Жизнь - штука непредсказуемая. Кому, если не Ланселоту в этом вопросе быть экспертом? Он не понаслышке знал, что случится может всё, что угодно. Можно случайно оказаться бессмертным или оказаться ввязанным в войну против обезумевшей богини, можно влюбиться в жену лучшего друга, найти друга, потерять друга и всю свою прошлую жизнь, однажды очнуться в мире, где ты никому не сдался. Может произойти абсолютно всё, что угодно. И никто не будет отчитываться перед несчастным "везунчиком" за какие такие грехи ему всё это безудержное веселье. Когда-то давно Ланс злился из-за подобной нечеловеческой несправедливости. А потом прошёл все стадии принятии и остановился на пункте "да гори оно всё синим пламенем". Наверное, это было началом конца. А может быть просто началом. Началом инспектора гарды Эндрю Найта и концом сэра Ланселота, которому окружающие с возмутительным рвением мешали стать легендой навсегда. Может быть даже забытой, хотя и тут удружил Мерлин. Рыцарь без короля, рыцарь без дома, рыцарь без прекрасной дамы. Проще перечислить, что у него осталось, чем назвать всё, что он потерял. По сути у него остался только меч и осколки собственной жизни, которые он даже не пытался собрать воедино, просто оставил валяться без дела на полу. Слишком больно. Слишком бессмысленно. Раньше его вела жажда обнять старого доброго друга, надежда, что вместе они построят новый Камелот или хотя бы помогут друг другу перестать быть потерянными отголосками прошлого и рожка, зовущего их на охоту. Раньше. Но не сейчас. Лансу никогда не нравились громкие заявление про мир, потерявший вдруг все краски, но был склонен к мысли, что именно это с ним и произошло. Принять чужое решение оказалось не так сложно, как понять, что теперь с этим делать. Он так скучал по ощущению чужого плеча возле своего, что слишком быстро привык к хорошему, а теперь... снова один. Всегда один. Старик, выглядящий моложе некоторых коллег по цеху. Слишком благородный и упрямый для современного мира. Чтобы жить припеваюче сейчас нужно было уметь быть гибким, а он был из тех деревьев, что сильный ветер ломает, но не пригибает к земле. Смерть или смерть. Вот только не складывались у него отношения с давней знакомой. Он всё искал встречи, а она воротила от него нос, как некрасиво с её стороны. Как неблагородно с его в принципе думать о чём-то подобном.

Вернуться к жизни инспектора Найта было просто - он от неё и не отказывался, говоря происходящей вокруг чертовщине "не сегодня". А вот забыть шум в голове, предчувствие хорошей битвы, вес своего, а не жалкого муляжа, в руке - невозможно. Как и ветер, бьющий в лицо, когда он когда-то давно мчался сквозь лес, преследуя оленя, как и клятву, данную своему королю, которой он пренебрёг, к собственному стыду, не единожды. Невозможно забыть себя. Невозможно вдруг стать другим. Может быть так могли другие, но не он. Слишком он упрям, слишком увяз в воспоминаниях, слишком Ланселот. Работа в гарде, железный конь, вместо норовистого жеребца, табельное оружие вместо меча - всё  это не то. Не жизнь, а её репетиция. Вечная репетиция в маске, которая ему даже не шла. Впрочем, а какой у него выбор? Его ведь никто не спрашивал, нужно ли ему это. Он был бы рад навсегда остаться в земле. Был бы рад и снаряду, удачно разорвавшемуся в смертельной близости к нему на войне. Он был бы рад чему угодно, что помогло бы ему перестать ощущать себя неуместным, никчёмным и потерянным. Вот только последняя надежда скрылась за горизонтом, а он остался. Как и всегда.
Может быть последний рыцарь в этом мире. Один против целого мира, которому до него и дела нет. И нет больше ни драконов, ни королев. Ничего нет, что было для него важным. А он есть. Очень жестокая шутка, Мерлин.

