. Не позволил бы этот аристократ до мозга костей платить за него - это же унизительно. Поттер усмехнулся и проводил взглядом удаляющегося собеседника.
Интересный, конечно, разговор.
Странный.
Может быть полезный, но Поттер не уверен.
Оставив на столе монеты, которых хватало с лихвой и на вторую половину заказа и на чаевые не слишком-то вежливой официантке, Поттер поднялся, запахнул мантию и удалился следом за Малфоем, с удивлением отмечая, что отчего-то всё же улыбается.

спустя две недели

- Др.. Малфой, можно тебя?
Обернувшиеся на его голос удивлённые лица Поттера не волнуют, пусть лучше спасибо скажут, что не по имени позвал, а ведь хотел, просто вовремя сообразил, как странно бы это звучало для непосвящённых в их недавнюю встречу, читай, вообще для всех. Ему, если честно, плевать, что там кто подумал. Ему. Нужен. Малфой. Кровь из носу нужен. Прямо сейчас. Он, конечно, давно подозревал, что его брак в какой-то момент рухнет вниз, также как он когда-то давно с метлы, но подозревать и быть готовым - совсем разные вещи. То, что он пришёл именно к Драко его лично не удивляло, это слизеринец считал, что у него жена и друзья, Поттер то знал, как он одинок в толпе людей, смотрящих то на него, то в ту сторону, в которую он указывал. Да и не мог он прийти со своим больным взглядом и болью внутри к Рону или Гермионе, он заранее знал, что они скажут.
Ты всё неправильно понял.
Вам нужно поговорить.
У вас же дети, Гарри.
Почему интересно это не остановило Джинни? Впрочем, всё логично. Он дерьмовый муж, просто ему как-то в голову не приходило, что его благоверной хватит мужества привести любовника в дом. Хотя, наверное, это логично - там Поттер бывал реже, чем в своём кабинете. А тут решил вернуться пораньше. Наверное, оно и к лучшему.
Он даже не стал устраивать разборок, не стал обращать на себя внимания, просто криво ухмыльнулся и вышел на негнущихся ногах во двор, откуда аппарировал в Косой, а оттуда уже в Министерство. Ни к чему отвлекать людей друг от друга, пусть хотя бы им будет хорошо. Ну а Малфой же сам сказал, что если он захочет поговорить, то он знает, где его искать, верно? Вот он и нашёл. Каким-то чудом не забывший как дышать, странный, скривившийся, смотрящий на приближающегося волшебника с плохо скрытой надеждой. Может быть и хорошо, что сейчас почти конец рабочего дня, да даже если бы и нет, кто рискнёт сказать самому Поттеру, что Малфой занят и не может уйти? Вот именно. Никто.
Хоть какие-то бонусы от всей его дерьмовой жизни под прицелом колдокамер.

- Помнишь, ты говорил, что если захочу поговорить, то я знаю, где тебя найти? Мне очень нужно поговорить.
Во взгляде пожар, в груди сплошные руины. Ему в самом деле нужно поговорить, отвлечься, перестать видеть то, что ему видеть не стоило. Перестать думать о женщине, чьи рыжие волосы разметались по спине, перестать слышать её стоны, перестать пытаться вспомнить, на ком сверху была его жена. Малфой навряд ли скажет ему что-то ободряющее, скорее уж сообщит, что он сам виноват, ну и пусть. С ним хотя бы не стоило беспокоиться о том, что ему снова скажут красивую ложь вместо правды. Вместо собственных мыслей.
- Можешь прямо сейчас?
Если Малфой откажется, Поттер рискует окончательно съехать с катушек. А он не готов. У него же дети, у него имя. Он блядский Гарри Поттер, которому не с руки хлестать огневиски из горла в одиночества - так выше вероятность, что кто-нибудь увидит и запечатляет. Впрочем, он знает одно место, где им никто не помешает. Но сперва ему нужно согласие Малфоя.
Ему. Нужен. Малфой.
И огневиски.

