Его преследовали. Он чувствовал оное каждой частицей своей души. Тени наблюдали за ним.
Или это все больное воображение?

Оливер шел домой после пар. Как обычно, по самым оживленным улицам города. Нигде он не ощущал себя в безопасности: ни дома, ни на учебе, ни в такси. Лишь плотный поток людских желаний отвлекал чувствительного к этому демона от плотной, обволакивающей гущи: жажды схватить юношу. Две пары глаз, что всегда висели над ним во сне. Огромные, желтые, нечеловеческие. Он не замечает их, но когда замечает — всегда останавливается, испуганно разворачивается и… Кошмар прерывается. Парень просыпается в холодном поту, а шрам на правой руке ноет.

Кто-то или что-то охотилось. Кто-то или что-то скрывалось в человеческих лицах. Отчего-то Белиал не мог понять, кто же именно среди ягнят — переодетый волк. Хотя, казалось бы, способности позволяли.

И все же падший знал, с чем это связано… Тот самый день в июле. Все всегда с этого начиналось, стоил задуматься о проблемах насущных. Что-то косвенно, иное же — напрямую.

Слежка вот точно связана с теми событиями прямым образом.

Андервуд не помнил пятнадцатое и шестнадцатое число досконально. Отрезками, урывками, ощущениями, отдельными фразами из мыслей… В остальной части памяти расстилалась огромная пропасть тьмы беспамятства. И если раньше оно пугало, то сейчас же просто напрягало и раздражало. Белиалу не нравились заранее проигрышные игры.

А игра в охотника-добычу стала проигрышной заранее. Сейчас лишь вопрос времени, когда его схватят.

Причем шатен даже не знал как и откуда ждать напасти! Вот уж, досада. Не подготовиться.

В толпе стало не спокойно, но чуть более легче, чем где бы то ни было. Поэтому студент двигался домой пешком и на общественном транспорте. Долго, но что поделать?
С музыкой в наушниках оное становилось даже не таким скучным.

Обед. Час пик. Центр города наводнен головами людей. Все они спешили по своим делам. Машины стояли в пробках и яростно сигналили. В душе Олли нарастала тревога.

«Что за...»

Ему показалось? Неужели, его нашли? Хотят схватить среди кучи лиц?

Вспомнился тот случай в начале августа… Тогда его точно так же усыпили прямо среди смертных, не побоявшись обнаружения. Отчаянные существа не страшатся идти на риски в погоне за желаемым. Особенно, безумцы.

Парень в пальто запаниковал и снял наушники, остановившись. В спину врезался какой-то мужик и громко выругался. Обошел и продолжил идти. Оливер же просто стоял и пялился в пустоту, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Паническая атака.

Он резко засунул провода в карман к телефону, сорвался с места и побежал, встряхивая барахло в рюкзаке от каждого движения.

«Нет, не смей. Угомонись, Оливер!» — пытался успокоить себя демон, но иррациональный, животный страх не проходил.

Уже ничего не видел перед глазами. Лишь тяжелое дыхание и мутность.

Спина, которую он обогнал.
Еще одна.
Удар.

Кто-то быстро двигался на встречу и явно не в своей полосе движения. А может, это юноша уже бежал не там, где следовало?

— Черт! — в полете воскликнул он.

Элементарная физика: двоих незнакомцев откинуло назад. Спасибо, что не на Юпитер.

Белиал закрыл глаза лишь на мгновение. Боль от столкновения была не хилой для хрупкого тела, а последующая боль приземления еще сильнее. Только вот… Разве это асфальт? Неужели, Юпитер?

Открыв глаза, демон обнаружил странную картину: вместо привычного дня стояла глубокая ночь; жуткий мертвый лес со всех сторон; липкая и влажная, как после дождя, земля под ним. Ах, ну да. Еще напротив было то самое незадачливое тело, с коим он и ударился лбами некоторое время назад.

Кстати… Некоторое — это сколько?

Демон уже посещал другие миры, но в этот раз все стало иначе. Как-то глупо и спонтанно, что ли? Да и тип напротив… Выглядит так, словно совершенно не понимает, что происходит.

— Эй ты! — громко обратился, к сидящему на земле в нескольких метрах, он, — Кто ты такой, черт тебя дери?!

«Существо?» — исключать этот вариант в своих мыслях Белиал не стал, но и делать выводы раньше времени не имело смысла.

Инстинктивно что ли, но Оливер замолчал, стоило незнакомцу указать на это. От него исходило нечто странное… Слишком невероятное спокойствие?

«Все-таки существо?»

Демон наполнился уверенностью, что виновником торжества здесь был другой парень, который собирал рассыпающиеся бумаги… Кстати, о них.
Листы – уже не листы вовсе. Они нечто иное. Нечто отвратительное, бесцветное. Падший внимательно посмотрел на перья в чужих руках, задумчиво прищуриваясь. Перебирал в мыслях все миры, известные ему, как ангелу начала. Нет, как он и думал, по первым впечатлениям сделать вывод становилось невозможным.

Парень в пальто поспешил вскочить на ноги и поправить рюкзак, висящий одной лямкой на его плече, так же инстинктивно ощутив приближение сухой ветки живого леса. Выражение лица приобретало всю большую сосредоточенность и опаску с каждой секундой.

«Так. Это дерево сейчас пошевелилось? Или что?»

Словно какой-то черно-белый фильм ужасов, в котором только двое чужеземцев оставались более или менее цветными. Такими отличными от здешних мест.

Незнакомец пробурчал что-то невнятное. Олли на секунду перевел на того взгляд, пятясь к нему спиною от странного вида сухих веток. Хорошо, что они появились на маленькой поляне. У нее есть центр, к которому можно было отступить.

Существо рядом или нет? Кто его знает. В любом случае, друг по несчастью. Если уж тот и виноват в их перемещении, то явно не осознавал этого.

«Он вообще понимает, что происходит?»

