Множество причин в унисон отговаривавших его от приезда в Дублин, столицу Ирландии, в один момент замолкают, едва он ступает за двери аэропорта. К городу, пресыщенному, на его вкус, яркими красками, демон не остается равнодушен, как не остается равнодушным и к грешникам, и к праведникам, проходящим мимо, увлеченным требованиями своего эго. Их желания пропитывают воздух, эмоции растекаются, отдаются для него едва ли не эхом. Все города разные, но Дублин по-своему отличается от Осло, в котором он обжился, и от Стокгольма, в котором часто бывает.

Автомобиль, поджидавший его у входа, доставляет его и его спутника к зданию, в котором располагается юридическая фирма. Абигор выходит из машины, думая о том, что мир стал гораздо сложнее – в соседних странах не так просто начать работать, нужны соответствующие документы и разрешения, клиенты, с которыми необходимо заключать сделки, адвокаты, которые гребут деньги, крутясь в обществе тех, кто желает оказаться на вершине лестницы. Ему, нет, богатство не нужно, лишь власть, но и та нужна для расширения собственных возможностей.

И, невзирая на кардинальные изменения, произошедшие в мире всего за одно столетие, для него общество осталось все тем же. Дети Его все те же пастухи, крестьяне в рванье, воины в стальных латах и вельможи, жадно цепляющиеся за золото. Изменились декорации, изменились обычаи и правила, изменилось все, кроме них.

- Добро пожаловать, мистер Рённинг, - приятная молодая девушка улыбается, проводит в зал для совещаний, огромные окна которого открывают чудесный вид на Дублин. – Прошу вас немного подождать. Желаете кофе, чай?

- Нет, мне ничего не нужно.

Отказывается, вальяжно занимая один из стульев, в то время как его верный адвокат, Вильгельм Йенсен, просит принести чашечку кофе.

Абигор с легкой усмешкой наблюдает за ним – кофе потребуется ему много. На сегодня запланировано еще две деловые встречи, но эта – самая важная, а, следовательно, способна занять много времени. И у него не то настроение для того, чтобы прибегать к применению способностей.

Йенсен работает на него пять лет. Пять. Он платит ему бешеные деньги не для того, чтобы делать за него всю работу.

Видимо, почувствовав на себе его взгляд, адвокат начинает перебирать документы. Нервозность. Рядом с ним люди всегда нервничают. Увы, Вильгельм такой же смертный, как и большинство тех, кто его окружает. Не просто так, естественно. Абигор держит подле себя лишь тех, кого можно легко контролировать, держать в узде, и только.

Пальцы мягко постукивают по экрану телефона, который он вытаскивает для того, чтобы скрасить ожидание. Молчание, прерываемое еле слышным шорохом документов, нарушается с приходом той девушки, принесшей чашку кофе. Она привлекает к себе внимание, говоря, что люди, с которыми должны вестись переговоры, вот-вот явятся. Абигор прохладно слушает. Ждать он умеет, но не любит.

Он слышал – некоторые полагают, что если заставить кого-то ждать, то это незамедлительно покажет то, какие они занятые и деловые. Демон иронично цокает языком, когда, наконец, несколько людей входят в помещение. На ходу просят извинения за задержку, приветствуют, рассаживаются, выкладывают на стол перед собой папки.

Для него все это привычно. Даже скучно. Потому он решает предоставить слово Вильгельму – тот знает, чего он желает и требует.

Подобие безразличия, однако, спадает с него, испаряется бесследно, стоит ему обнаружить присутствие рядом демона. Восприятие не лжет и редко его подводит. Абигор скользит пристальным взглядом по каждому, всматривается в красивую женщину и не отводит глаз, немедленно узнавая ее. Ее он опознает везде и сразу. Если, разумеется, не помнит, кто он сам, и не считает себя заурядной тварью божьей.

Настроение ползет вверх по незримой шкале. День начинает приобретать новые краски, а прибытие в Дублин уже не кажется бессмысленным. Даже появляется сильный соблазн задержаться на некоторое время.

- Тяжелый день?

Игривый тон, заинтересованный взгляд – демон не прячется, не таит любопытство, обращается прямо к ней. Ах да, кажется, это невежливо – игнорировать всех прочих, уделяя внимание одной ей, но так было всегда – во всех эпохах, а от некоторых привычек он, увы, не торопится избавляться.