[nick]Harry Potter[/nick][status]мальчик-который-выжил[/status][icon]https://media2.giphy.com/media/9FdDrkMJC0og/200w.gif[/icon]

Поттер был благодарен Малфою за тишину в эфире. На самом деле даже попробуй тот его поддеть или пнуть побольнее словами - Гарри бы не заметил. Он вообще был удивлён, что всё ещё может дышать, а не свалился на пол, хватаясь за горло, задыхаясь и хрипя совсем не по-геройски. Что ему какие-то слова? Так странно на самом деле. Он ведь правда давно подозревал, даже задумывался, как бы отреагировал и ни разу ему в голову не приходило, что будет так больно. Но он и не предполагал, что станет свидетелем измены. Он верил в честность, в открытость отношений. Верил, что Джинни, его славная, маленькая Джиннни, придёт к нему и попросит развод, потому что он уже не тот, за кого она выходила замуж, потому что он дерьмовый муж, потому что она любит другого. Какая разница почему? Но он и не предполагал, что ей хватит мужества и подлости обманывать его. Неужели так сложно было прийти и сказать? Сберечь то светлое, что у них было. Не скинуть его в пучину отчаяния, проявить благородство, вспомнить всё, что между ними было и пожалеть несчастного, жалкого, беспомощного Поттера. Он правда не понимал, чем заслужил предательство. Он же не тиран и не деспот, дал бы развод, понимая, что между ними уже давно ни пожара, ни даже тлеющих углей. Всё, что их делало семьёй - дети и общая фамилия. Он бы всё понял. Он бы принял. Он бы повёл себя благородно. Но.. за что?
Поттер не хотел задумываться как давно, но всё не мог отогнать эту навязчивую мысль от себя. Месяц? Полгода? Год? И всё это только ради звучной фамилии или почему? Неужто это у неё так жалость к своему сломленному мужу проявилась? Бросить жалко, но быть с ним уже невмоготу? Если бы Малфой не увлёк его за собой по коридорам Министерства, Поттер бы обязательно разбил кулак о стену. Его душила бессильная ярость. Почему все с ним так? Почему не могут по-человечески? Почему бояться сказать, как оно на самом деле? Почему даже сейчас от него скрывают правду, притворяются, что всё в порядке? Он не душевнобольной, чтобы уберегать его от стрессов. Он, сука, живой назло всем. А ему то удар поддых, то нож в спину, то мордой в стол. Когда он успел так нагрешить? Когда близкие и родные люди стали так для него опасны, когда они перестали думать о нём, как о человеке, а не о ком-то, кто нужен в здравии для общества? Когда самыми токсичными для него стали те, ради кого он и в воду, и в огонь, и в медные трубы? Они и их мысли, их действия. В какой момент всё стало так дерьмово? Когда Гарри, мать его, Поттера сделали разменной монетой не только глобально, но и по мелочам?
Больно.

В очередной раз разбитая Надежда Магического мира даже не заметил, как они вышли из Министерства и не успел ничего спросить, прежде, чем Малфой утянул его в трансгрессию. Может и к лучшему. Не в том он состоянии, чтобы инициировать перемещение, так можно и расщепиться невзначай. Доверять Драко было дико, но, с другой стороны, какие у него были варианты? В его голове только ворох вопросов: когда? зачем? почему? за что? В ней не осталось места для чего-то правильного, для каких-то решений. И, видимо, это было слишком очевидно даже для стороннего наблюдателя, ну и плевать. Как будто общество не видело Поттера потерянным, сбитым с толку или с больным взглядом. Да они уже двенадцать лет на подобное любуются и всё их устраивает, переживут. Все всё переживут. А вот Поттер может и не осилит. Как прикажете восставать из пепла раз за разом, когда мир вокруг не просто враждебен, он токсичен, смертельно опасен для одного конкретного волшебника, у которого уже ни плеча, на которое можно опереться, ни утешающих объятий не осталось? Впрочем, у него внезапно был Малфой. Смешно, в общем-то. Не совсем нормально. Но он не в том положении, чтобы выбирать кого понадёжнее на свой вкус. Тем более, что вкус у него дерьмовый. Друзья у него не очень. И жена - шлюха. И во всём этом гадюшнике Драко выделялся хотя бы тем, что не имел ни единой причины врать ему, глядя в глаза. По крайней мере Гарри на это надеялся.