А то, судя по увиденному — нет.

Демон таки подошел вплотную, осторожно и медленно развернулся в пол оборота, а затем протянул «потеряшке» руку:

– Оливер, — представлялся, предлагая помощь голубоглазый, — Да-да, нельзя… Давай поторопимся со знакомствами, а то, что-то мне подсказывает, что нам надо убираться отсюда. Как можно скорее, — сделал акцент на последнем предложении он.

Хранитель Тьмы пытался ощутить злые желания вокруг себя. И, по правде говоря, легче было сказать, где Белиал их НЕ чувствовал.
А не чувствовал враждебности он только в парне рядом. Это была еще одна причина, почему Олли вел себя не столь подозрительно, как обычно. Хотя, в чужом сердце существовало нечто приковывающее внимание. Будто бы подавленное, скрытое желание. Такие есть в любом сердце: греховные мыслишки и помыслы, которым людишки не могут дать зеленый свет. Обычно демон веселился, раскрывая изнанку червивого яблока, который мнил себя невинным агнцем, только… Желания в конкретно данном сердце... Они… Там не тьма. Там что-то другое: более прекрасное. К сожалению, демон не мог до этого дотянуться. Да и не время, и не место.

От этих двояких чувств неразгаданной загадки, Андервуд слегка наклонил голову и хмыкнул сам себе.

Скрип дерева в темноте, выбивающий из раздумий над головоломкой чужого сердца.

У этого «нечто», коим являлся, пожалуй, весь лес целиком, были агрессивные намерения. Бог его знает, разумно ли оно. Может, просто нападает на всяких чужих, подобно охранной системе без присмотра. В любом случае, лорд лжи имел два пути самозащиты, которые либо сработают, либо нет (что было бы нежелательным):
Во-первых, иллюзии. Первосортные, способные обмануть не только смертных, но и цепкий нюх безумного монстра в самом расцвете сил.
Во-вторых, слова. Именно слова. Древняя, ужасающая способность фраз и предложений на забытом языке, позволяющая вывести из строя многих. А кое-кого и убить недугом. Единственный минус – огромная энергозатрата, выкидывающая пока еще слабый сосуд Белиала из игры. Впрочем, старый демон не пробовал этот трюк в теле юноши. Как знать, что произойдет в действительности и получится ли у него?

Блаженство ведь когда-то получилось. Так почему бы и нет?

Отредактировано Oliver J. Underwood (2018-11-01 07:38:06)

Он не ответил на вопрос, ведь Ник хотел тех ответов, которых Белиал не знал. Впрочем, — пока что. Демон надеялся получше изучить этот мир, прежде чем сделать окончательный вывод. В последнее время парень успел разузнать о множестве существ, которых ласково называл «заблуждающимися», поскольку те не признавали божество Яхве.
Однако христианин был уверен, что все создано именно Отцом.
Но спорить никогда не спорил. Пусть себе заблуждаются.

Их мифология являлась занимательной: имела множество нюансов и описаний родных миров. Имея дело с греками, славянами и вообще черт знает кем, падший научился разбираться во всем этом безобразии язычества.

Да, он все поймет. Чуть позже. А сейчас…

Новый знакомый болтал под ухом, не давая сосредоточится. Раздраженный Олли уже хотел было открыть свой рот для неуместной колкости, как его прервали. Да так, что юноша широко раскрыл глаза от удивления, беззвучно пялясь на Финли.

Ну, ладно. Он, итак, перестал дышать от шока. И без просьбы.

В одно мгновение даже сердце, казалось, пропустило удар от того, что вытворял этот странный парень. Белиал любил загадки, но, отнюдь, откровенно не самоубийственные.

«Ты ж мой герой...» — раскрытый в изумлении рот перерос в улыбку, — «… Герой слабоумия и отваги.»

Еще мгновение и падший уже восстановил себе способность дышать. Прислушался к странному разговору. Вернулся? Что? В голубоглазом боролись посменно два чувства: то он думал, что странный парень специально перенес его сюда; то убеждался, что тот совершенно не имеет понятия о происходящем. Этот странный огонек в чужих глазах, который то и дело возникал… И это глупое поведение. Да и чужое сердце врать не может — он не враждебен.

В любом случае, Олли знал наверняка: Финли скрывал в себе нечто большее, чем даже сам понимал. Человек он или же не человек — не важно. Был наверняка связан с лесом и этим необычным местом. Нужно ли в это лезть? Хм. Нет, Белиал любил хаос, и не испытывал никакого желания играть роль срочного психиатра. Покуда новый знакомый может вот так вот его удивлять и забавлять. Так даже интересней.

Демон совершенно не сомневался, что выяснение подробностей — не вопрос выживания. Поэтому спокойно молчал и не лез в разговор своего неожиданного защитника. Иногда лучше просто понаблюдать со стороны.

А тем временем, чувство тревоги нарастало. Зло, таившееся в глубинах чащи приближалось, становилось все явственнее для хранителя Тьмы. Он ощущал его желание. Это желание подарить смерть.

— Да, я верю тебе. Ты не знаешь, — успокаивающе кивнул шатен, говоря параллельно, дабы тот не нервничал слишком сильно.

«Ходу?» — вскинул бровь древний демон, — «Ах, ну да, убегаем.»

Лорд лжи, кажется, никогда не привыкнет к собственной слабости и возникшей потребности убегать галопом от кого бы то ни было в этой жизни. Для него: «убираться отсюда» — это просто отступить на время.
Поэтому он нахмурился, прежде чем его подтолкнули. Пришел в себя, сделав лицо чуть попроще и вновь кивнул, чтобы затем резко сорваться с места и кинутся в тот самый просвет между деревьев.

И хоть это «нечто» надвигалось на них, а пугающий лес стремительно отступал, но все же редкие из сухих монстров таки норовили схватить за щиколотки, подставить корень для подножки, помешать. Белиал и его спутник внезапно растроились благодаря силе иллюзий и разбежались в три разные стороны. Настоящие же версии продолжили движение прямо.