- Восполнять энергию, должно быть, придется долго, - прищуривается, лениво усмехаясь.

Как же все это забавляет. Сменяются эпохи, протекают века, жизни меняются, точно перчатки, и вместо них приходят новые. Круговорот перерождений бесконечен, равно как и их встречи. Сколько раз они сталкиваются? Себастиан не считает, давно нет. В его памяти сохранены воспоминания обо всем, однако, лишь самые значимые, самые яркие моменты отпечатываются, точно наскальные рисунки, которые способны стерпеть испытание временем.

Офелия.

Ее имя едва не срывается с языка. Так и тянет его произнести вслух, просмаковать, прочувствовать то, как оно звучит.

Она носила многие имена. И многие оболочки. Неизменно прекрасные, естественно, неизменно притягательные и манящие. Она всегда была соблазнительна, о чем, разумеется, знала. Демон не сводит с нее глаз, наблюдая за тем, как она ведет себя – деловито, сдержанно, вежливо. На губах дежурная улыбка, так хорошо знакомая ему – в нынешнем мире все так улыбаются, стремясь скрыть самих себя под изящной маской самодостаточности и спокойствия.

Абигор смотрит на мистера Лоусона, натыкается на его недоумевающий взгляд, затем смотрит на Вильгельма, приступившего к делу.

Пожалуй, следует поразмыслить над собственным планом и подумать, так ли не следует ему вмешиваться в происходящее. У него возникает желание поскорее закончить дела и похитить значительный кусок времени своей дорогой демоницы.

Себастиан лениво улыбается, качая головой в ответ на вопрос о кофе. Кофе ему не нужен. Совершенно.

- Нужды в кофе нет. Кое-что иное меня в данный момент бодрит намного лучше, - всматривается прямо в ее глаза, изучая, едва ли не кожей ощущая ее раздраженность, и довольно ухмыляется. – А вам бы не помешало расслабиться, на мой скромный взгляд.

Вильгельм деловито вытаскивает документы, демон обращает внимание на своего адвоката и на Лоусона, принявшихся за дело. Нет, он не зря платит ему, но его вниманием вновь завладевает Офелия, подталкивающая аккуратным, почти кошачьим движением папку. Дела. Вновь дела. Абигор перелистывает листы – ничего нового.

Увы, все это он уже прочел, а оттого откладывает ее в сторону, ехидно улыбаясь. Даже ему приходится уделять работе много времени, иначе он бы не сумел расширить фирму до таких масштабов. Мало частных охранных фирм, работающих сразу в нескольких странах и приносящих огромный доход.

- Я сделал домашнюю работу, - деланно и скромно тупит взор, откровенно развлекаясь. – Я не решил бы заключать сделку, не разузнав о вашей фирме все, что возможно. А потому ознакомился со всем, что необходимо.

Слово «возможно» тщательным образом подчеркивается. Демон нашел людей, нарывших ему нужную информацию. Проверенный способ для того, чтобы понять, с кем стоит вести дела, а главное – каким образом. Кнутом или пряником. Он так делает постоянно, никогда не ошибается, не позволяет себе относиться к работе беспечно.

Богатство не затмевает ему разум, как то происходит с большинством смертных. И Абигор не позволяет своим подчиненным распускаться, расслабляться, все время держит их на коротком поводке, и все знают – он не потерпит оплошностей, даже случайных. Так же и сейчас – он узнал все, что ему нужно, и то, что он узнал, вполне его удовлетворило, но будь все наоборот, то здесь он не сидел бы.

И этого скрывать не намеревается.

Переговоры продолжают идти. Вильгельм в своей тарелке. Абигор расслабленно слушает его, внимает Лоусону, проясняющему некоторые моменты их будущих деловых отношений, но и время от времени поглядывает на Офелию, изучая то, как она выглядит в этом веке. Красива, как всегда прелестна. Жаль, что он не может прямо сейчас подойти к ней и задать один единственный вопрос напрямую. Ох уж эти манеры приличий, придуманные смертными! Их приходится волей или неволей соблюдать.

- Мисс Дойл, вы всегда так серьезны? – наклоняет голову вбок, задавая вопрос. – Или на вас так действует деловая обстановка?

Абигор широко улыбается, открыто глядя Офелии в лицо. О, нет, не на всех женщин он обращает свое внимание. Если бы обращал, то непременно его взор приковался бы к той милой, очаровательной девушке, что бегает вокруг, выполняя поручения начальства, и не спускает с него глаз.