И всё же. И всё же душевные страдания не повод для отлынивания от работы. Если уж ему не суждено было упокоиться в земле, то можно было попробовать хотя бы прожить достойно жизнь одного гарда. Хотя бы попытаться. Вдруг он войдёт во вкус? Чем чёрт не шутит. Тем более, что мир, как обычно, взбудоражила очередная паранормальщина, о которой не судачили только немые. Волновало ли происходящее Ланса? Честно говоря, мало. Потому что не было ни потерь среди населения, ни разрушений. Только напуганные люди, с бешеной скоростью постящие о своих впечатлениях в интернете и те, кто мечтал оказаться внутри урагана. Идиоты. Впрочем, Ланс их не винил. Они, в отличие от него, не помнили ада на земле, который случился в Дублине и в котором он лично успел поучаствовать. Они вообще мало чего знали о том, что в самомм деле разворачивается под якобы мирным небом над их головами. Но не ему их в этом винить. Так всем будет лучше - он свято в это верил и помогал хранить тайны чуждых людям существ на добровольной основе, даже не надеясь на благодарность хоть с чьей-нибудь стороны. Хоть к собственному сожалению, и он тоже был самым обычным человеком, неспособным весомо помочь с борьбой против очередного сверхъестественного зла - у него даже меч был самый обычный, а ни какой не экскалибур. Но зато у него был доступ к информации и он сутками напролёт её изучал. И служил на благо людям, потому что хоть кто-то должен о них думать. А когда он был бессилен, то принимался изучать то, что его пугало до дрожи. Непонятное всегда пугает. И всё же, не можешь помочь делом? Будь полезен хоть чем-то, хоть кому-то. Будь на шаг впереди. Не в его силах уберечь мир от человеческих жертв, которые, он был в этом уверен, обязательно будут. Но он хотел хотя бы быть готовым к очередному дерьму и даже не гнушался рыскать среди известной ему нечисти, не слишком-то любящей с ним беседовать. Но Ланс был упрям и достаточно убедителен.

Но, к сожалению, всё же не был каким-то сверхчеловеком. Поэтому уставал, выбивался из сил и на сутки через двое оказывался изгнанником из своего участка. Спорить с начальством было не слишком умно, но он спорил. Каждый раз. И проигрывал. Вот и сегодня проиграл. И теперь направлялся в сторону дома, замерев на перекрёстке по велению светофора, мрачно дымя на окружающих и изучающе рассматривая поток машины. Если сделать шаг, всего один неосторожный шаг, то всё закончится. Быстро и со вкусом. Главное сделать широкий шаг. Но... он не может. Смерть героя должна быть героической. От пули, от ранений, от взрыва. Можно даже под колёсами, но ради спасения другого или в процессе погони. Но никак не из-за неосторожного шага. А он ведь заслужил. Ведь на его руках столько крови.
Ланс тихо хмыкнул и выбросил окурок в мусорку, снова оборачиваясь к дорогу и как в замедленном кино наблюдая за какой-то девчонкой, делающей шаг, на который он был не способен. И ещё шаг.

От бессонных ночей снижается реакция. Мысли текут медленнее. Мир воспринимается иначе. Но он слишком давно воюет, чтобы даже в таком состоянии не успеть спасти одну идиотку. Рывок, окрик, до боли стиснутая чужая тонкая, почти прозрачная, рука и ещё рывок уже на себя и в сторону спасения одной заблудшей души. Совершенно бесславное падение на тротуар в обнимку с несостоявшейся самоубийцей, да так, чтобы удар пришёлся по  большей части на него. Рыцарь однажды - навсегда рыцарь. Визг тормозов, возгласы людей, каледойскоп лиц и звуков. Слишком много для уставшего мозга - бесполезное мельтешение. И спина неприятно ноет и, кажется, кровь на одежде. Его или её? Мозг вяло отзывается, что его. Хорошо.

- Разойдитесь! Разойдитесь, мать вашу, инспектор Гарды, всё под контролем!

Ланс сам себе напоминал разъярённого зверя, окружённого охотниками, но люди вокруг были безоружны и полны сочувствия. Но, конечно же, никто из них не попытался спасти человека, зачем? Это же опасно для жизни, верно? Они боятся смерти, потому что их век короток. Ланс её ищет, потому что живёт слишком долго, но, увы и ах, снова проиграл в этой гонке. Обидно? Может быть самую малость. Зато он спас очередную незнакомку. Как благородно! Вот только нужно ли ей было спасение? Впрочем, какая ему разница? Это его работа.

- Эй, ты в порядке? Что с тобой? Ты в себе?

Ланс неловко выбрался из-под жертвы своей заботы с трудом поднялся на ноги, даже не пытаясь отряхнуться и не очень-то бережно дёрнул девицу следом за собой, вынуждая встать, и тут же, как будто извиняясь за грубость, поддержал за талию, приобнимая. Мало ли что с ней, вдруг ринется обратно под машины? Коротко кивнул испуганной девушке, прижимавшей ко рту руки, под колёса чьей машины рванула девчонка и даже изобразил улыбку. Вернее жалкое её подобие, но он хотя бы пытался.

- Как тебя зовут? Что случилось? Можешь говорить? Голова не кружится? Сколько пальцев?

Здесь и сейчас место инспектора гарды, а не рыцаря, которой мог бы прочитать целую лекцию, почему самоубийство - это отвратительно. Он не должен читать лекции о морали, он должен быть в меру заботлив и пытлив, но не должен осуждать. Его цель разобраться в случившемся и для этого нужны ответы на стандартные вопросы. И даже три пальца перед лицом девушки - глупая, но полезная процедура. Девушка, видимо, в шоке, но как он мог ей помочь? Он не лекарь. Он всего-навсего рыцарь из легенд.
Рыцарь, который только сейчас осознал, как бешено колотится сердце и как близко они оба были к черте.
Так близко и так далеко.