Демон не думал, что это хоть как-то поможет, но попробовать стоило. Вдруг, самые противные из деревяшек на это поведутся?
Скрывать же свои силы от Финли не имело никакого смысла.

От подобного марафона запыхался даже Андервуд. Его тело слабо по меркам прошлых сосудов лорда. Никакой выносливости.
И все же, в хрупкости и миловидности тоже есть свои плюсы. Правда, сейчас эти плюсы стали абсолютно бесполезны.

К счастью, его спутник заметил в темноте нечто вроде хижины.

«Да она же нас даже от ветра не защитит!» — сначала подумал темный ангел, но тут же передумал.

Иной мир же, в конце концов. Здесь может работать другая логика. Воздух был пропитан этим…
Черная земля полнилась сырой магией смерти, принятой Белиалом, в начале, за грязь. Именно она являлась механизмом, приводящим все вокруг в таинственное движение.
Нечто подобное работало и в некоторых кругах ада, к слову. Неплохая система, но со своими изъянами. Слишком бесконтрольная. Да и «закон джунглей» был не по вкусу главному эстету преисподней. Чересчур первобытно и просто.

Как тот и думал: найдя остатки гнилой двери, которая держалась на честном слове, юноша с силой отворил ее. Зачем, ведь судя по разрушенности хижины можно было войти прямо через дыры в стенах?

Затем, чтобы увидеть нечто потрясающее — свойство любопытной магии смерти и времени. Другое пространство из прошлого?

За дверью их ждала темная и мрачная, но все же вполне целая комната. Ни секунды не раздумывая, голубоглазый подогнулся, чтобы пройти в низкий проход и, схватив Ника за руку, втянул того следом. Мгновенно захлопнул за собою деревянную, ни разу не прогнившую, дверь.

Изба не являлась новой, но казалась очень даже обитаемой: несмотря на глухую темноту помещения (за окнами так вообще царила какая-то бесконечная тьма, которая, казалось, лишь поглощает свет) в ней была мебель, хозяйственные принадлежности, а на стенах висели травы, лук, чеснок и высушенные грибы. В дальнем углу стоял стол, и парень, который все еще не отпустил чужую ладонь (позабыл как-то, видимо, "на радостях"), прошел вглубь комнаты и потянул за собой другого. На секунду остановился, посмотрел на свою кисть, отпустил крепко сжимаемого Финли и тяжело выдохнул.

Надо же, здесь нервничал не только незадачливый «потеряшка» (так журналиста почему-то мысленно прозвал голубоглазый).

— Боже, — прозвучало, как усталое ругательство.

Звенящая тишина.
Олли вновь обратил внимание на стол, к которому шел ранее. На нем лежали несколько длинных лучин, которые тот поспешил вставить в светец и зажечь. Комнату озарил не слишком яркий свет, но лицо потеряшки уже различить стало возможно. Шатен кивнул в сторону ушата с водой, дабы Ник придвинул тот под падающие с огонька вниз угольки.

«Лучина трещит и мечет искры, к ненастью» — пришла падшему на ум поговорка на чистом русском.

А ведь в прошлой жизни ему повезло родиться в СССР. Не долго, однако, прожил.

Многие сомнения ушли прочь. Все окружение таки кричало о том, что это мир из славянского пантеона. Какой там был о кошмаре? Или о смерти? Хм. С этим еще пока парень не определился.

— Не стоит расслабляться. — предупредил на всякий случай он.

Этот дом… Будут ли они в безопасности здесь? А если и будут, то как долго?
Будто бы отвечая на этот вопрос, из соседней комнаты (оказывается, их было две, вау) послышался скрип. Только расслабившийся Белиал тут же напрягся. Впился взглядом в дверной проем в тени, за которым стояла еще большая темень.

Не различишь, что там, пока не подойдешь ближе.

Это являлось самой тупой идеей века, но он таки медленно зашагал в сторону таинственной комнаты. Стоять на месте показалось ему еще более глупым.

Уже на пороге, Оливер вгляделся получше: какая-то спальня, если можно так выразится про русские избы. Одинокая, наводненная перинами и покрывалами койка, печь и еще один стол, за которым… Сидела бабулька?

«Какого…?»

Седая женщина в лохмотьях и порванных шалях, сгорбившаяся над каким-то важным мелким делом в темноте. Как она хоть что-то видит вообще?

— Эй? Простите? — окликнул шатен, но та не отреагировала.

Может, стоило попробовать на русском?

Нет, дело было даже не в этом. Она просто НЕ РЕАГИРОВАЛА. Олли понял это, когда подошел вплотную и заметил, что бабка вообще не смотрела на свою пряжу (а она пряла), вместо этого пялясь бесцветным мертвым взглядом куда-то в пустоту.

— Вам не темно? — на всякий случай вновь попытался Белиал.

Звук перебирающихся нитей. Скрип. И так по кругу.

Парень провел рукой у ее лица вверх-вниз: не-а, ноль реакции. Попытался рассмотреть еще лучше: руки двигались механическими, отточенными движениями, лицо безэмоциональное, бледное с какими-то темными пятнами… Подождите, что? Пятна?

«Трупные пятна?»

Старуха была давно покойницей. Живой мертвец.

Олли вздрогнул, отшатнулся и наткнулся в темноте спиною на Финли. Это было жутко.

Ударившись спиною о Финли, в Олли что-то щелкнуло.
Моргнув, в его голове пронеслось не мгновение тьмы, а галлюцинация (иллюзия?), кажущаяся невероятно долгой.