Малфой Мэнор вызывал у Поттера отвращение. Слишком много здесь произошло неправильного из той категории, что никогда не отболит. На секунду ему показалось, что он слышит крики Гермионы, но это всего лишь игра его воображения, не менее жестокого по отношению к нему, чем реальные люди. Показалось. Поттер послушно и молча шёл следом за Драко, стараясь не смотреть по сторонам и не думать. Вообще. Мысли о Джинни рвали изнутри. Мысли о прошлом отдавались фантомными болями в шраме, которые не могли быть правдой. Здесь всё равно лучше, чем в Министерстве или дома. Везде сейчас лучше, чем дома. Особенно там, где нет людей и не нужно следить за перекошенным лицом, не нужно пытаться смотреть на мир трезво. Поттер едва заметно усмехнулся, представив, что сказал бы ему хозяин поместья, если бы он вдруг сказал ему: "спасибо, спас" или что-нибудь ещё более невразумительное. Но проверять не стал, продолжив хранить молчание и предпочитая смотреть исключительно в пол. Местные интерьеры не способствовали его душевному равновесию по понятным причинам.

Гарри рухнул в кресло, тут же сгорбившись, уперевшись локтями в колени и спрятав лицо в ладонях, остервенело пытаясь стереть ими с себя воспоминания сегодняшнего дня. Не помогало, конечно. По его внутренним ощущениям ни черта ему сейчас не поможет и разговор в том числе, но выговориться хотелось до одури. Да и Малфой задал вопрос, было бы странно вытащить его с рабочего места и теперь многозначительно молчать. Впрочем, быть странным Поттер уже привык. Странным, глупым, непонятым и обманутым. Как странно, что об этом в его интервью никто не писал, такой материал пропадает! Гарри Поттер не в себе. Гарри Поттер не в своём уме. Гарри Поттер разбит, как лодка, брошенная в шторм на скалы. Вот только кому нужен такой Гарри Поттер, верно? Он даже собственной жене таким не интересен, что уж там говорить про других. Герою не положено быть таким жалким. Герою на роду написано быть символом, быть сильным. Героям, наверное, не изменяют. А вот Поттеру очень даже. Очередной забавный факт.

- Помочь? - Гарри отнял лицо от ладоней, разглядывая Малфоя странным болезненным взглядом. Как вообще можно помочь настолько больной скотине, как он? Разве что убить. Или отмотать время назад и позволить ему умереть вместе с придурком Реддлом. Тот ещё легко отделался на самом-то деле. И даже умерев, доставил Поттеру не мало хлопот. Отомстил, что уж там. Право было пророчество, просто его трактовали иначе. Не может Гарри жить в мире, где нет трижды проклятого Тёмного Лорда - он в этом мире выживет. И помочь ему нельзя. Можно только раз за разом повторять, что он ничего не понимает и может всё изменить, стоит лишь только захотеть. - Ты обещал мне разговор, на большее не претендую.

Просто не имеет права претендовать. Он одним своим существованием не слабо испортил жизнь Малфою и отлично это понимал, даже сейчас, даже когда ему так дерьмово. И что дружбы, которую он когда-то не принял, тоже уже не сложится. Но ближе и честнее у него всё равно никого нет. И ему правда нужно выговориться, главное просто перестать стесняться своих рогов и начать говорить. Слово за слово. Мысль за мыслью. Легче не станет, но Малфой вполне может дать ему отличную словесную оплеуху и вывести его из состояния шока. Было бы очень кстати, ведь жизнь не закончилась. Это просто Гарри в очередной раз закончился, споткнувшись о людское блядство, вспомнив каково это снова быть одиноким и потерянным. Каково это быть одному.
И даже совершенно невозможный в доме чистокровного волшебника сигаретный дым Гарри не смущал - каждый уничтожает себя как умеет. Каждый спасается, как может.