Те немногие девушки, которые скрашивают ему время, призваны только для того, чтобы развлекать, не занимать его разум. Они никогда его не интересовали от слова совсем. Красивые, но пустые внутри, не представляющие интереса для него. Конфетки, пресные на вкус, прикрытые блестящей шелестящей оберткой. Они всегда готовы на все, готовы выполнить любое пожелание, улыбаться, когда это необходимо, удалиться из комнаты, если их присутствие опостылело. Раболепные собачки, не более.

- Ах, если бы… если бы все женщины в мире были похожи на вас, Офелия, то разорение неизбежно настигло бы меня, - с сожалением покачивает головой. – А так мне нечего бояться.

Демоница перед ним из века в век представляла для него огромный интерес. Притягивала, очаровывала, возбуждала, и, нет, не при помощи своих сил – они на него не действовали, пусть она тянула из него немало жизненной энергии. Он помнит, как это было приятно, и хочет вспомнить еще раз. И еще.

Демон неощутимо тянет ниточки, чувствуя увеличивающую концентрацию вожделения в смертных, сидящих рядом с ними. Тяга к свершению греха в них возрастает, они возбуждаются – быстро, загораются, точно спички. Вильгельм. Лоусон. Абигор с восторженной улыбкой наблюдает за ними, понимая, чьих рук это дело.

Он более чем уверен – и его адвокат, и начальник Офелии найдут массу причин для того, чтобы не вставать из-за стола и не показывать то, что они одолеваемы желанием.

Себастиан обращает внимание на Офелию, красноречиво прикусывая губу. Браво, она раскусила, кто он – на него ее сила не действует. Она проверяла или желала смутить его, заставить прекратить смотреть на нее. Увы и ах. Не вышло. Но его ее выходка радует непомерно – она помнит, кто она, осознает себя, пользуется своими силами себе во благо. Но узнала ли она его?

Он внимательно ее слушает, затем смотрит на Вильгельма, тот, разумеется, уже готов и вытаскивает из своей папки необходимые документы. Протягивает их Офелии, а демон подмигивает ей. Такая ровная, такая сдержанная. Совершенно не похожа на саму себя – на ту, которую он всегда знал, но выдержанность его даже заводит и включает интерес на всю мощность.

Обсуждение идет дальше. А демон… лениво наблюдает за объектом своего интереса, смотрит на то, как она двигается – красивая, грациозная походка. Одежда скрывает большинство ее прелестей, такая жалость, но она же вызывает уйму приятных воспоминаний и вызывает чувство предвкушения.

И, нет, он совсем не верит в то, что она случайно пролила на него воду. Себастиан удивленно смотрит на свои брюки, одновременно вслушиваясь в возмущенный вскрик Лоусона, вопросы Йенсена, спрашивающего, все ли в порядке, причитания Офелии. Секунда откровенного удивления истекает, и демон разражается громким хохотом.

Вильгельм облегченно выдыхает – начальник в хорошем расположении духа, а значит, переговоры продолжатся, что в свою очередь означает то, что он получит отличные премиальные. Лоусон же, непривыкший к его поведению, вздергивает брови, переводит взгляд с него на Офелию.

- О, мистер Лоусон, не беспокойтесь, - задумчиво протягивает демон, - вы должны знать – женские шпильки весьма коварны, не правда ли, мисс Дойл?

Довольно ухмыляется, вытаскивая из кармана платок и аккуратно промокая им брюки. Счастье, что они черные, почти незаметно, но салфетки пригодились бы. Абигор ехидно смотрит на Офелию, а затем поворачивается к Лоусону.

Показательно вздыхает, пожимает плечами, полностью проигнорировав слова суккубы о той девушке.

- Мистер Лоусон, вы ведь не возражаете, если мисс Дойл поможет мне сориентироваться в вашем здании, а заодно расскажет мне о принципах работы вашей фирмы? А вы обсудите пока все с Вильгельмом.

Мягко льется его речь, он поглядывает на Офелию, удачно давшую ему повод остаться с нею наедине. Тянется к душе Лоусона, пробирается в его разум, давит его личность, заставляет поддаться, согласиться, давит, пока тот не прогибается покорно перед ним, выражая свое согласие кивком головы.