…

Парень стоит посреди какого-то поля в одиночестве: высокая сухая трава, горы на горизонте, чистое вечернее небо, окрашивающее окружение в горящие красные и оранжевые оттенки. Падший не узнал этих просторов, но они показались ему какими-то подозрительно знакомыми.
Он оглядывается, осматривается по сторонам, но не испуганно, а изучающе. В этой иллюзии юноша не принадлежал самому себе и вел себя соответственно: не помнил о реальности, стал полноправным участником, но не режиссером. Исполнял какую-то роль, о которой не знал, но все равно играл в точности по сценарию: «герой повернулся и увидел объятый пламенем горизонт, отчего его охватили радостные чувства».
Там, на границе между небом и землей, в противоположной стороне от уходящего солнца сгорала целая деревня. Огонь, как безумный бич, захватил собою абсолютно все деревянные домики с соломенной крышей, которые потрескивали, словно подкинутые в костер поленья. Дым струился высоко в небеса и образовывал на чистой глади пепельно-фиолетовые (от закатного солнца) ни то облака, ни то тучи.

Безветренно. Ничто не нарушало спокойствия природы. Лишь крики заживо сжигаемых селян.

В его глазах отражались танцующие огоньки хаоса. Почему же Оливер широко улыбался? Что это было за воспоминание/наваждение/сон?
В любом случае, шатен забылся. Не смел отвести взгляда от нечто потрясающе темного и ужасающего. Наслаждался. Это пробудило в нем ностальгические чувства. Белиал много раз сжигал деревни, уничтожал целые поселения потехе ради. На языке и в носу засел запах гари, привкус паленой органики.

Недолго прошло любование открывшимся пейзажем: Андервуд заметил, на периферии, как нечто подбиралось к нему, тянуло руки, пока тот не видел. Невероятно быстрое, молниеносное. Настолько стремительное, что демон еле успел испуганно повернуть голову и, тяжело дыша, наблюдать за внезапно остановившейся от пристального взгляда тени, что ползла к нему, казалось, от самого края видимого мира. Почти настигла за доли секунды.

Оливеру повезло: ощущение такое, будто бы парня чуть было не сожрали.
Тень чужая — тонкая полоса, к концу расширяющаяся, и, становившаяся силуэтом когтистых лап на траве, который тянул их к тени голубоглазого, почти дотрагиваясь шеи.

Демон сделал шаг в сторону — подальше от неизвестной угрозы.
Та не шевелилась.

«Поздно притворяться мирной», — подумал Белиал.

Та дрогнула, нелепо чуть сжав и разжав застывшую полухватку.

«— Тебе здесь не место», — удивлялся тому, что ее знал, наблюдатель этого спектакля в теле юноши.

Диалог? Или он мысленно общался с тьмой?
Фигура на земле, которую ничто не отбрасывало, собралась в небольшой ровный круг.

Почему Оливер почувствовал, будто бы незнакомец, который хотел его только что убить… Здесь даже более правильный, чем сам он? Это ведь демону принадлежала эта галлюцинация!

Словно отвечая, из круга выросла фигура. Знакомая до боли. Падший не раз видел ее в подобных видениях: бездну души, которая срывалась с поводка. Пустота, привычным силуэтом полностью черного крылатого зверя с одними лишь горящими желтым глазами, предстала пред своим хозяином. Пристально вглядывалась в ответ, как всегда, молчала.

«— Без меня тебя не существует», — спокойно произнес падший, но наблюдатель изнутри понимал, что тот боится бездны.

Собеседник повернул голову в сторону догорающей деревушки. В его желтых глазах не было отражений чего бы то ни было. Пустота поглощала даже это.
Олли же, в отличие от зверя, голову не повернул и взгляда не отводил (еще секунду назад тень чуть ли не убила его).

«— Что ты хочешь, чтобы я сделал?! Я, итак, нашел тот дом!»

Подождите… Что здесь происходит? Дом?

Голову пронзила острая боль, когда существо напротив резко вернуло свое внимание на демона. Белиал схватился за виски и осел на землю, оторвав свой взор, по глупости и неожиданности происходящего, от тьмы. Желтоглазая мгновенно схватила парня за шею, вцепилась удушающей хваткой за горло и развернула голову в сторону полностью сгоревшей деревни.

Любуйся тем, что ты/я/он/мы натворили.

Но Оливер не понимал призрачных намеков пустоты. Он даже никогда не осознавал ее разумность до нынешнего перерождения. Она нема, но говорила больше, чем способен был осмыслить Андервуд.

Бездна подняла чужую руку и поднесла кисть мальчишки к его лицу: пальцы сжимали битое стекло. От шока тот сразу же разжал ее, роняя окровавленный осколок в траву: ладонь красная и порезанная.

Собеседник отпустил горло и поднял из травы потерянный «артефакт», запихнув тот в руку обратно, и, сжав чужой кулак. Олли поморщился от боли, а теплые алые капли покатились по острым краям, срываясь и падая вниз, иногда стекая по запястью. Кап-кап-кап.

От нарастающей боли шатен зажмурился и резко распахнул глаза.

…

— А его убей. — эта фраза старухи казалась продолжением галлюцинации.

Призыв к действию от бедны.
Впрочем, демон много тысячелетий сдерживал пустоту не для того, чтобы ей подчиняться во всем. Чтобы убедится в своей безопасности, он взглянул на ту самую ладонь: целая и невредимая.

И все же… Белиал почувствовал опасность, но исходящую не из самого себя. Внезапно возникшее желание смерти со спины. Демон не шелохнулся. Наблюдал, ждал, сделает ли Финли этот опрометчивый шаг. Ему не в первой приходилось испытывать на собственной шкуре угрозу покушения на собственную жизнь: в древности, во дворцах, в собственном доме, на людях. Подосланные убийцы или собственный сын — не важно. Хранитель всегда давал им шанс передумать, пока нож летел, а потом — уворачивался, жестоко наказывал глупцов, что посмели напасть на лорда лжи.

Когда же темное желание в новом знакомом исчезло, Оливер тяжело выдохнул и развернулся к нему, вглядываясь в темноте в осколок.