- Я был не совсем честен в прошлый раз, сам понимаешь, итак вывалил на тебя слишком многое. Непривычно, наверное, было осознавать, что весь из себя Герой на самом деле сломан минимум в трёх местах и навсегда увяз в уже прошедшей войне, да? - Поттер склонил голову, даже не пытаясь улыбаться. Малфой мог соврать, мог сообщить очередную колкость - Гарри  уже не стеснялся своей слабости, сейчас его беспокоило вовсе не это. С этим он уже научился сосуществовать, даже не жалея себя, как предпочёл трактовать его исповедь Малфой. А вот с некоторыми новшестами ему ещё только предстоит учиться сосуществовать. И это будет не так-то просто. - Так вот, Драко. Нет у меня ни бравых преданных друзей, ни любящей жены. Гермиона, как ты можешь заметить, уверенно пошла вперёд, не оглядываясь. Нет, она пыталась вытащить меня за уши, но быстро смекнула, что в своём пост-военном состоянии я даже удобнее для пропаганды и оставила всё как есть, не гнушаясь использовать светлый лик своего когда-то лучшего друга в своих целях, уверенная, что всем так будет лучше и что я пойму. А Рон, ну, Рон - это Рон. Он так и не понял, что я, кто я и как я все свои знаменитые приключения пережил, да и зачем им я? Они идут вперёд, а я топчусь на месте, потому что не могу ни шага влево, ни шага вправо, увяз в собственном образе, придуманном для других. Как ты понимаешь, однокурсникам не до меня. Большая часть пытается выжить, другая, в общем-то, тоже выживает как умеет, кто оплакивая погибших, кто ненавидя меня, кто вознося на пантеон героев, а кто и вовсе обо мне не думая - этих я люблю больше других.

Гарри сцепил руки, изучая их и злясь на то, что они дрожат. Говорить оказалось не так-то просто, гораздо сложнее, чем в прошлый раз. Это было слишком личное, настолько личное, что об этом знал только он и больше никто. Ему бы выпить, конечно, но тянуться за стаканом было страшно - ему казалось, что он обязательно его разобьёт, уронив или слишком сильно сжав. Поттер не доверял ни себе, ни своим рукам. Нечего портить чужие вещи, хватит и того, что он использует Малфоя в своих целях, буквально поймав его на слове и заставив слушать себя в очередной раз.

- Ну, а жена тоже не ожидала получить не бравого Гарри Поттера, уверенно идущего на смерть, а его осколки. Вернее на смерть то я иду всё ещё также уверенно, вот только в семейной жизни оказался не так хорош, да и в целом не слишком похож на воспетый светлый образ решительного Героя. Я вовсе не каменная стена, за которой ей было бы безопасно. Как ты понимаешь, там где нет колдокамер я с собой честен. И не всем моя искренность по вкусу. Вот Джинни уже нашла мне замену, забыв попросить сперва развод. Это, мягко говоря, неприятное для меня открытие.

Джинни, мягко говоря, не права. Джинни как минимум шлюха, как максимум меркантильная. Кто же знал? Кто бы мог подумать? Какая жалость. Какой неприятный финал. Как же больно. Как же всё-таки больно раз за разом разбиваться и пытаться собрать себя по осколкам. Как же дерьмово быть Гарри, мать его, Поттером.

- Ну, давай. Расскажи мне, как я в очередной раз пал в твоих глазах. Как жалок. И как заебал себя жалеть. У тебя неплохо получается.

Ну не сочувствия же ему ждать от Малфоя, верно? Тот вполне в своём праве.
Потому что Поттер жалкий.
Потому что Поттер себя жалеет.
Потому что Поттер вываливает свои проблемы человеку, которому явно хватало своих.
Человеку, в чьих бедах, был виноват он.
Человеку, чью дружбу сознательно отверг.
Человеку, чьё тело украшает шрамы от его неосторожного заклинания.
Почему бы этому человеку не врезать ему и не прогнать?
Это было бы логично.