- Замечательно, - встает из кресла, проходит к двери, открывает ее, ожидая свою демоницу, хитро щурясь. – Мисс Дойл, осторожнее, пожалуйста - ваш каблук невероятно коварен.

Отредактировано Sebastian Rønning (2018-11-05 02:48:10)

Прикосновение ее легкое, но Абигор останавливается, пристально устремляя взгляд в ее глаза. Она узнает, и в глазах ее читается насыщенный спектр эмоций, который он хотел бы понять, пусть на самом деле и без излишних пояснений ему все понятно. В прошлое перерождение их встреча была интересной, жестокой, но не совсем пришлась ей по душе, как и ему – ее у него отобрали. Нагло, чересчур быстро.

Их встречи… они всегда сталкиваются друг с другом, всегда сходятся, и началось это очень давно. В глубинах веков. Демон не может объяснить то, почему они всегда находят друг с друга, но не жалуется. У него есть практически твердая гарантия того, что он обязательно ее встретит, найдет, заберет себе, кому бы она ни принадлежала.

Чувство собственности сладким ядом растекается по мыслям. Губы изгибаются в усмешку, граничащую с восторженной улыбкой. Глаза любопытно скользят по ее изящной фигуре. И он игнорирует тот факт, что вокруг находятся люди, что снует туда-сюда персонал, что на них могут смотреть, интересуясь.

Абигор не косится на них, не придает значения их существованию. Для него смертные дети Его не более чем просто фон. Среди них есть те, с кем приятно играть, а есть те, кого приятно мучить и убивать, и есть еще серая масса, которая внимания не заслуживает. Его же интересует Офелия, и только.

- Я, - не опровергает ее догадку, надвигаясь на нее, едва она начинает пятиться. – Стой…

Офелия не послушает, и не послушала. Рвется в сторону, и он следует за ней, не желая выпускать ее из поля зрения и не желая отпускать от себя. Это привычное чувство. Множество желаний и стремлений постоянно кипели в нем, но все они всегда отпадали, стоило ей лишь показаться перед ним. Демон забывал о только что инициированных им войнах и распрях, об интригах, раскиданных меж людьми и странами, об собственных забавах, игрушками в которых выступали вельможи и короли. Все теряло свой смысл, утрачивало значение.

Демоны не умеют любить, ведь у них нет души – так говорят, но, увы, все совсем не так. Что за глупые слова! У него нет души, но его разум весь принадлежит ей одной, его чувства в том числе, сколь бы он сам это ни отрицал.

Интересно.

Ладонь упирается в дверь с силой, не успевает та захлопнуться. Немножко усилий. Немножко раздражения. Себастиан врывается в кабинет, очевидно, принадлежащий ей, и кидается к ней, на ходу захлопывая дверь. Ловит ее, притягивает, моментально забываясь в страстном поцелуе, сжимает ее тело в своих объятиях крепко, едва ли не до боли, и не отпускает, чувствуя нарастающее вожделение.

Демон позволяет себе слишком много, и отчасти это он осознает, а оттого это настолько забавно. Позволяет свободно, властно забираться под юбку, и пусть для всего им времени буквально не хватит – сделка, переговоры, конференц-зал – он об этом помнит. А потому заставляет себя с неизмеримым нежеланием оторваться от ее губ, наконец, изучив и сполна насладившись ее реакцией.

А ее реакции потрясающи. Чего стоит ее изумление, четко, красочно проступившее на ее лице, когда она опознала его!

- Твоя затея со стаканом воды была великолепна, дорогая, - саркастически улыбается, оставляя легкий поцелуй на висках.

Он скучал. Без нее ему приходится погружаться в работу, плести заговоры, хотя… последним он давно не занимается, приелось, видите ли. Но теперь это в прошлом, однако, это может означать и нечто иное – нечто неприятное. Абигор знает, помнит – им никогда не удавалось пожить спокойно, им не удавалось прожить долго рядом друг с другом. Происходило что-то, врывалось в жизнь, и отнимало… то ее, то его. Всегда. Занятый круговорот, не представляющий для него весомой причины держаться от нее подальше.

А вот она считает иначе, раз решила попытаться спрятаться от него в своем кабинете. Себастиан окидывает взглядом помещение – опрятный, чистый, но затем вновь возвращает его к своей демонице, пристально всматриваясь ей в глаза и видя в ней ту самую суккубу, о которой не забывал и все гадал, когда же, наконец, ее вновь повстречает.