— Не сжимай так сильно, — подхватил заботливо чужую дрожащую ладонь парень, — А то порежешься и подцепишь какую-нибудь инфекцию.

Он мягко, но настойчиво разжал застывшую руку потеряшки, вынул аккуратно грязный кусок стекла.
Не акцентировал внимания на произошедшем, делал вид, что ничего не случилось, поскольку не знал, как реагировать на собственные видения, в том числе. Сейчас лорд лжи находился в раздумьях.

Андервуд задумчиво слушал причитания собрата по несчастью, пока шел обратно в более или менее освещенную комнату, оставляя бабку наедине со своей пряжей.

«Старых людей беспокоить не стоит», — вновь подсказывало ему подсознание.

Маг-иллюзионист стал заинтересован находкой Финли. Этот кусок стекла находился внутри ведения Белиала, а потому простым быть не может. Он поднес его к огню лучины и закрыв один глаз, внимательно посмотрел сквозь мутную реальность.

Ничего. Все та же лучина.

Тогда Оливер повернулся с нею к окну… Потрясающе!

«Это что — прошлое? Другая реальность? Будущее?» — в восторге наблюдал за солнечным деньком и зелеными березками через осколок он.

Правда, подобные картины не вызывали в нем тех же чувств, что ранее испытал Финли. Просто… Мило, наверное?

Он опустил стекло и в ту же секунду в заколоченное окно справа тихонько постучались. За ним — темень, ничего. Так кого…?
Юноша в очередной раз вздрогнул от неожиданности. Здесь был пугливым, но легко приходил в себя. Подождал, надеясь на слуховую галлюцинацию, но в окошко постучались вновь, чуть громче.
Тогда лорд лжи быстро подлетел к щели между досок, заинтересованный — все то же «ничего». Поднял находку, посмотрел через нее в ту же щель — за окном снова никого, но трава была явно примята тем, кто «баловался».

Студент недовольно цокнул и раздосадованно опустил стекляшку. Из бесконечной тьмы за окном на него смотрел чей-то глаз, как в дверной глазок, в который смотрят в ответ.

— Блять! — громко выругался в очередной раз испуганный Оливер и обронил находку, затеряв ту среди множества прочих похожих осколков.

Отлетел на несколько шагов от заколоченного окна.

— Да, Финли. Нужно уходить. — посмотрев на спутника, выпалил парень.

Теперь тот и сам чувствовал, что к ним все ближе и ближе подступает безумие этого потерянного во времени дома.

— Ты ведь знаешь, куда идти, чувствуешь, вернее, — перестал церемонится Белиал, — Так веди. Не задавайся вопросами. Я отвечу на них после. Просто веди.

С этим демон подошел к двери и распахнул ее.

Отредактировано Oliver J. Underwood (2018-11-10 12:06:52)

Потеряшке было хуже с каждой секундой — Олли чувствовал это, а потому торопился выйти на свежий воздух.

Ну, как «свежий»? Воздух, отдающий запахом сырой влажной почвы, гнили и смерти — уже почти привычный коктейль вкусов этого мертвого мира.

«Навь», — определился юноша.

Все указывало на это: лес, дом, бабка, гниль и общая обстановка безумия. В голову настойчиво пробивалось желание убить и умереть следом, но лорд лжи нутром чувствовал гипнотическую иллюзорность происходящего… А вот за Финли демон уверен не был. Поддавался ли парень на уговоры загробного мира остаться?
Этот стойкий человек поражал Белиала: не каждый сможет мужественно противостоять подобному, сохраняя относительное спокойствие. Хотя тот и был в шаге от того, чтобы всадить осколок стекла шатену в горло...

Поведение потеряшки вообще слишком странное. Так не ведут себя люди… Нет. Так не ведет себя вообще никто. Разве что тот, для кого это место — дом родной. Неужели Ник таки являлся существом? Раз за разом Оливер убеждался в этом и тут же переубеждался: собрат по несчастью все время балансировал на грани и оказывался за чертой — то в одну, то в другую сторону. Чем-то напоминал юноше самого себя в тот период, когда споры между человеческой и демонической половиной были сильны как никогда; когда внутренние войны разрывали мысли на куски.

Но что, если бы человек в его голове не догадывался о падшем, а падший о человеке?

Это казалось невозможным на практике, только если… Сама бы сущность пожелала не проявляться. Глупо. Разве подобное возможно?

Краем глаза Олли заметил, как напарник подбирает уроненное им стекло: ведь увидел же, какое именно. Внимательный, однако.
Студент, например, не видел между осколками никакого различия.

«Не уверен и ладно. Я буду уверен за двоих.» — довериться кому-то, казалось безумием, для того, кто никогда не доверяет никому.

Особенно сумасшедшим.
Но разве был выбор?

Дверь отворилась, впуская неожиданного (для Андервуда) гостя. Конечно же надо было подумать об этом. Логично же, что после стука входят. Дурья бошка!

Парня оттеснили, и тот послушно сделал шаг в сторону, словно такая же распахивающаяся дверь. Припал к стене спиною, силясь не прикасаться более к плесневелому караваю. Даже задержал дыхание, пытаясь перетерпеть, щиплющий нос близкий и резкий запах дрожжей.

«Что. Ты. Такое?» — ответ крутился на языке, но тот не мог вспомнить.

Перебирая ногами, двигаясь вдоль стены, демон обошел ввалившееся в комнату существо, дабы рассмотреть таки его лицо. Оказался рядом с Финли и пригляделся: свет лучины тускло освещал мерзкое создание с глазами не то человека, не то куклы.

Словно тот пожирал и забирал себе черты тех, кого поглотил. Отвратительный конструктор.

Внезапно, оно продолжило фразу. Только вот кого?
Оливер мгновенно перевел пытливый взгляд на Ника — его фразу.