[nick]Harry Potter[/nick][status]мальчик-который-выжил[/status][icon]https://media2.giphy.com/media/9FdDrkMJC0og/200w.gif[/icon]

Малфой заикается о  жалости, а Поттеру хочется смеяться. Вовсе не за жалостью он к нему приходил, вовсе не за ней. Все и так его либо жалели, либо восхищались - заебало. Ни того, ни этого ему не надо было. Он сам то себя не жалел. Всё закономерно, всё логично. Его приход к Малфою и выдёргивание того с рабочего места ради разговора вовсе не попытка пожалеть себя и пожаловаться на судьбу - это всего-навсего желание выговориться, рассказать всю правду, признаться себе, Малфою и миру в том, что было на поверхности последние годы. А тот опять про слова, про неумение сделать решительный шаг вперёд, а Поттеру смешно. Тот его совсем не понял, хоть и говорил правильные вещи, просто не понимал, что у Гарри, у мальчика Гарри, даже не закончившего школу и встрявшего в некрасивую историю с момента своего рождения, не было ничего кроме людей. Вот он и верил в них. Верил сперва безоговорочно, потом с ремарками, а потом лучших забрала война, тех, кому было не плевать, и осталась горстка тех, кого он считал не опорой, но оплотом спокойствия. И с каждым годом количество тех, кто был близок всё уменьшалась и это причиняло боль. Джинни, наверное, была последней в списке. И всё, что он видел в её глазах последние годы - усталость. Он говорил, правда говорил с ней. Спрашивал. А ответы всегда были одинаковые. И всё на что он надеялся так это на благородство и честность. Дело ведь вовсе не в его безответной любви к изменившей жене. Он считал её другом, товарищем, женщиной, на которую мог бы положиться. От этого и больно.

- Ты реагируешь не на те слова, Малфой. Джинни в первую очередь всегда была мне другом, а потом уже женой. Да, всё шло наперекосяк и я не могу тебе с уверенностью сказать, что приди она и скажи, что я останусь рядом, но люблю я вот того парня, то я бы подал на развод, если бы он его не попросила - я хуевый муж, во мне мало чего осталось живого, того, что я бы мог отдать, кроме верности и желания защитить свою семью, но я хороший друг и отец, да и ревности во мне ни грамма. Любовь давно прошла, если вообще была. Даже застав их в собственной постели, я просто ушёл. Потому что.. зачем? Зачем портить им хороший вечер, понимаешь? Кто-то счастлив и это хорошо. Правда хорошо. Хорошо, что Джинни не потеряла вкус к жизни, как я. Я благодарен ей за детей и за прошедшие годы, когда она ещё пыталась меня поддерживать или когда просто позволяла чувствовать себя чуть менее одиноким, чем я был. Вопрос только в том, что всем вокруг как-то больно просто даются предательства,- Поттеру плевать как звучат его слова. Плевать, что подумает о нём Малфой. Он не пытается казаться кем-то другим, он просто Гарри. Гарри Поттер, который устал. Устал быть разменной монетой, устал быть чужим щитом, устал, что его предают. А за шестой курс ему стыдно. Он тогда просто не знал, что делает, но это не умаляло его вины, но сейчас они говорили не про этом. - А там, тогда, на шестом курсе разрушился я сам и тебе причинил немало вреда, чем не горжусь, знаешь ли. А мир, мир всегда остаётся на месте.

Они снова и снова говорили об одном и том же, но по-разному. Малфой говорил о превентивных мерах, а Поттер думал только том, почему нельзя было решить вопрос иначе, почему нельзя было поговорить. Он ведь спрашивал, а она молчала. Не придумала ничего лучше откровенного предательства. Прекрасно. Замечательно. Нахуй их всех.
Гарри замолкает, толком не понимая, зачем пытается объяснить свои внутренние установки Малфою, который смотрел на мир иначе, прислушивается к мерному треску поленьев в камине, не отнимает лица от рук и слушает. Слушает сперва звуки вокруг, затем Драко и снова начинает заводиться.