- В этом веке ты еще более привлекательна. Или прошлое столетие мне просто совершенно не пришлось по сердцу, - ехидно прищуривается, намекая на то, через что он заставил ее пройти, возжелав вернуть ее настоящую себе. – Ответь, ты хоть скучала по мне?

Жар знакомой страсти расползается по телу, почти невозможно становится терпеть, сдерживать себя. Приятно чувствовать ее в своих руках, приятно вспоминать прошлое и предвкушать то, что произойдет совсем скоро. Демон лишь смеется в ответ на ее сердитое шипенье, даже отпускает, любуясь ее грациозной походкой, вопросительно приподнимает бровь, когда она одергивает юбку – раньше у нее не было подобных секретов.

Абигор видел ее разной. Во многих перерождениях, оканчивающихся примерно одинаково – обидно и несправедливо. Новая оболочка ничего не меняет, не должна менять, а потому он идет к ней, усевшейся на кресло, присаживается, как ни в чем не бывало, на стол прямо перед ней, заглядывая ей в глаза. Не спешит, не торопится, пусть у них слишком мало времени – их ждут в конференц-зале, хотя…

Вильгельм справится без него сам. Он дал ему все необходимые поручения и полномочия для того, чтобы можно было заключить сделку и без его присутствия.

Смертные справятся. У них же иные заботы.

- Что это? Стыдливость, смущение? – ехидно прищуривается, взглядом скользя по юбке, которую неплохо было бы стянуть с нее – было бы лучше. – А мне нравится. Ты такая сдержанная, строгая, неприступная… заводит дико, не представляешь.

Это, определенно, ее кабинет. Себастиан судит по тому, как суккуба усиживается в кресле. Наклоняет голову вбок, изучая ее раздраженное лицо. В ее глазах к возмущению и легкому испугу примешивается и то, что ему чрезвычайно знакомо – желание. То самое сумасшедшее, неподконтрольное ей. То желание, которое он в ней помнит чересчур хорошо, чтобы иметь право забыть.

Взгляд скользит по блузке, по очертаниям груди, вздымающейся в такт ее дыханию. Пожалуй, нет, обнажать ее он не желает – в том, что она одета, есть своя особенная прелесть, которая испытывает, возбуждает, заставляет заиграть воображение новыми красками и их оттенками. Она сейчас особенно сексуальна, и демон не пылает стремлением нарушить этот момент.

Вместо того, чтобы вновь притянуть ее к себе, он скрещивает руки перед собой, продолжает ее пытливо разглядывать.

- Случайность, - отвечает, иронично усмехаясь. – Если бы я мог находить тебя нарочно, мы бы не теряли столько времени.

Ухмыляется, прекрасно знает, что она попыталась бы сбежать, скрыться, но не выйдет. Они всегда встречаются. Не в этой жизни, так в следующей. Этим они и хороши – демоны. Они всегда перерождаются, они не погибают, а начинают свою жизнь в новом времени. Именно потому Офелии от него не сбежать.

Абигор чувствует в ней желание. Для этого ему не требуется прибегать к своим способностям – достаточно просто вглядеться в нее, понаблюдать за нею всего минутку, всмотреться в то, как ее изящные пальчики сжимают подлокотник кресла, и за тем, как напряженно прикусывается нижняя губа. Он не обращает внимания на ее просьбу, прозвучавшую секунду назад, столь нелепую и глупую, столь наивную, что он только смеется.

- Никогда, глупенькая.

Мягко произносит. С жесткой ухмылкой на губах. Отрезает вероятное продолжение разговора на эту тему. Что за глупости, право! Он не отступит, не теперь, когда нашел ее. Для нее встреча с ним на данный момент равняется ужасающей каре небесной, но то пройдет, как проходило много раз, как прошло в прошлый раз. И точно желая доказать непоколебимость своих намерений, демон тянет ее за руку к себе, осторожно, но крепко, исключая любую возможность сопротивления, вновь привлекая ее в свои объятия.

Усаживает на стол, не позволяя ей выскользнуть из своеобразного плена, дает себе вдоволь изучить формы ее нового тела. Воспоминания из прошлых веков вызывают жгучее желание забыть обо всем и потребовать ее себе прямо здесь. Не просто потребовать, взять и не спрашивать – к чему просить разрешения в словесной оболочке, если все и без того ясно. Чувства, нахлынувшие на него, сводят с ума, что невмоготу терпеть.