«Мысли? Оно умеет читать мысли?.. Подождите. Парнокопытного?»

— Что за возмутительная глупость, — тихо прошептал сам себе голубоглазый, — Нет, у меня копыт и никогда не было.

«Мои мысли читать значит, не умеешь? То есть… Финли и впрямь связан с Навью. Этот хлеб… Это...»

Его рассуждения прервал шепот, который лишь подтверждал все подозрения демона: союзник (союзник ли?) предупреждал парня. Что-то пытался сказать, да не успел договорить: его рот просто-напросто исчез.
Шатен тяжело сглотнул, но лицом не выдал то, как сильно он напрягся в тот момент, когда понял, что странный монстр может изменять реальность внутри этого мира.

«Изменять реальность? Они — гости тут. Но даже так... Только боги могут менять реальность. Остальное — иллюзия.»

И Оливер пригляделся. Увидел то, что скрыто: рот не исчез, просто Финли заставили так думать. Впрочем, парень не спешил сообщать об этом напарнику, вместо этого прислушиваясь к словам колобка.

«Колобок! Точно.»

— Я не помню, — юноша наклонил голову на бок, все еще глядя на первосортный трюк со ртом, загадочно ухмыляясь.

Даже не глядел на слишком любопытное создание — всего лишь еще одно порождение хищного и не дружелюбного царства.
Демон говорил правду. Он многое из прошлых жизней до сих пор не мог вспомнить, хотя историю с Вавилоном знал, но только в общих вещах. Детали же оставались в образах расплывчатым пятном.

Колобок определенно не умел читать мысли чужеродного элемента в этой страшной сказке. Вопросов было много, но важны лишь два и Белиал их озвучит позже, а пока…

— Смотря, в какой кувшин, — Олли и не думал отступать от надвигающегося хлебобулочного; упрямо уставился в его полное любопытства физиономию, мгновенно и без раздумий отвечая, — Мне не важна физическая реальность. Я не столь ограничен. Мне тесно лишь в моей голове. Пустота не может жать снаружи, если она внутри меня.

Однако... Какие же глупые вопросы!
Неужели колобок думает, что подобное может поставить отца обмана в тупик? Он был тем, кто чувствовал тонкие материи. То, что граничит с физической реальностью. Остальное падшего никогда не интересовало.

«Языческий варвар.»

— Говорят, колобок от лисы не ушел, но почему тогда ты здесь?

По правде, Оливер не помнил нрав Соломона. Не помнил их разговоры (если они были) или то, спал ли тот с «мальчиками». Но факт того, что Белиал был унижен им — помнил.
Однако подобное не должно стать тем, за что бы мог ухватиться любопытный собеседник. Много кто пытался использовать эту историю. Мало у кого — получилось.

«Поговорил бы лучше… О Люцифере. Больше шансов было бы. Бедняжка.»

— Я не помню тот танец, не утруждайся: тебе не вывести меня из себя. Ты не тот, кто способен это сделать.

Олли устало выдохнул и вновь взглянул на потеряшку. Еще не догадался? Ах, да… Тот не умел видеть чужих иллюзий.

Тварь захохотала. Пожалуй, оное являлось самым мерзким в данной ситуации. Более мерзким, чем весьма бестактные и глупые вопросы.

— Настала моя очередь! — громко прервал чужой приступ смеха ангел начала, — Один вопрос я уже задал, другой же звучит так: Откуда тебе, язычнику, может быть что-то известно обо мне?

И стены стали кувшином.

Но Андервуд не замечал глины.
Грубая имитация его же методов.
Не достойная манипуляция, совершенно неинтересная другому манипулятору.
Пусть неприятель и срывал покровы с чужого прошлого — парень не помнил его ясным образом. Оно стало для него, словно эхо. Просто чья-то история: безликая, мутная, далекая.

Унизительные воспоминания? Возможно.
Только колобок не учел одного: в этом разуме жил не только демон. Сознание делил еще и человек. Парень, далекий от переживаний Вавилонского царства, но привыкший к сосуществованию с волей хранителя зла. Осознающий, что происходит и, дающий отпор надвигающемуся монстру.

Отредактировано Oliver J. Underwood (2018-11-17 03:08:14)

Казалось, будто бы эта глина (глина ли в действительности?) надвигалась, но Андервуд видел истину так же четко, как видел забавную картину с Финли, который потерял рот: за маревом иллюзии скрывалась все та же избушка, а уста потеряшки были на месте и плотно смыкались, подчиняясь силе самовнушения.

Он не боялся, лишь опасался, что оное может окончательно сбить с толку соратника или того хуже — спровоцировать то, что засело внутри него. Оно шевелилось все чаще, давало им подсказки; но чем больше шевелилось, тем угрожающе становилась вероятность, что однажды Ник очнется и начнет задавать вполне очевидные вопросы самому себе.

Безумия и личностного кризиса здесь еще не хватало…

Белиал хотел взглянуть на него, убедиться, что все в порядке и уже начал было поворачивать голову, как вновь его внимание привлек голос разлагающейся туши каравая.

«Мертвые не покидают этого места. Колобок дорогу не знает. Колобок в лес заведет, да с костями пожрет.»

Демон широко улыбнулся, будто бы пародируя оскал мертвеца, не в силах сдержать свои эмоции: Ох, как же его заводила эта реакция!
Он не успел хорошенько обдумать это, с тех пор, как они попали в Навь, но… Безумное и темное место ему нравилось.
Сумасшествие всегда привлекало хранителя Зла, словно мед, потому что за ним часто скрывался больной гений. Отрава в чужой голове лишь приятно щипала кислинкой на языке, когда древний лорд окунался в ее хаос.

Открыть для себя целый мир, наполненный этим сюрреалистическим бредом становилось занятием увлекательным. Если бы не потеряшка, то Оливер бы долго блуждал в этих лесах в поиске все более опасных и таинственных его обитателей. Возможно, — вечность, но какая разница? Главное — это тьма и веселье!