Потому что чужие слова снова задевают за живое и Поттер злится. Злится не на Малфоя, не щадящего его тонкую душевную организацию, придуманную его же друзьями, если уж честно. Злится на Джинни. И вдруг понимает, что он уже знает, что будет делать, знает как будет действовать и чего добиваться. И улыбается совсем не тускло и не светло, скорее криво и очень неприятно. Гарри Поттер, конечно, давно сдулся. Гарри Поттер, конечно, в самом деле потерялся в собственных воспоминаниях и так и не пришёл в себя после войны, не смог в очередной раз возродиться из пепла, не нашёл в себе сил. Но в этой его жизни, давно потерявшей всякий цвет и не приносящей радость, есть целых три маленьких человека, ради которых он готов снова и снова лезть на амбразуры, чего бы ему этого не стоило. Орать до хрипа, разбивать кулаки о стены в кровь, использовать всё своё раздутое псевдовлияние, общаться с репортёрами, кричать на всех углах, кто прав, а кто виноват. Ради своих детей Гарри Поттер сделает всё, что в его силах, и даже то, что раньше бы никогда не сделал. Внутренне ему даже не стыдно за идеи, всплывающие в голове, как добиться справедливости и выскрести себе право быть с теми, кто ему в самом деле дорог.

- Нет, Малфой,- взгляд, переведённый с огня в камине на Малфоя неуловимо напоминает тот самый, с которым он шёл умирать. Человек, сидящий в кресле сейчас не напоминает тень самого себя в лучшие и одновременно с тем худшие годы, как жаль, что возможно, этот эффект продлится всего пару минут. Поттер давно не верит ни во что из того, что ему навязывали. Давно не слышит в чужих словах, сказанных для него, ни грамма правды. Но он всё ещё тот самый несносный Гарри Поттер, умеющий добиваться того, что ему нужно во чтобы то ему ни стало. Вопреки чужим ожиданиям, так сказать. - Я заберу детей. И получу развод. Если честно, я так устал от того, что меня воспринимают как разменную монету и удобного человека, что, если понадобится я буду играть грязно. В моих руках репортёры, охочие до личной драмы Надежды Магического мира, у меня деньги и те треклятые возможности, о которых ты вечно мне напоминаешь, в конце концов в моих руках факты: измена и чужая карьера, предполагающая разъезды. Джинни не нужны дети. А если и нужны, хотя я и сомневаюсь, то мне они нужнее. И видеться раз в неделю с ними будет мать. Но если захочет, может и чаще, конечно.