- Ты, как всегда, восхитительна, - довольно шепчет ей на ушко, чувствуя неуемную потребность сорвать с нее одежду.

Ему нравится ее сопротивление. Заводит, опьяняет. Демон склабится, вспоминая то, сколько раз оно так было – каждый раз при каждой встрече, и неизменно, верно, она тянулась к нему, точно мотылек на пламя. Секунды, и она теряет над собой контроль, позволяя ему прильнуть к себе, ощутить безумный, сладкий жар, что прямо сейчас захватывает ее, точно хорошо знакомый завоеватель, бросающий все свои силы на покорение изведанных территории, и ведь сломает, победит. Она сама этого хочет. Еще секунда, падение неизбежно.

Абигор не позволяет ей оттолкнуть себя больше, чем на шаг. Шаг назад, чтобы схватиться за ее колено, вслушиваясь в слова, которым он не верит. Не верит, нет, ибо то практически невозможно. Право, слышала бы она себя! Но для оглушительного смеха он чересчур опьянен желанием.

- Ты сама-то веришь своим словам? - голос журчит, насмехаясь, а ладони скользят по колену, по бедру и выше. – Веками мой интерес к тебе не угасает, иначе давно попробовал бы найти кого другого, но, увы, никто меня более так к себе не влечет, - переходит на шепот, который, впрочем, прекрасно слышен.

Веками все именно так и было. Абигор не видит смысла в том, чтобы что-то менять. Не видит, скорее всего, из-за того, что не желает. Можно отойти в сторону, можно оставить друг друга в покое, но эти мысли вызывают в нем лишь смех, настолько в нем нет веры в подобное. Они встречались, были вместе, умирали. О, в этом он никогда не видел ничего дурного – в отличие от нее он привык умирать. Для него это почти приятно, умирать и понимать, что однажды он откроет глаза и вновь вспомнит себя, вновь вспомнит родное сердцу пламя Ада, в коем он появился, вновь вспомнит прошлые жизни и то, что им ведет, а впереди ждет новая эпоха.

А для нее каждое перерождение мучительно, как видит, но он считает, что дело в том, что ей не удается пожить долго, чтобы прочувствовать манящий вкус жизни. Обидно, досадно, но в том редко есть его вина. Демон ее не видит, а его суккуба плотно связала его пришествие со своей неминуемой гибелью. Это, о да, ему бы льстило, но иная ситуация, и она всего лишь его смешит до невозможности.

Ее кожа горит, едва ли не вопит о продолжении, невзирая на то, что она говорит. Демон игнорирует ее слова, пробираясь к ней под юбку, задирая ее, и медленно, неспешно раздвигая сведенные ею ноги. Желание почти туманит разум, но сдерживать себя удается очень легко даже в тот момент, когда ладонь проскальзывает в промежность, а сам внимательно наблюдает за ее реакцией, улыбается, когда она желает ему гореть в Аду.

Он бы с удовольствием, да не может.

- Действительно желаешь этого? – смотрит на то, как тяжело она дышит, почти чувствует вкус поцелуя. – Твое тело кричит об обратном.

Взять ее силой – некрасиво, скучно. Не то, что его прельщает – показывать то, какое у него есть преимущество. Он знает, сила решает многое, знает, ведь кто еще, если не он – искуснейший воин, разжигавший не одну войну, но оттого он пресыщен демонстрацией могущества, власти, доказательств собственного превосходства и бахвальства. У него для этого иные методы – ожидание. Томительное, мучительное, затяжное.

У них нет, конечно, для этого времени, но о сделке Абигор забывает, как забывает и о том, что они в кабинете, в который может войти кто угодно. Это, однако, его не останавливает – мелочь же, стоит из-за нее волноваться. Смертные мира, правда, так не посчитают, но на то они и смертные, чтобы ограничивать себя в том или ином, вызывая желание насмехаться.

Притягивает ее к себе поближе, ощущая ее тело своим – нет, не торопит события, всего лишь дразнит, придерживает за подбородок, пробегает дорожкой поцелуев по шее, опаляя ее кожу горячим дыханием и обжигаясь об ее жар сам. Нет, ее слова – всего лишь слова, а потому о просьбе ее забывает, предпочитая доказывать ей, что от него убежать не получится. При мыслях об этом мягко улыбается.