Но если все было так, то почему он просто не бросил Финли?

Может, дело в Желтоглазом монстре, которого тот увидел в своей галлюцинации? Может, в чутье? Впрочем, юноша понимал: этот заблудший обитатель Нави (и он сейчас не о Колобке) куда интереснее скалящегося монстра.

«Куда опаснее, но не осознающий этого.»

А менее страшный собеседник продолжал язвить. Отец обмана даже стал разочарованно думать, что того задело его высокомерие. От мысли об этом на лице исчезла улыбка.
Слишком просто. Отвратительный вкус. Еще один никчемный прислужник.

И все же этот прислужник что-то успел сказать. Что-то, что заинтересовало голубоглазого.

«Птица?» — мысленно переспросил он, когда каравай внезапно окатили водой.

Олли резко повернулся к Финли и впился в него глазами раздраженно: то самое чувство, когда ты подходишь к кульминационному моменту фильма, а кто-то берет и нажимает на пульте красную кнопку «вкл/выкл».
«Люк, я твой...» — щелк.

И никакое «извини» не поможет справиться с любопытством. Благо, мертвец (ныне уже, видимо, окончательный) успел сказать начало фразы.

«Птица, ведь? Да?! Не птилотус же!» — сам у себя в голове психовал и истерил студент, пока вертелся корпусом туда-сюда, размахивая руками: то к мякишу, то к Финли.

— Я убежденный католик, — поправил он, наконец-то замерев на месте, и, тяжело выдохнув.

Словно ребенок, у которого отобрали игрушку.

Озадаченно взглянув на вход, открытый нараспашку, Андервуд некоторое время молча раздумывал, прежде чем нагнать своего спутника, явно ушедшего вперед искать… Воду, вроде, да?
Иллюзионист мог бы ему хоть сотню этих водоемов наделать, только вот здравый смысл (смешное словосочетание для здешних порядков) подсказывал, что озерцо требуется вовсе не иллюзорное.

— Вот скажи, потеряшка, — стоп, он сейчас его вслух так назвал? — Если бы ты был птицей, то какой? — усмехнувшись где-то позади, спросил шатен в пальто.

Они пробирались сквозь чащобу, хрустя ломающимися палками под ногами, и, отгибая тоненькие веточки: парень только и успевал уворачиваться от прилетающих хлыстов в лицо, выпускаемых спутником впереди.

— А… Стоп! — не дал время на размышления, — На выбор лишь два варианта: пингвин или поползень? — в очередной раз чуть подогнулся, ловко увернувшись, жизнерадостный демон, который нашел себе, казалось, новое развлечение.

Деревья, однако, более не подавали признаков жизни. Ну, или хотели такими казаться. Сейчас они шли по весьма тихому лесу. Даже ветер не завывал. Мрачная и нагнетающая тишина, столь грубо прерываемая радостным голосом.

…

В какой-то момент Олли зацепился портфелем за очередной сук и безуспешно дернулся на месте. Посмотрел на спину энергично уходящего вперед Ника и открыл было рот, чтобы позвать его, но увидел краем глаза… Нет, даже почувствовал: за ним наблюдает пара желтых глаз из гущи не естественно темного леса.
Он мгновенно среагировал, переместив свой взгляд в нужную точку и подняв руку, ловя брошенный в него камень.

«Это что еще за игры такие?»

Резко вырвался из плена ветвей и вновь убедился, что никого рядом нет. Нагнал ушедшего вперед, крепко сжимая камень.

«— Ты это видел?» — соратник не подавал признаков интереса, безмолвно шагая и расталкивая ветви, «— В меня камень вообще-то кинули», — пожаловался нисколько этим не удивленный хранитель, «— Смотри», — разжал кулак, протянув Финли на открытой ладони камень из-за спины.

Тот, внезапно, остановился, а Андервуд впечатался в его спину. Впрочем, камень не выронил.

«— Что с тобой не так?» — раздраженно выпалил падший, «— Эй?» — потеряшка продолжал стоять и молчать, давая спутнику пялится лишь в собственный затылок.

В эту секунду Белиал уже осознал морок, но не мог противиться действиям, которым сам был не хозяин — лишь наблюдатель: все, как в прошлый раз.

Его протянутое вперед запястье крепко схватили. Рука эта являлась рукою человека, рукою Ника, но кожа была черна, а вены раздуты. От сдавливания шатен поморщился, но продолжил говорить:

«— И зачем же ты опять в меня камни бросаешь?»

Опять?

Фигура молчала. Она всегда молчит.

«— Я не буду его убивать,» — спокойно произнес он, а хватка усилилась, заставляя плотно сжать зубы от боли, «— Ты же знаешь, что я хранитель, а не орудие.»

Рука, ставшая в какой-то миг когтистой лапой, разжалась, оставив на запястье шрам в виде… Челюсти? Подождите, а раньше… Раньше же его не было? Или был?

«В этой галлюцинации точно не было, но в реальности был.»

Голова, что принадлежала знакомому, но чьего лица он не видел, повернулась куда-то в бок, словно заинтересованная. Двинув голову следом, шатен услышал шум воды.
…

Оливер широко раскрыл потухшие глаза, которые вернули свой прежний блеск.

Он стоит среди ветвей, глядя на то, как Финли сделал два шага — именно столько длился его морок.

— Финли… — хрипло и устало позвал демон, потеряв контроль над собственными эмоциями.

Рука на автомате поднялась и он, не глядя, поймал уже брошенный в него, на момент начала видения, камень.

«Это шутка или что?» — удивленно посмотрел на сжатый в воздухе кулак юноша.

Нет, он бы поймал его вне зависимости от обстоятельств, но в совокупности с глюками от Пустоты оное становилось шокирующим.
Повернув кисть, убедился: да, пальцы сжимали тот самый гладкий камень… Гладкий?

«Вода?»

