[icon]http://s8.uploads.ru/bnTOK.png[/icon]
Кошки всегда приземляются на все четыре лапы. Грустная правда жизни в том, что эта присказка не гарантирует, что все четыре лапы при этом останутся целыми. Коннор ещё дешёво отделался, когда ему пришлось спешно улепётывать от стайки детворы, почти загнавшей его в угол. Но кот всё-таки выкрутился, пока за его спиной раздавалось обиженно-разочарованное чириканье оставшихся с носом детей.
Обычно, Коннора не испугало бы внимание целой кучки малышни, которой очень захотелось погладить милого котика. В таком случае достаточно спрятаться под машиной, чтоб дать понять, что с целой толпой фанатов пушистых бочков кот общаться не в настроении. Проблемы начались с того, что эти дети были или очень тугодумны и не понимали простых намёков, или в котах любили совсем не их мягкую шёрстку. Какие на самом деле мотивы могли стоять за несколькими палками-ветками, которыми с нескольких сторон принялись тыкать в него, причём отнюдь не нежно, кот знать не желал. Инстинкт говорил ему рвать когти и маленький зверь пулей вылетел из-под автомобиля прямиком на проезжую часть. Собственное бешено колотящееся сердце, вой автобильных гудков и то ли азартный, то ли испуганный визг детворы, наступавшей ему на пятки резали чувствительный слух кота на части. Взъерошенная, будто наэлектризированная шерсть казалось вот-вот выпадет от напряжения, какого стоило эти несколько секунд лавирования по оживлённой дороге.
Вот перед полосатой мордочкой выросло ограждение, за которым земля резко шла на несколько метров вниз, после чего переходила в полосу неухоженных и одичалых зарослей. Голова и тело без труда протиснулись меж толстых прутьев, но внезапно его стремительное движение оборвалось. Дети ещё визжали под крики разъярённых взрослых за рулём, но дело было не в них. Дело было в том, что таз кота оказался на жалкий сантиметр шире проёма в ограждении и кот повис над обрывом. Хвост бешено хлестал по ограждению, порождая хаотичный звон, пока лапы с когтями впивались в крошенный бетон, прилагая все силы, чтобы протащить свою злосчастную филейную часть вперёд. В панике Коннор жалобно мявкнул, хотя прекрасно знал, что от людей ждать помощи ему стоит в последнюю очередь. Местами проржавевший металл болезненными тисками впивался в кожу, раздирая её до крови, пока кот нещадно вертелся, не желая осталять надежду.
Когда на его хребет внезапно опустилась чья-то ладошка, смыкаясь на нём с силой когтистой птичьей лапы, Коннор из последних сил рванул вперёд, оставляя в чужой руке внушительный клок своей шерсти.
Миги полёта, во время которых он чувствовал лишь пульсирующую боль от содранной на бёдрах кожи, завершились острой вспышкой в одной из передних лап, когда он приземлился на неровную, каменистую землю. Но адреналин, в высоких дозах варившийся в крови, позволил на лишнюю минуту забыть про боль и стремительно юкрнуть в спасительные заросли.
Далеко позади кот ещё слышал ругань отчитывающих детей взрослых, только ничего из этого его не интересовало.
Только после нескольких минут неутомимого спринта кот наконец-то выдохся и привалился к ближайшему дереву, чтобы отдышаться. Всклокоченные бока тяжёло вздымались и опускались, пока треугольные уши на пределе своих возможностей вслушивались в окружающую среду. Этот клочок земли давно не видел садовых ножниц и газонокосилки, но даже здесь запах людей и других животных был крепок и свеж. Здесь он не был в безопасности. Ему нужно найти укрытие, срочно.
Некоторые осколки его сознания — того немногого человеческого, что оставалось в Конноре после превращения — варились в злости. Злости на судьбу, злости на всё человечество. В этот момент он искренне надеялся, что хотя бы один из преследовавших его щенков не успел вовремя остановиться и перелетел через ограду, чтобы разбить свою тупую башку об камни. Или столкнулся с неуспевшим вовремя затормозить автомобилем. Но он не слышал звука падения за своей спиной, как и не слышал звуков встречи бампера и хрупкого детского тела, поэтому гадостные дети скорее всего отделались ещё легче, чем он — испугом и выговорами.
Но зверь долго не думал о таких тривиальных мелочах, соориентироваться куда же его занесло было сейчас важнее. Прогулки в кошачьем облике нередко заводили Коннора аж на самые окраины Дублина, когда до леса было ещё далеко, но первые признаки природы — проплешины пустых полей и сердито торчащие то тут, то там клоки заброшенных изгородей — всё же вонзались зубами в края урбанисткого пейзажа. До дома было очень далеко, поэтому ему придёться искать себе импровизированное пристанище. Крадучись скользя меж диких зарослей, кот аккуратно обходил тропы и метки других зверей, будь то другой гуляющий кот или бродячая псина, пока растущая по колени трава не оборвалась внезапно асфальтированной дорогой.
Небольшой перекрёсток был пуст, не считая одного-двух прохожих, чьи взгляды были прикованы к земле, а уши не слышали ничего кроме музыки в наушниках. В этом месте царило спокойствие и тишина типичного спального района. Окошки двух-трёхэтажных домов были предусмотрительно занавешены и закрыты от любопытных взглядов, превращая каждый дом в собственную, глухо изолированную от мира микро-вселенную.
Хромым шажком перебежав пустынную дорогу, кот продолжил свой путь вниз по улице, скользя боком вплотную к бетонным стенам.