Поттер пожимает плечами и снова возвращается в своё обычное состояние. В нём давно уже нет места кострам, в его глазах давно угас огонь, осталось только едва тлеющее костровище, да пепел. Всплеск решительности, внезапное озарение - чудо. Вынужденное преображение. Гарри Поттер давно не борется за себя и свой комфорт - он устал, устал бороться, устал биться о стены, о чужое равнодушие, о повсеместное лицемерие. Но он снова запрыгнет на амбразуры, чтобы отстоять то, что ему важно, то, что дорого. То, ради чего стоит продолжать жить. Гриффиндор однажды - гриффиндор навсегда. Пусть он и сломался, треснул, не смог восстать в сотый раз из пепла, в который обращался каждый раз, когда ему приносили очередное известие об очередной смерти хороших людей, но всё ещё готов бороться с миром, стоя один против всех, потому что верит в то, что так нужно. Весь его героизм - пшик. Мальчик, который выжил на волевых - это было бы самым честным определением всей его жизнь. Мальчик, который всю жизнь выживал и боролся звучит гораздо хуже, чем Герой Магической Британии, верно? Зато честнее. И его дети, его наследники не будут жить так. Гарри Джеймс Поттер объявит войну целому миру, если понадобится. И будет бороться. И даже то, что он заявил о своих намерениях своему вроде бы заклятому врагу, хотя на самом-то деле это всё глупости по большому счёту, его ни капли не смущало. Почему-то сейчас ему казалось, что больше и некому кроме белобрпысого слизеринца, беззастенчиво дымящего в соседнем кресле. К кому он мог бы прийти ещё и сказать всё, что чувствовал, озвучить всё, что его в очередной раз разбило на тысячи осколков, если не к Малфою? Единственному человеку, говорящему с ним не как с тяжело больным, говорящему правду, пускай и чересчур жёстко порой. Малфой в самом деле был единственным, кто мог завести давно остановившиеся механизмы. Он был сродни глотку кислорода после долго и мучительного погружения под воду, где вдохнуть полной грудью возможности не было.
Здесь и сейчас с неестественной улыбкой на губах Гарри вдруг понял, что Малфой ему нужен. Правда нужен. Неважно в качестве кого - все эти ярлыки глупости. Они не друзья, нет, конечно нет, но и не враги. Они по сути давние знакомые, знающие друг друга настолько насколько позволяли себя узнавать. И в тоже время уставшие, сломанные, обугленные головешки, а не люди. Такие разные внешне, с такой разной судьбой, а внутренне очень похожие, почти близнецы. Разлученные в детстве близнецы - смешно. Поттер тихо хмыкает, качает головой, снова яростно трёт ладонями лицо, пытаясь избавиться от накатившего оцепенения и не спешит выпрямлять спину, вставать или делать хоть что-нибудь. Он требовал разговор и бутылку огневиски, но пить уже не хочется, да и говорить в общем-то тоже. По крайней мере не сидя чинно в кресле из тяжёлого стакана. Только если сидя на полу, расстегнув первую пару пуговиц рубашки под мантии, из горла, тихо воя, может быть даже и вовсе беззвучно. И не говорить, а бормотать, срываться, шептать, сбиваться, орать, когда особенно тяжко, но уж точно не спокойно и отстраненно говорить как это положено ему по статусу. Так, как это делали его ровесники сильно раньше, не почти в тридцать лет. Просто когда все прочие страдали от безответной любви или предательств, Поттер сверкал своей физиономией на главных разворотах, улыбался растерянно и всё пытался сделать мир лучше. Мир лучше так и не стал, Поттер давно перестал улыбаться на обложки наивно и светло, теперь это был отработанный взгляд и не менее отрепетированное выражение лица, а боль от предательств нагнала только сейчас. Даже смешно, что ему завидовали сотни и равнялись тысячи. Смешно. Смешно! И больно.

- А тебе не плевать, что напишут в Пророке? В любом случае, тебе должно быть чертовски выгодно быть упомянутым в одной статье с, никогда не привыкну, Героем Магической Британии. Говорят, что это очень помогает. Я, конечно, не проверял,- Поттер усмехается криво, так и не забирает со стола любезно предложенный стакан и сползает с кресла вниз на пол, упираясь спиной в него и широко расставив ноги. Сидеть на импровизированном троне его изрядно заебало. Нет в нём ничего от чистокровных и богатых. По жизни бедный, простой, свой. По жизни преданный, используемый и вечно получающий от судьбы ощутимые пинки. Его место внизу. Вовсе не на наверху пищевой цепочки. Он, конечно, может всё изменить. Встать и пойти устраивать разборки, запустить механизм, который позволит ему добиться желаемого, но сейчас он ещё не готов. На душе гадко, внутри пусто, и в голове пугающая звенящая тишина усталой ярости. И само осознание, что даже ярость отдаёт усталостью - пугает. Что же ты сделал с собой, мальчик? - Знаешь, если я скажу, что задумывался, почему у нас с тобой вечно были тёрки, я совру. Но сейчас я задумался. И ответа не нашёл, забавно, да? А ещё задумался, когда же всё пошло по пизде: с момента моего рождения или всё-таки когда уебок Риддл убил моих родителей, а Петтигрю обрёк Блэка на заключение в Азкабане? Хотя какая разница. Ты сейчас снова скажешь мне, что я заебал. Но я устал. Чертовски устал быть кем-то. Я бы хотел быть обычным, просто человеком, который пережил войну, а не был её символом. Я бы хотел быть свободным от надуманных обязательств, хотел бы чтобы мой развод касался только меня и близких, например. Но это всё глупые, несбыточные мечты. Знаешь, если бы можно было махнуться жизнью, не глядя, я бы махнулся. Я бы отдал все свои лавры кому-то другому и просто жил.