— Ник, здесь вода, кажется, — придя в себя окончательно, голос его вернул прежнюю вечно притворную бодрость.

Не мог же он расклеиться прямо посреди леса в Нави? Проблемы с головой нужно решать явно не тут. Нынешняя обстановка лишь только располагала к развитию этих самых проблем.

Тихий, почти неслышимый шум воды в дали.
Олли посмотрел в сторону источника этого шума.

Да, теперь все встало на свои места: он услышал этот шум, инстинктивно почувствовал летящий камень, а воображение все дорисовало за него.

Отредактировано Oliver J. Underwood (2018-11-20 23:06:17)

«Он и сейчас ничего?» — задавался вопросом Оливер, ловя обрывок разговора, который принадлежал не ему.

Впрочем, парень не стал переспрашивать это вслух. Не глупый. Понял, что сие лишь наваждение.
Чертова Навь и ее правила игры, о которых они оба, похоже, не догадываются. Если не учитывать, конечно, то, что сидит в Финли. Только вот эта «птица» (верно?) выходила на связь редко, а если и выходила, то говорила крайне расплывчато.

Сначала битое стекло. Теперь камень. Демон перестал даже притворяться, что понимает, какая бессмыслица здесь происходит. Просто устало кивнул, не спрашивая лишний раз. Все равно ответа не получит.

Ему казалось, будто бы он польско-литовский отряд, а Ник — Иван Сусанин: настолько сильно потеряшка погружал лорда лжи в бред мертвого царства.

— Ответ неверный, — констатировал парень об изречении о выдрах, — Я не спрашивал тебя, каким животным ты хочешь быть. Я спросил, какой птицей ты бы хотел быть, — в глазах появился прежний веселый огонек.

Он находил забавным то, как собеседник уходил от ответа. Однако Белиал так просто сдаваться не собирался, но и давить, в лоб спрашивая, крутящиеся в мыслях вопросы, лорд не желал.

В очередной раз кивнув, и, спрятав гладкий камушек в карман, Оливер ломанулся за Сусаниным следом. Хотелось язвительно поинтересоваться: «А долго ли еще до царя идти?», но юноша прикусил язык. Существует куда более важные вопросы!

— Скажи, Финли, если бы ты был птицей, то какой: уткой или сорокой?

Но его резко прерывает вид реки.

Та, словно кипящая лава, но вода: пар от нее поднимался густой завесой к вечно темному ночному небу леса. Она практически не издавала шума. Казалось, даже и не текла вовсе, но проверить оное становилось невозможным: ничего не видно, а в кипяток ногой или рукой ради проверки соваться не хотелось.

Белиал сразу же начал задыхаться насыщенным влагой воздухом, не привычный к подобному. Сел на корточки, прикрывая рот рукой, и, задумчиво рассматривая лопающиеся камни.

«С каждой секундой все краше и краше. Что дальше? Огнедышащие драконы?» — признавался в своей полной несостоятельности демон.

— А ты и впрямь ничего! — поднял недовольные глаза на человека в тумане юноша, — Особенно, когда шутки шутишь.

Разумеется, Олли понимал, что Финли, скорее всего, вовсе не шутит, но и выполнять его указания по первому требованию не хотел. То станцуй, то посвисти, может еще на берегу ритуально совокупиться?

— Сам свисти, — не стал тянуть кота за хвост голубоглазый, — Ты за молодца тоже сойдешь, дружище. Если хочешь, могу три раза плюнуть в тебя ради этого, — попытался рассмеяться, но закашлялся, вдохнув слишком много влаги в легкие.

Наконец, чуть попривыкнув, «молодец» встал с кортов, но руку от лица не убрал. Нетерпеливо осмотрелся, в поисках альтернативного пути, но взгляд его остановился, заинтересованный, в даль реки: в густом тумане юноша рассмотрел движущиеся огоньки. Он тут же хлопнул специалиста по паранормальному по плечу и показал ладонью в сторону светящихся пятнышек, что были различных размеров, но с одинаковой скоростью проплывали мимо — вдоль по течению.

Оливер снял рюкзак и поставил тот на землю, а следом стянул и пальто — жара неимоверная. Повесил одежду на согнутую в локте руку, а портфель надел уже поверх оставшейся на нем футболки.

Вновь приглядевшись, голубоглазый рассмотрел у самых ближних огоньков прочие очертания. Оное являлось лодкой, с закрепленной на ней свечой у носа. Еще немного погодя, падший сообразил: у каждой свечи была своя лодка, а у каждой лодки — свой, мирно сидящий, пассажир. Сделав шаг вперед, стоя в опасной близости с кипящей водой, он вновь прищурился, пытаясь посчитать количество движущихся, но невидимых фигур: одна, две, три, пять, десять, двадцать…

— Вот сейчас же это не мои видения, верно? — на всякий случай переспросил хранитель зла, развернув голову к стоящему чуть позади Нику.

Все разы до этого лорд лжи видел иллюзии и осознавал морок практически мгновенно, благодаря опыту и своим способностям, но чем дальше в лес… Тем меньше уверенности, что его не водят за нос.

Где-то вдали булькнула вода.

Чуть более необычное, чем то же бульканье при ее кипении. Словно нечто большое и массивное сбросили в воду. Практически в ту же секунду раздался оглушительный женский визг, сразу затихнувший, будто того и не было.
Подобный звук заставлял шокировано поворачивать голову обратно, пытаясь поймать местоположение и природу визга.

Надолго замерев, Оливер продолжил наблюдать, надеясь застать это явление вновь. Вскоре, тот обнаружил, как из реки вылезает нечто неопределенной формы и хватает не сопротивляющихся людей, утаскивая в воду. Однако когда те в ней оказываются, тут же начинают вариться и кричать. Правда, не долго — свариваются быстрее.

«Свистнуть, говоришь?» — попытался свистнуть после студент, но вышло как-то криво.