Их страсть не даст обоим спокойствия. Никогда не давала, и как же это его забавляло и радовало – правда, сейчас, одурманенный ее близостью Абигор вряд ли способен смеяться. Не в этот момент, когда она рядом, а между ними жалкие сантиметры пустого пространства.

- Ты хочешь, - мягко произносит, расстегивая одну из пуговиц на ее блузке. – Хочешь, так к чему себе отказывать?

Демон расстроен? Разочарован? Нечто подобное, увы, он предполагал, предугадывал, но все же желал верить в то, что никто не помешает. Нежеланный звонок. Абигор отстраняется, не скрывает вспыхнувшего раздражения, не прячет раздосадованного выражения лица, шумно выдыхает, едва сдерживает в себе желание проигнорировать помеху, столько внезапно ворвавшуюся звонкой трелью в кабинет.

Безмолвно сетует на адвоката и на Лоусона, давших о себе знать столько несвоевременно, безмолвно впитывает в себя обиду и возмущение. Тяжело выдыхает, приводя себя в порядок. Слышит злобное шипение Офелии, замирает, наклоняя голову вопросительно-недоуменно и нежданно для себя хохочет.

- В следующий раз ты так же будешь шипеть? – о, верно, следующий раз настанет непременно, теперь, так точно, пусть сомнениям не будет места. – Ждать буду с нетерпением, - широко улыбается, жадно скользя по ее телу взглядом.

Приводить себя в божеский – да, забавное словосочетание, – вид несколько тяжко, ибо нежелание подтачивает, соблазняет, подвигает Абигора довершить то, что он начал, однако, и он сам признает то, что так даже становится интереснее. Дьяволы с ними – с успешностью и властью, с влиянием, с возможностями покорять миры, плести интриги за спинами правителей и иных сильных мира сего, но подождать стоит.

Демон все с тем же затуманенным взглядом наблюдает за ее движениями, понимает, что отныне она от него не уйдет, не сбежит, не сможет спрятаться, пусть ей того будет хотеться с великой силой. Тут же его озаряет догадка, едва стоит ему посмотреть в ее глаза и узреть в них знакомую похоть, страсть, тот самый неудовлетворенный голод, что вскоре потребует подпитки, корма. Озорно приподнимает бровь, наклоняясь к ней и восторженно улыбаясь, вглядывается в нее и в фальшивом сожалении цокает языком.

- Ай-яй, похоже недолго продлится твой рабочий день сегодня, - мягко произносит, едва ли не чувствуя бешеную страсть, передающуюся от нее.

Отступает, замечая то, что он и сам тяжело дышит, что он и сам все еще разгорячен, что он еще и обозлен. Воображение рисует чрезмерно сладкие картины, от которых перехватывает дух знакомо и приятно.

В сознании резко всплывает образ Вильгельма – несчастный идиот, глупый смертный, алчный до злата, любящий спешить и быстро работать… впрочем, Абигор за это и платит ему деньги.

Раздраженность Лоусона демон улавливает едва заходит в конференц-зал первым. Вновь тянется к нему, вновь подчиняет своей воле, но на сей раз не церемонится, изливая свою досаду, заставляя того потеть от страха, малодушно вжиматься в кресло по совершенно непонятной тому причине. Йенсен на это не обращает внимания – привык уже за пять лет, вероятно, даже подозревает, что с начальником что-то не так.

Абигор не оправдывается, просто окидывает взглядом документы, услужливо протянутые ему адвокатом. Что-то подправляет, но в целом договор ему приходится по душе, если не учитывать то, что думает он в данный момент абсолютно о другом. А именно об Офелии, сидящей перед ним. Его подпись поставлена, ее черед – он подталкивает к ней бумажки вместе с ручкой.

Прикусил бы губу от желания рассмеяться, да нельзя – собственный адвокат не так поймет, а демон не желает сдавливать его личность излишне сильно, чем то требуется. То, что его сейчас забавляет – изнывающая от своего голода демоница. Глаза невольно скользят по ее груди, напоминающей о том, что могло бы быть. От раздражения сжимает сознание Лоусона, чья злоба и торопливость резко сошли на «нет».

- И так – сделка заключена, - проговаривает, по большей части имея в виду, что теперь у него есть все необходимые разрешения на официальное расширение собственной фирмы в Ирландии, а это значит кое-что, от чего он не в состоянии отказаться… - Увидимся в следующий раз?