Поттеру кажется, что он снова и снова выворачивает себя наизнанку перед Малфоем и не может найти объяснения почему именно перед ним, но понимает, что это правильно. Правильно было вытащить его на разговор, а потом прийти с больным взглядом и потребовать очередной. И даже если Малфой его выгонит, скажет, что ему уже не помочь - всё не зря. Гарри достаёт палочку из крепления на руке, делает ленивый взмах, одними губами шепча “accio, бутылка”, подхватывает желаемое играюче, как когда-то ловил снитч и прикладывается к горлышку, даже не пытаясь изобразить из себя аристократа. Потому что это была бы ложь, а Драко врать уже нет нужды - он знает почти всех демонов Поттера в лицо и может здороваться с ними за руку. А самому Гарри больше к лицу пить так, чувствуя, как обжигает горло, делая жадные глотки и отстраняя от себя бутылку только когда становится жарко, а в голове появляется ощущение лёгкой запутанности. То, что нужно. Так будет легче. Легче пережить, пережевать увиденное. И проще сказать что-нибудь стоящее Драко, мать его Малфою, называть которого по имени всё ещё дико.

- Знаешь, Драко, я не удивлюсь, если после того, что я сейчас скажу, ты выставишь меня за дверь, но я всё равно скажу. Потому что по жизни бесстрашный, бескомпромиссный, храбрый идиот,- Поттер тихо, едва слышно смеётся, ставит бутылку рядом с собой и откидывает голову назад, упираясь затылком в мягкую обивку. Наверное, никому не нужны его признания, но ему всё равно хочется озвучить то, что он не так давно осознал. Просто потому что. Разве это не первый шаг к тому, чтобы что-то изменить? - Ты мне нужен. Ты, наверное, мой единственный шанс вынырнуть из этого депрессивного омута поствоенного состояния овцы, идущей на закланье, и очнуться. Наши встречи, конечно, результат ряда случайностей и моих маленьких безумств, но ты нужен мне. Ужасно звучит, да?

Поттер снова смеётся, на этот раз громко и надрывно. Смеётся, потому что плакать разучился много лет назад. Смеётся немного истерично и поворачивает голову, чтобы видеть Малфоя. Щурится, как будто забыл надеть очки, следит за чужим лицом, пытается понять донёс ли свою мысль. Он только что не просто вывернул себя наизнанку перед человеком, который мог всё это использовать против него, но ещё и ткнул в самые незащищённые места пальцем, чтобы ему было удобнее добивать. Вся эта искренность ни к чему хорошему не приведёт, никогда не приводила. Но перестать быть таким, значит окончательно себя предать, верно? А они здесь говорили совсем о другом.

- Можно? - Поттер протягивает руку к Малфою, взглядом указывая на сигарету, цепляется за точённый профиль своего закадычного собеседника, невольно восхищается всей это аристократичной красотой и бледностью, но ничего не говорит и просто снова улыбается. Дико и немного безумно. Весь его мир  давно рухнул, остались только развалины. Почему бы не отметить конец ёбанного мира скуренной сигаретой? Почему бы не вспомнить молодость, а?

[nick]Harry Potter[/nick][status]мальчик-который-выжил[/status][icon]https://media2.giphy.com/media/9FdDrkMJC0og/200w.gif[/icon]